Начало истории тут
https://zen.yandex.ru/media/id/606c9487a9786749d86d3a31/grishka-606eebe5f3166604d1e25e49
Простить очень сложно. Знаю, что у многих это получается. Я так не могу. Обида гложет душу изнутри, не давая глубоко вдохнуть полной грудью или выдавить из себя подобие улыбки. Мой мозг постоянно переваривает ситуацию и подкидывает варианты того, как могло быть и как будет дальше. Перебирая их и сравнивая, выискивая способы мести, я словно подкидываю дрова в костер и жарю свое сознание на нем, как дети в походах жарят хлеб на импровизированном шампуре-палочке.
Недели и месяцы пролетали в таком самоистязании. Порой я стала замечать, что для меня это наркотик. Каждый раз, когда я оставалась и предавалась этому своему новому увлечению – перемалыванию в муку своих ощущений от обиды и злобы. Вскоре я сама стала хотеть оставаться одна, и думать, думать и мечтать (если можно тык сказать) о том, как будет хорошо, когда я отомщу, или у моего обидчика настанут трудные времена, и я смогу по-настоящему улыбнуться.
Самый искренний смех – злорадный.
Где-то через год после первой своей обиды я вдруг поняла, что даже злорадно смеяться у меня нет поводов. У всех вокруг все хорошо. Я же сама искала случай обидеться. И вот это и стало моей разворотной точкой, которая позволила мне по-новому посмотреть на себя, тех немногих, оставшихся у меня знакомых. Друзей я так и не завела, так считала их потенциальными обидчиками.
А что я увидела? Я как та Людмила Прокофьевна истребила вокруг себя все живое. Один большой сухарь в брючном костюме, тонкими губами и злым взглядом из-под каре. Я красила волосы неизменно в черный цвет. Старалась мало говорить, и обязательно без эмоций. Мне казалось, что я становилась уязвимой из-за любой слабости с моей стороны.
Выгорая эмоционально изнутри, я, вопреки ожиданиям, вдруг получила продвижение по службе, и стала начальником отдела по продажам. Меня распирало от желания поделиться с кем-то своими достижениями, но все что я смогла выдавить из себя, так это улыбнуться и сказать короткое и сухое «Спасибо».
Видимо, за мою немногословность и нежелание участвовать во внутрифирменных интригах, я и получила такое предложение от своего начальства. К моему внутреннему удивлению, мои новые подчиненные, вовсе перестали общаться со мной на темы, не связанные с работой. Да я и сама, признаться этому была рада.
Я достигла уровня своего спокойствия. Старые обиды был больше похожи на фантомы, а новых поводов обидеться не было. Были лишь работа, муж и кот Кешка, к которым я была привязана сильнее всего в этой жизни. Даже больше к коту чем к мужу. Кешка не мог обидеть ни словом (коты не разговаривают), ни делом – величественное сидение или лежание на своем любимом месте никак меня не задевало.
А вот муж с его манерой постоянно фонтанировать идеями и желанием меня хоть как-то растормошить очень часто злил. Не обижал, а именно злил тем, что таки не смог понять меня, мои внутренние проблемы. Хотелось убить, воткнуть в него вилкой или просто столкнуть с балкона. В искренность своих желаний я не особо верила, и я бы никогда такого не сделала, но были секунды, когда глаза накрывал морок, и ясно и четко видела результат своих еще не свершившихся фантазий.
И вдруг – я слышу фразу:
- Мне искренне жаль, но у вас рак 3-й стадии.
Говорил это мужчина чуть старше сорока лет, в белом халате и модной оправе очков на носу. Говорил без эмоций (как я обычно говорю), и смотрел на меня в упор (как я обычно смотрю на своих подчиненных).
Была еще минута или чуть больше, полная молчания. Потом он улыбнулся и сказал, что не все так страшно и это лечится, но долго и дорого. Поэтому переживать сильно не стоит, и я еще успею понянчить внуков.
Сомнительно и маловероятно это. Детей у меня с мужем не было, да и желания их иметь тоже. Уже после, выйдя на улицу из больницы, я сама себе задала вопрос, на который не смогла быстро ответить: а зачем мне жить дальше?
И опять я занялась своим любимым самокопанием и самоистязанием, и уже была обижена и зла на саму себя за то, что так и смогла создать для себя смысл жизни. Кот? Да он сдохнет скоро, и что мне делать дальше. Муж? Уже практически не смотрит в мою сторону. Все? Неужели все? А где подруги, родители, родственники, дети?
Их нет! Хотелось кричать и топать ногами, упасть и причинить себе боль, почувствовать себя живой. Еще живой…
А потом была эпидемия какого-то гриппа, и вот я лежу на больничной койке, задыхаюсь, прошу открыть окно, т.к. мне не хватает воздуха. Я пытаюсь крикнуть, чтобы кто-то среагировал на меня. Но вокруг никого. Внутри все горит и сдавливает мои легкие. Боль. Очень больно. Темнота.
Когда я открыла глаза я увидела мужа. Боже, как я была рада его видеть. Впервые за долгие годы я очень хотела видеть его улыбку, его фирменный прищур с морщинками вокруг глаз. И он улыбался, пытался шутить и как обычно приободрить.
Сил хватило только на то, чтобы взять его за руку и улыбнуться в ответ. Вот он мой смыл жизни, подумала я.
Но той же ночью я умерла. Просто перестала видеть и дышать.