Костя внимательно посмотрел на молодых женщин – обе были от чего-то возбуждены. Митя сел рядом с женой и, взяв ее за руку, спросил тихо: «Все в порядке?» Она кивнула, но тревога на лице Мити не сходила, тогда она через силу улыбнулась и сжала в ответ его руку.
И тут случилось неожиданное. Алёна вскочила со своего места и пальцем ткнула в сторону Кати. В тишине особенно громким показался голос девушки. Кате даже показалось, что она чуть ли не взвизгнула. Сердце сжалось от мучительной тоски. И от жалости ко всем присутствующим. Потому что в гостиную вошла еще и Лидия Ивановна.
- Костя, ты должен меня защитить. Эта женщина сказала, что я тебя не достойна.
Все с изумлением замерли. Растерянно переводили взгляды с Алёны на Катю и обратно. Первым заговорил Илья Александрович, в его голосе звучали примирительные ноты – так обычно взрослые разговаривают с поссорившимися детьми:
- Ну-ну, Алёна, успокойся. Катя, зачем ты так?
Его резко прервал Костя.
- Не забывай, Алена, где ты находишься. Здесь сидит моя семья и друзья… они тоже члены моей семьи.
- А она… она тоже твоя семья? Почему тогда она оскорбляет меня?
Митя снова взял Катю за руку. Заглянул в ее лицо – она опустила голову и молчала. Костя ответил Алёне со всем спокойствием, на которое был способен:
- Не думал, что у тебя такой скандальный характер.
Алёна села и стала искать глазами того, кто ее поддержал бы в ситуации, которую она сама и создала. Но все старались не смотреть в ее сторону. Пришлось Кате заговорить, потому что обвинение прозвучало в ее адрес и, наверно, надо было что-то сказать в ответ.
- Простите меня, Илья Александрович, Лидия Ивановна. Я не хотела портить праздничное настроение. В этот день, наверно, нам надо относиться друг к другу добрее, милосерднее. Извините и вы меня, Алёна.
Дальше говорить не могла, душили слезы. Тут заговорил Митя, добрый, милый, ее Митя. Заговорил – и все залюбовались им. Его голос был таким уместным в этот неприглядный момент, он звучал с таким несомненным благородством, что все готовы были слушать и слушать его.
- Знаете, друзья, я заметил за Катей такую черту… она совсем не умеет себя защитить. Если надо постоять за себя, она отступает… соглашается даже с теми, кто ее топчет… Зачем, Катя, ты так поступаешь?
Заговорил и Костя.
- Мы с Митей летом слышали разговор… Слышали бы и вы, как говорила с Катей моя бывшая жена Наташа, обвиняла ее… обижала… а Катя молчала. Только сказала, что Наташа не заслуживает меня…
Тут Алена вскочила. Было видно, что оскорблена отношением мужчин к ней и противоположным – к Кате. Родители Кости до этого молчали, но здесь стали сочувствовать Алёне.
- Алёна, вы успокойтесь, видите, никто не хочет вам зла, – говорила Лидия Ивановна. – Катя погорячилась.
Пока Алёна раздумывала, как поступить, Костя тоже встал и сказал:
- Алёна, если ты хочешь уйти, я тебя провожу. Катя, ты успокойся, тебе вредно волноваться.
Родители удивленно смотрели на него. Катя выглядела совсем расстроенной. А Митя незаметно сделал знак Косте, понятный только им обоим: пальцы его были сложены таким образом, что говорили: «Ты молодец!» Алёне пришлось подчиниться Косте.
Когда они ушли, оставшиеся две супружеские пары молчали недолго. Лидия Ивановна заговорила первой, чувствовалось, что она разгневана.
- Катя, вы разрушили очередную возможность устроить Косте свою судьбу.
Катя ужаснулась. Неужели она так виновата?! Что же она наделала!
Тут снова вступил в разговор Митя.
- Извините, Лидия Ивановна, а еще какую возможность Катя разрушила… до этой возможности? – Митя с иронией собрался выслушать Костину маму. Уж он-то хорошо знал своего друга. Если ничего не говорил ему об этой Алене, значит, всерьез не относился к ней. – О какой возможности, кроме этой, вы говорили? О Наташе? Да ну, вы серьезно? Она действительно не достойна вашего сына. Кого еще вы имели в виду?
- Митя, видите ли… Катя два раза сказала, что ни та, ни другая не достойна Кости. И тем самым, может быть, неосознанно… поступает… как собака на сене. Мне не достался, пусть не достанется никому.
Катя обомлела. И это говорит Лидия Ивановна? За что она так с ней?! И это был не конец ее обвинениям
- Катя, я относилась к вам хорошо из-за внука. А Костя – мой сын, единственный сын, за которого я готова… всякому, кто мешает ему… ставит ему палки в колеса… портит ему жизнь… дать отпор! У него было уже два брака, и оба неудачные. Теперь Алёна, без пяти минут невеста. И что?! Сколько еще должно продолжаться, Катя, ваше вмешательство в его судьбу?
- Как жалко, Лидия Ивановна, что Костя не слышит такую несправедливость! Такую чушь! Скажи, Катя, что она тебе недавно наговорила?
- Митя, это Кости не касалось. Я действительно поступила как эгоистка. Ну и что, что она похожа на Наташу? Мне надо было стерпеть…
- Все! Не могу больше слышать! Идем отсюда. Где Санька?
- Он спит. – Лидия Ивановна оперлась в бессилии на мужа.
- Ничего, спящим увезем. Собирайся!
Катя посмотрела на Лидию Ивановну, потом на Илью Александровича. Их недоброжелательное к ней отношение было очевидно. Испорченный праздник… испорченная судьба Кости. И во всем ее вина. Опустив голову, пошла вслед за мужем.
А дома ее ждал неприятный разговор с Митей.
- Ты должна рассказать, что она тебе наговорила, эта… слов нет, хочется выматериться! Ведь она заслуживала твоих слов, да?
- Митя, зачем тебе это? Только расстраиваться…
- Ну, да, ты расстроилась – ничего, а я расстроюсь – ой-ой-ой!
- Ладно… Она в основном говорила обо мне. И о тебе. О нас с тобой.
- Что?! И ты не хочешь говорить?
- Митя, тебе лучше не знать. – На вопрос «почему?» – только вздыхала. Ее самочувствие становилось все хуже и хуже. Как повторить, что было сказано злой женщиной? Нет, не буду, – решила она.
- Говори! Иначе я не знаю, что сделаю!..
Так что Кате долго продержаться не удалось. Подумала: «А, что будет – то будет! Ты сам напросился!»
- Митя, она сказала, что мы с тобой скоро разведемся. – Увидела изумление в его глазах. Надо же, еще удивляется!.. – Сказала, что у тебя есть пассия, она слышала, что ты скоро разведешься со мной.
Катя напугалась, когда увидела лицо Мити. Он замер, потрясенный. Тогда она заторопилась:
- Знаешь, это я уже слышала от Тамары. Это ее лексика. Кто, кроме Тамары, знает, что ты встретился со своей первой любовью? Кто, кроме Тамары, мог проинформировать ее, вызвать, чтобы приехала в Москву? Говорила мне, что знает… что ты встречался с ней во время твоей командировки. Зачем Тамара рассказывает другим? Рассказала Наташе, теперь Алене…
- Замолчи! – хриплым голосом ответил Митя. Отвернулся. Затем его голос стал чужим, неприязненным. – При чем тут Тамара? Зачем надо наговаривать на нее? Не зря сестра тебя невзлюбила!
Катя подумала: «Нет, это слишком для одного дня! Сначала Алёна ей наговорила черт знает, что! Потом Лидия Ивановна обвинила ее, пусть и небезосновательно. А теперь Митя!..»
- Митя, кто тогда распространяет эти слухи?
- Прекрати! Ты ничего не знаешь!
- О чем ты? О том, что у тебя отношения с Милой? Я это знаю.
- Да, ты подозреваешь, ну, и продолжай… на здоровье!
- Митя, ты обещал ей развестись со мной, я слышала…
Митя повернулся и медленно подошел к ней. Близко-близко. Катя выдержала его взгляд, непривычно озлобленный.
- Да, я слышала твой ночной разговор с ней… Случайно.
- Что?! Ты подслушивала?
- Я же говорю… случайно.
- Еще что слышала?
- Что ты ее любишь, – тихо проговорила Катя и закрыла глаза. Невыносимо было видеть ненависть в Митиных глазах.
- Да, ты правильно сделала, что подслушивала. Теперь ты все знаешь. – Эти слова он выговорил негромко и так отчетливо, что ей захотелось заткнуть уши. – И что теперь будешь делать? Да ничего не будешь! Ты же согласишься и примешь это как данность. И правильно поступишь. Потому что знаешь: я и тебя люблю.
Эти слова Митя уже произнес более спокойно. Катя видела, как он отошел от нее. Отвернулся. Подошел к дивану, уселся. Потер виски, опершись локтями на колени. Все его движения говорили о том, что он задумался, что пытается осмыслить ситуацию. Сама она чувствовала полнейшее безразличие, ей не хотелось ни о чем думать. Какие-то мысли стучались в голове, но она отмахивалась от них. Не знала, сможет ли сдвинуться с места, где застыла в начале этого ужасного разговора. Попробовала двинуть ногой и пошатнулась. Сказала себе: «Спокойно, не показывай слабость, будь сильнее… Ты сможешь…»
Встретила внимательный взгляд Мити и отвернулась. Не было сил смотреть на него. Это был все тот же Митя. Зато она была другая: ей было все равно, как он относится теперь к ней. Все равно: добрый или злой, любящий или равнодушный. Это был не ее Митя. И больше никогда она не скажет: «Мой Митя».
Набравшись сил, она старательно двинулась к выходу из комнаты. Вставший с дивана Митя преградил ей дорогу.
- Отойди, пожалуйста.
Катин голос звучал устало, и Митя послушал ее. Она прошла в комнату сына, и осталась там, потом накормила его, усыпила и сама прилегла. Уснула и спала без сновидений.
Митя решил вернуться к себе. Пока ехал, прислушался к своим чувствам. Было очень жаль Катю. Вины он не чувствовал, но жалость к ней не оставляла его. Жалость… и еще удивление. Она всегда удивляла его. В этой безобразной сцене с ним она была на высоте. Смело шла навстречу беде, не закрывалась от нее. Приняла ее. Не стремилась разжалобить его или попросить о чем-нибудь. Как это сделали бы другие женщины. Например, Мила в этой ситуации, проявила бы чудеса женской хитрости. Обняла бы его…
Митя отмахнулся от этого сравнения. Понимал, что надо любой ценой вернуть расположение Кати. У них ведь скоро родится ребенок. И тут понял, что не сможет быть рядом с ней до ее родов. Не сможет честно смотреть в ее глаза. Ведь он предал не только Катю, но и их сына.
Наутро вернулся, чтобы попрощаться. Она была спокойна. Спросила, что он собирается делать.
- Я уезжаю. Не говорил тебе... не знал, как сказать, что должен уехать. Приеду через четыре месяца.
Разглядывал ее милое лицо, всматривался в выражение глаз – они были спокойны и смотрели на него с жалостью. Подошел, обнял. И прошептал:
-_Прости меня.
Почувствовал, как она ответила на его объятие тем, что кивнула, прижалась головой к его плечу и тихо сказала:
- Поезжай, Митя. Ты ведь будешь счастлив?
Он кивнул. Когда уходил, она провожала его до дверей. Обернулся и сказал:
- Ты отпускаешь меня. – Хотел спросить, но интонация получилась совсем не вопросительной.
В машине посидел, ни о чем не думая. И горько сказал себе: «Дурак ты, Митя!»
Продолжение следует