Она могла пройти мимо, не обратив на себя внимания встречного. Могла быть в это время задумчивой, погруженной в свои мысли. Или обращенной лицом к ласкающему весеннему дуновению и нежной первой зелени. Она жила меж нами и над.
Уровень был определен с военного времени. Уйдя на фронт почти после школы, пережив ужасы фронтового быта и потерю жениха, она видела жизнь уже другими глазами.
И мерила людей и обстоятельства другой мерой. Кому верила – с тем делилась планами, надеждами, радостью и куском хлеба. Да, бывало и такое в прямом и переносном смысле.
Лёля Морозкина родом из Черного бора Смоленской области. После окончания школы поступила в Горьковский строительный институт и успела отучиться один семестр. Началась война. Девушка добровольцем ушла на фронт и отслужила зенитчицей три с половиной года.
Луна расплавлена была,
Кривила жалко рот.
И падал с красного чела
На лес свинцовый пот.
И ужас ледяной бродил,
Как призрак, у болот.
А у людей хватило сил.
То был, Свинцовый год.
Сослуживцы говорили о Морозкиной: "Все, что накоплено в душе, с радостью отдает людям, только берите!"
После войны доучилась год в Горьком и перевелась в строительный институт Моссовета. Потом закончила аспирантуру Московского архитектурного. Позже защитила кандидатскую по церковному зодчеству Пскова.
Академик М.В.Алпатов, известный ученый, выступая на ученом совете, сказал: «Увидев эти материалы, я подумал, что это отчет о работе целого института лет за пять, а это сделал один человек». Ученый совет Московского архитектурного института присвоил Морозкиной степень кандидата искусствоведения…
Елена Морозкина душой прикипела к псковской старине, народному искусству. И спасала от гибели уцелевшее наследие Руси.
«Я часто шучу, что влипла в историю… архитектуры. Будучи поборником искусства, мечтая стать писателем, я волею обстоятельств окончила строительный институт, а потом «выруливала», пробиваясь к себе через все препоны. Судьба прочно повенчала меня с Псковом, зодчество которого стало моей темой».
Она изучала, измеряла, доказывала, "била в набат" и добилась того, что планируемый к сносу как не имеющий никакой ценности монастырь был взят под охрану государством и позднее восстановлен.
С какой болью она тут же писала:
Чтоб псковичей мечами иссечи,
Пришли враги, укутаны в ночи...
Но на заре, душой приободрясь,
С дружиной малой вышел в поле князь.
И бился он на береге крутом,
Где монастырь благословлял крестом.
Где и теперь в кустах белеет храм
С дырявой кровлей, без оконных рам...
Вот отрывок из письма Елены Николаевны своей подруге с фронтовых лет о фрагменте борьбы:
1 сентября 1993 года
Сегодня мне позвонили, что 3 миллиона, выданные на Крыпецкий монастырь (вернее, наконец поставленные в смету) в результате моего обращения к главе администрации Псковской области и наступательного похода к ней в кабинет, «среднее звено» эти 3 млн зажало. Нужно довыяснить обстоятельства и снова собираться с силами для повторного похода.
Три миллиона по нашим временам для реставрации – сумма малая, но на кровлю для собора (хотя бы временную), наверное, хватило бы, пока цены не дали новый виток, и пока не рухнули своды. А ещё нужно выходить на защиту уникальных псковских фресок ХII и ХIV в.
Даже по этим строкам видно, сколько и что приходилось преодолевать этой мужественной женщине.
Cтанислав Золотцев,
"ПОДВИЖНИЦА" :
Даже если б только одно в своей жизни сделала Елена Николаевна - спасла одну из самых заповедных святынь православного благочестия на Псковщине, Крыпецкий монастырь, - и тогда она стала б достойна этого титула ПОДВИЖНИЦА (особенно в глазах тех, кому ведомо, какие громы-молнии гремели над её головою тогда, в «атеистические времена»).
Но Морозкиной были либо спасены от разрушения, либо реставрированы, или, по крайней мере, «паспортизированы», запечатлены пером архитектора-историка для восстановления в лучшие времена, словом, сохранены от забвения и уничтожения множество храмов, дворцов, особняков, памятников церковной и светской архитектуры - причём не только на псковской земле, но и в Новгороде Великом, и в её родном Смоленске, и в других краях России...
Крыпецкий монастырь
И каждый камень пел,
И своды пели хором,
И небо, словно перл,
Светилось внутрь собора.
И прел горбатый стог,
Крестясь на двери храма,
И был такой восторг,
Что даже было странно.
И был такой покой,
И умиротворенье…
И воздух тёк рекой,
Как в первый день Творенья,
И мокрые цветы
Раскрылись на рассвете,
И, золотя кресты,
Запел румяный ветер.
Такие цельные, талантливые люди с собственным взглядом на жизнь всегда преследовались (и раньше, и сейчас) завистниками и власть имущими. Мешали равнодушные, косные. Признательный за участие Л. А. Творогов писал Елене Николаевне в одном из писем:
"...Старый дом через Музейный переулок, недалеко от Поганкиных палат, по Некрасовской улице, к реке Великой, по левой стороне, который Вы в прошлом году принимали вместе с Белецким на охрану, разрушен. Нач. Отдела охраны заявил мне, что он оставил подвалы этого дома нетронутыми, как представляющие большой исторический интерес...!?"
Было трудно всегда. Но единомышленники, друзья поддерживали. Она была внимательна к людям, настойчива, требовательна прежде всего к себе и упорна.
Елена Морозкина воспела Псков в литературе. Приведу список из "Псковской правды":
«Псков затягивает, – писала она, – он дает так много, что тот, кто побывал в нем однажды, вернется еще и еще раз».
Горит рябина, как лампада,
Пред образом Всея Руси.
Господь! Россию воскреси!
Мне больше ничего не надо…
(1922-1999)