Она не сразу заметила, как ее подруги перешли в другой конец зала, видимо, чтобы обратить на себя внимание группы стоящих неподалеку молодых людей. Разгадав их маневры, она не смогла удержаться от смеха. И тем самым обратила на себя внимание молодого человека, который уже некоторое время стоял неподалеку, облокотившись на перила и разглядывая ее. Встретившись с ним взглядом, Лена испытала настоящий страх. Ей стало очевидно, что он скоро подойдет и попытается с ней познакомиться.
Наблюдая за тем, как он оставил свое место и направился к ней, она вдруг испытала странное чувство: что-то неминуемо должно случиться. На несколько секунд лучи света, брызнувшие в зал, выхватили из общей массы его фигуру, высветили лицо, короткий ежик волос. Страх оставил ее, наоборот, ею овладело странное спокойствие. Как будто теперь она точно знала, что ей делать.
Она стояла и смотрела, как он идет к ней через толпу. И, еще не понимая, что происходит, она почувствовала, что прошлое исчезает, испаряется, словно опрокидываясь куда-то в пустоту.
- Привет, - улыбнулся он.
Лена улыбнулась и жестом, который никогда раньше не делала, убрала выбивающийся локон.
- Привет, - сказала она и поразилась тому, как холодно-спокойно звучит ее голос.
Она знала, что собирается сделать, и сама удивилась тому, что не испытывала ни страха, ни отвращения к тому, что должно было случиться. Она усмехнулась: парень только подошел к ней и предложил пиво, а она уже предназначила ему немаловажную роль в своей жизни. Впрочем, не такую уж и немаловажную.
Просто произошло некоторое смещение кандидатур. Переместились стеклышки в калейдоскопе и выбросили на экран совершенно чужого человека. Но это не могло повлиять на решение Лены.
Аня вдруг оказалась рядом с ней. Непостижимым образом она поняла, что собирается делать ее подруга.
Она крепко схватила Лену за руку.
- Ты куда? Ты что?! Не обращай на нее внимания!
Лена улыбнулась:
- Цыца здесь совершенно не причем.
- Стой, я тебе говорю! Поехали домой!
- Не беспокойся за меня.
На секунду она даже остановилась и приложила руку к груди. Однако унять сердцебиение не удалось. Сердце делало под сотню ударов в минуту, и в то же время странный холод сковал ее душу. Как будто на разгоряченную душу повеяло осеней прохладой. Необратимое равнодушие коснулось сердца и уже не оставляло никогда.
Отныне события могли лишь скользить по ровной глади ее души, сердца, жизни – не оставляя следов. Не затрагивая глубоко. А чаще всего – вообще не задевая.