Рассказываю, как живём, как всё устроено в жизни, а они задают свои вопросы, от которых я тоже думаю, что они вообще инопланетяне. Ничего про жизнь не знают.
Ранее: Мои двенадцать дней в Новосибирске и одна незабываемая ночь.
Мы с Таней возвращаемся домой из Новосибирска, с нами в купе военные, генерал и полковник. Им только до Семипалатинска ехать, а нам до Ташкента, там пересадка. С вечера генерал все начитаться не может, уж больно часто прикладывается к своей фляжке с коньяком в виде книги. Познакомились, поужинали, да спать укладываемся. Таню на верхнюю полку укладываю, она сама так хочет, я на нижней полке.
Только уснула вроде, а на мне чужие руки и резкий неприятный запах спиртного. Отталкиваю от себя и спрашиваю, что ему от меня надо, что он не спит сам и другим мешает, но он просит близости, изголодался в дороге то. Но это ни в какие ворота. Говорю, что перечитал видимо и ум за ум зашел от прочитанного. Но он не отстаёт и старается уговорить меня и даёт волю рукам.
Предупреждаю, что его подчиненного разбужу, если будет продолжать свои приставания, а он говорит, что тот молчать будет. Это я и сама вижу, тот на верхней полке не спит, всё слушает и не предпринимает никаких попыток прийти мне на помощь. Отвернулся к стенке и делает вид, что спит.
Какое-то время отбиваюсь от него, но, когда он становится более настойчивым, тогда я его его-же фляжкой, которую он на столике оставил, отхожу по голове. Утром просыпаемся, мы с дочей умылись и готовимся к завтраку. Делаю вид, что ничего ночью не было, какой с пьяного спрос, да и ехать нам всего ничего.
Тут и соседи мои подтянулись, а к ним еще два генерала и двое званиями пониже. Потеснились, чтобы всем места хватило. Таня за мной оказалась на подушке, ей самое вкусненькое подают все, я у окна. Каждый со своими припасами пришел, а мой читатель-сосед только-только свои припасы стал вытаскивать, выложил сало, сладости, сдобу, пару яиц и говорит, что у него яйца всмятку.
Не знаю какой чёрт меня за язык дернул, говорю: - «А ещё рыпался!». Тишина, только стук колес. И вдруг, все сразу в дверь купе, но там застряли и уже не выдерживают, прыскают смехом. Кто-то вернулся, сидит и хлопает себя по коленкам, смеётся. Этот сконфуженный сидит и на меня обиженно смотрит.
Но ничего позавтракали, все не расходятся, им интересно кто я и откуда. Рассказываю про Каракалпакию, а они не знают где она и думают, что это за границей. Я удивляюсь, что военные и не знают свою страну, как это можно. Рассказываю, как живём, как всё устроено в жизни, а они задают свои вопросы, от которых я тоже думаю, что они вообще инопланетяне. Ничего про жизнь не знают.
Спрашиваю, что же они тогда защищают, а они говорят, что службу несут. Но ради чего не говорят, потом один соглашается со мной, что что-то у них неправильно устроено, если не знают свою страну и её людей. Всё по расписанию, да со своими женами воюют, в своем котелке варятся.
Когда все расходятся, сосед-читака с укором мне, что со мной рядом еще два генерала сидели, и он с ними в одном звании. Так говорю, что я не очень-то разбираюсь в званиях и чинах и, если он думает, что я бы потешила своё самолюбие переспав с генералом, то он глубоко ошибается.
А потом я с этого дня вообще о генералах невысокого мнения, если он даже не извинился за свои ночные приставания ко мне. Пусть спасибо скажет, что утром встал не с расцарапанной физиономией, а то бы еще не так над ним бы потешались его же сослуживцы. Извинился.
Говорю, что генерал, что тракторист для меня никакой разницы нет, оба мужского пола. Это там среди офицерских жён его звание что-то значит, а для других женщин он такой же мужик, как и все остальные. Сник, ничего в ответ не сказал. Когда пришло время им сходить, то все, что утром были с нами за завтраком, пришли попрощаться и пожелать нам счастливого пути. Мы им помахали ручкой в окно.
В этот раз мы приехали на станцию Тахиаташ, которую только недавно открыли и пересадку с Ташкента сделала на нукусский поезд специально, чтобы на этой станции сойти. Нас встречал Альберт, о нашем приезде он узнал у Нины Ивановны, которая оставалась с детьми и вот встретил. Принял мою Таню с вагона, затем меня на руки. Обнял, поцеловал и засуетился, поняв, что я не такая ласковая к нему в этот раз. Машина нас уже поджидала.
Девочки мои были дома и ужин хороший приготовлен. Нина Ивановна постаралась. В этот вечер не стала выяснять отношения с Альбертом. Мне, по правде, не до него было, очень по девочкам своим соскучилась, а они по мне. Разбирали подарки, примеряли, играли.
Нина Ивановна хвалила моих девочек, а с Ланы вообще посмеялись, когда она рассказывала, как шурпу дома готовили. Нина Ивановна шурпу затеяла, Лана маленькая, ей около четырех лет, услышала слово шурпа, и вот кот стоит у порога и на улицу просится, а Нина Ивановна ворчит, что он туда, да сюда только бегает, обещает всыпать ему по первое число, а Лана ей под руку: - «А вы его шурпой, шурпой!».
Через несколько дней назвала Альберту сумму моего долга, который образовался в связи с этой поездкой, но Альберт промолчал, а я не стала просить. Сама и рассчиталась, как на работу вышла. А вышла сразу на второй день, как приехала, а там завалы, конец года. Только разгребла всё, надо девочкам костюмы к Новому году шить. Всем троим, а меня на новогодний голубой огонек в Доме культуры пригласили. Тоже что-то сшить надо.
На мне все те же обязательства по обеспечению ёлками некоторых садиков и организаций, для себя тоже. В этот раз Новый год буду встречать в основном со своими соседями, в том числе и с многодетными нерадивыми родителями.
Далее: Мой Новый 1980 год и спасение Русланчика от его мамы.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи " История знакомства моих родителей ". Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.