«Что ты делаешь со своей злостью?» – каждую встречу спрашивает меня терапевт. Иногда я на неё за это злюсь. Потому что сколько можно уже одно и то же.
Что я делаю? Я её не всегда замечаю, чтобы делать. И в этом месте появляется стыд. И злость на себя. Как так-то? Это ж твои чувства! Ужель так сложно приглядеться и заметить?
Впрочем, что делаю-то?
Иногда, разумеется, предъявляю. Если безопасно. Или если злости много и сила её велика. Высвобождается энергия. Выброс энергии. Выброс наружу, но при этом и внутри остаётся. Движется. Если поймать волну, можно свершить что-нибудь. Нет, слово «сделать» здесь не подходит.
Но не всегда это возможно. Тогда вступает в работу тело.
Моя злость проживается на улице, под интенсивную ходьбу. С музыкальным сопровождением. Надеваешь наушники, включаешь музыку, такую, где ритм, отбиваемый басами, совпадает с шагами, выходишь куда-нибудь, где поменьше людей и подлиннее да поровнее дорога, и идёшь.
Осознанно так идёшь. Ощущая каждый шаг. В идеале поднимаешься куда-нибудь. А хоть и на мост. Потому что одно из ключевых слов в процессе – «восхождение». Не знаю, почему. Пройти путь, как какой-нибудь первопроходец. Назло препятствиям, которые, скорее, метафорические. Каждый шаг, как вколачивание гвоздя в землю. Шаг. Ещё шаг. И ничто не остановишь, пока сама не решишь, что хватит. Ты очень сильная. Ты можешь.
У некоторых моих подруг злость проживается, как экое размахивание палкой, демонстрация обнажённых мечей, силы, мощи. У меня почему-то восхождение.
Интересно, что когда злость не признавалась или даже не замечалась, тоже были шаги. Под заунывную музыку или даже под собственное пение. Идёшь медленно. Еле-еле. Ноги, как тряпичные куклы. Болтаются, когда отрываешь от земли, чтобы сделать очередной шажочек. Никакой в них силы. И в тебе тоже. Ты сама подобна тряпичной кукле, от которой ничего не зависит, которая ничего не может. Ощущаешь бесцельность пути. Свою слабость. Нехватку энергии. Бессилие.
Теперь в тех же ситуациях восхождение. Восхождение, как эдакая метафорическая победа.
Не так давно, думая о выборе музыки, под которую совершается это самое восхождение, внезапно вспомнила о том, когда ещё выбираю такую. Случилось внезапное открытие.
Под те же треки случалась высшая степень страдания. Когда лежишь, выкрутив регуляторы громкости на максимум, и тебе больно. И очень жаль, что нельзя сделать ещё громче. Так, чтобы разорвало барабанные перепонки. Так, чтобы было ещё больнее вдобавок к тому, что уже есть. И тебя выкручивает, как будто ты только что выстиранное полотенце в чьих-то сильных руках. И хочется выть. Или орать. И ты даже себе это позволяешь. Царапая подушку ногтями, утыкаясь в неё лицом. Громче. Ещё громче. Давайте сделаем ещё больнее. Ещё. Отовсюду. Пусть внутренние регуляторы тоже вывернет до предела. Так, чтобы слетели предохранители. Чтобы интенсивность страдания стала запредельной. Ведь тогда, наверное, перестанешь уже воспринимать.
Очень долго я не могла определить, что же за чувство так проживается. Я называла его по-разному. И безысходностью, и разочарованием, и тоской, и даже разбитым сердцем. По-всякому. А потом провела аналогии с восхождением. Тогда выяснилось, что это, вообще-то та же самая злость. Просто направленная на себя.
