Финал. Ссылки на предыдущие части оставлю внизу.
~~~~~~
... 20 марта Розмари и Дарья Стрельцовы приземлились в аэропорту Кеннеди.
Уставшие, вымотанные, голодные. Даша проклинала всё на свете, Роза была полна энтузиазма. В самолёте она призналась матери, что нашла свою родню и намерена посетить их. Даша испугалась, но понимала, что возможно это первая и последняя поездка в Нью-Йорк, и глупо, будучи здесь не сделать хотя бы попытки.
— Но сперва гостиница, душ и сон, — сказала Дарья — без всего этого я больше и шагу не ступлю.
Роза согласилась, для неё это был первый перелёт, и она устала не меньше матери, тем более 7 часовая разница во времени кого угодно выбьет из колеи.
Но утром следующего дня она вскочила и уже готова была мчаться по адресу из дневника. Мать осадила её пыл — Нью-Йорк ещё был в утренней дрёме.
Дотерпев до 10 утра по местному времени они вышли из гостиницы и спустились в метро. Розмари подготовилась на славу, распечатала карты и передвигалась, практически не задумываясь.
«Как будто всю жизнь здесь жила, — подумала Даша, — наверное, это передалось с генами Ричи». Внезапно стало грустно: он мечтал показать ей родной город, рассказывал как они приедут сюда и он проведет её не туристическими маршрутами. Жаль, что не сбылось.
— Мамусик, нам сюда, — девочка махнула рукой на величественное здание.
— Ой, Роза, что-то страшно.
— Не бойся, мы просто спросим, где нужная ячейка и попробуем открыть.
— А если не получится?
— Уйдём, и всё.
— А если нас арестуют? Ой, Роза, давай не пойдём, — только сейчас до Даши дошло, какой легкомысленный поступок они затеяли.
— Мамусик, спокуха, никто нас не арестует. Я здесь всё изучила, насколько возможно.
Они вошли в здание и подошли на рессепшн.
— Мисс, мне нужна помощь — обратилась Роза к девушке за стойкой — в каком крыле находится вот эта камера хранения?
— Это не камера, это ячейка. Сейчас я посмотрю, — она защёлкала клавиатурой. — Мисс это семейная ячейка. Не могли бы вы сказать, на чьё имя она зарегистрирована.
— Ричард Хилл, — не смутившись, ответила Розмари.
— Верно, вам направо, в сектор D, там будут указатели — девушка улыбнулась служебной улыбкой.
— Спасибо, мисс.
Они зашагали в указанном направлении. Дарья вспотела от волнения, а девочка почти бежала, предвкушая узнать тайну цифр из дневника.
Вот и сектор D.
В большом зале находилось более тысячи камер-ячеек. Расположены они были вдоль стен, в центре зала находилось ещё несколько рядов с ячейками. Нумерация шла вертикально и наверху каждого столбца указан промежуток цифр всего ряда. В каждом столбце около пятидесяти ячеек. Для удобства посетителей в зале находилось несколько передвижных стремянок.
Они стали искать нужную им ячейку, и через пять минут стояли напротив цифр 13-854. Роза, ни секунды не сомневаясь, набрала на ячейке комбинацию-пароль. Дверца с мягким щелчком открылась.
В небольшом ящике лежала кожаная сумка, наподобие барсетки. Роза вытащила её, закрыла дверцу. Смотрела на сумку и, казалось, даже дышать перестала, погладила бока, тонкими пальцами, пощупала ремешок.
— Поехали обратно, ма.
— Не откроешь?
— Нет, не здесь. Хочу насладиться моментом, — она уверенно повернулась к выходу.
«Совсем как отец» — думала Дарья. Тот тоже мог оттягивать радостный миг, чтобы насладиться им в полной мере, а не на бегу. Например, он редко покупал фастфуд, или прежде чем сделать первый глоток вина крутил бокал, принюхивался к аромату, настраивался. Умел наслаждаться мелочами, в отличие от неё, вечно спешащей и не замечающей ничего вокруг. Здесь в Нью-Йорке, в его родном городе, Дарья отчётливо видела сходство Розы и Ричарда.
Приехали обратно, Роза стремительно понеслась вверх, на второй этаж, где располагался их скромный, но уютный номер. Аккуратно положила барсетку на свою кровать и несколько минут молча смотрела на неё.
«Когда-то эту вещь держал в руках её отец, — мелькнуло у Даши, — как мало мы придаём значение таким мелочам, пока человек жив».
Девочка открыла молнию, заглянула внутрь. Одну за другой она вытаскивала пачки денег.
— Мам, здесь столько денег! — загорелись её глаза.
— И это всё?
— Не знаю, сейчас выясню, — она аккуратно сложила стопки купюр и принялась дальше обследовать содержимое, — Ма, тут письмо!
— Читай, Роза!
Девочка откашлялась, провела рукой по листку, разглаживая складки, поднесла к лицу и понюхала пожелтевшую бумагу.
— Я сейчас так счастлив — начала она — Любимая женщина согласилась выйти за меня замуж. Мои родители одобрили мой выбор, когда я рассказал им о Даше... Это о тебе, мам, — посмотрела Роза на мать и продолжила — Но меня не покидает смутная тревога, что всё слишком хорошо, слишком гладко. У меня предчувствие неизбежного, что произойдёт что-то и нарушит мои планы. Вчера отец выдал мне сто тысяч долларов, они копили их с моего рождения и вот теперь, когда я готов к самостоятельной жизни, решили отдать мне. На эти деньги в Москве можно хорошо жить. Но я волнуюсь. Бабушка говорит, что у людей много проблем из-за денег. И возможно, именно они причина моих тревог. Я принял решение оставить деньги в камере хранения, а потом, когда мы с Дашей поженимся, я привезу её сюда, в Нью-Йорк, познакомлю со своей семьёй и мы заберём деньги. Наверное, это глупо, и правильнее положить деньги в банк, но они жгут мне руки, и я хочу сделать именно так. Отец не одобрил бы меня: так они не приносят процент. Но бабушка сказала бы: слушай своё сердце, Ричи.
Сейчас, приняв, это решение мне стало легче. Завтра я вылетаю в Москву и смогу обнять Дашу, я так по ней соскучился. Но нам предстоит серьезный разговор.
Для чего я это написал? Я сам не знаю. Рука потянулась к бумаге и просто не осталось сил сопротивляться. Какие-то неведомые силы ведут меня, и я покорно следую за ними. Через два-три месяца я заберу эту сумку, и мы с Дашей будем вместе смеяться над моими суевериями и страхами. А сейчас вперёд, к лучшей жизни!
Розмари отложила листок и посмотрела на мать. Та вытирала слёзы, проложившие две дорожки на щеках.
— Получается, он предчувствовал смерть. Да, мам?
— Не знаю, милая, — всхлипывая, ответила Дарья. Это так странно и волнующе читать письмо шестнадцатилетней давности. Письмо, которое писал твой возлюбленный, отец твоего ребёнка. Ах, как бы они были счастливы! Господь, если ты есть, почему он так рано покинул мир?
— Роза, мы должны к ним съездить — проплакавшись, сказала Дарья. — К Хиллам. Мне, кажется, они имеют право знать о тебе. И у тебя будет ещё одна семья, кроме меня и бабули.
— Конечно, съездим, мам. Давай прямо сейчас! — девушка вскочила.
— Ну, нет, на сегодня слёз хватит. Поедем завтра, — охладила её пыл мама — Они далеко отсюда живут?
— Судя по тем данным, что у меня, да далеко. В Upper West Side, но мы доберёмся быстро, сейчас я ещё раз проверю маршрут.
— Прыткая ты у меня — улыбнулась женщина. — Пошли, пообедаем?
— Ага, ты как хочешь, но у меня много пунктов. И это не только статуя Свободы.
— Одну я тебя не отпущу, Роза, город огромный. Но давай вначале съездим к Хиллам.
— Окей.
На следующий день путешественницы собрались в Верхний Вестсайд — фешенебельный район Нью-Йорка.
Дарья всю ночь ворочалась, переживала. Воображение рисовало страшные картины, как их выгоняют из дома, как смеются над ними. Как сильно переживает дочь, и как ей стыдно. Когда она погрузилась в тревожный сон, ей приснился Ричард. Впервые за все эти годы он приснился ей, а не Рози.
Он, молча, погладил её по русым волосам, отчего на душе стало спокойно, одобряющие кивнул, даже там во сне она расценила это как знак, что она правильно поступает. Проснулась с лёгкой головой, как будто проспала не менее 10 часов.
Дочь ещё дремала, и Даша тихонько прошмыгнула в душ, уверенная, что всё они делают правильно, Ричард одобрил.
Собравшись и окинув напоследок взглядом своё отражение в зеркале, они вышли на улицу величественного Нью-Йорка и пошли в сторону метро.
В этот раз добирались дольше, да и от волнения девочка слегка растерялась. Хоть и старалась не показывать своего страха, подшучивала над собой, но Даша знала — дочь переживает. Она гордилась смелостью своей девочки, уверена, Ричи гордился бы тоже.
Вот и нужное здание.
— Ого, вот это да! — воскликнула девочка.
Перед ними стояло величественное трёхэтажное здание, с колоннами и лепниной. Окна-витражи говорили о том, что в помещении высокие потолки. Дубовые двери с резными узорами создавали впечатление, что сейчас войдёшь во что-то загадочное, хранящее многовековые тайны.
Стрельцовы подошли к входной двери, слева табличка с фамилиями жильцов.
— Мам, смотри, они занимают весь третий этаж. Вот это да! — восхищённо прошептала девочка.
— Ага, — рассеяно ответила Дарья, страх накатил с новой силой.
— Пошли, — Роза уверенно потянула дверь, та бесшумно отворилась, пропуская их в большой холл, — Да здесь в футбол можно играть.
Они поднялись на третий этаж и на несколько секунд замерли перед входной дверью. Девочка закрыла глаза, глубоко вздохнула и нажала кнопку звонка.
Через несколько секунд послышались шаги, и дверь открыла женщина лет 30, по-видимому, прислуга.
— Добрый день. Вы к кому?
— К мистеру Хиллу, — не моргнув, ответила Роза.
— Вам назначено?
— Нет! Но передайте, что к нему пришла... — договорить она не успела, послышались шаркающие шаги, и в холл вышел пожилой мужчина. Высокий, статный, на голове копна седых волос, густые брови.
«Наверное, таким был бы Ричард в старости» — промелькнуло у Даши.
Старик уставился на девочку, ухватился за косяк, так сильно, что побелели пальцы, подбородок его задрожал.
— Боже мой, кто вы? — спросил он.
— Розмари.
— Розмари... — эхом повторил мужчина, и, спохватившись, пригласил их в комнату — проходите, проходите.
— Вы Дария Стрельцова? — спросил он у Даши, немного придя в себя — невеста Ричарда?
— Да.
— Розмари его дочь?
— Да. Вы сразу узнали её, — на глазах Дарьи блестели слёзы, но внутренне она расслабилась: дедушка узнал внучку без объяснений с их стороны.
— Это же Ричард в детстве, только девочка, — воскликнул старик — Одно лицо, даже взгляд его. Да что же мы стоим? Присаживайтесь — он махнул рукой на диван, — Дина, принесите чаю.
Руки старика тряслись, он взял телефон и только со второго раза смог набрать номер.
— Белла, вы далеко? Возвращайтесь срочно, — в трубке что-то ответили, но старик уже отбился.
— Звонил жене. Она любит после завтрака прогуляться с Джоем, — он смотрел на девочку, не отрываясь — Как ты похожа на него, милая.
Дарья изучала комнату. Добротная старинная мебель удачно гармонировала с кожаными диванами и журнальным столиком на тонких, резных ножках, на окнах тяжёлые портьеры. Стены увешаны семейными фотографиями.
На одной, судя по всему, Хиллы в полном составе: глава семьи с копной тёмных волос, с правой стороны миниатюрная женщина, с левой стороны две юные леди, похожие на мать комплекцией и цветом волос. А рядом с миссис Хилл мальчик. Дарья знала Ричард младший ребёнок в семье, но на фото видно, что уже тогда он был высокого роста. А эти чёрные волосы и глаза-угольки!
На другой фотографии Ричард с пожилой женщиной, вероятно, бабушкой, тёзкой Розмари. Они смотрят в глаза друг друга, и фотограф удачно поймал момент мысленного диалога между ними.
Уильям Хилл встал, открыл шкаф и достал затёртый фотоальбом. Практически не глядя, нашёл нужную страницу.
— Вот смотрите, это Ричи в старшей школе. Здесь он выступал на семинаре, поэтому одет прилично, не лохматый. Обычно он надевал рваные джинсы и старые футболки, мог неделю не снимать, мать злилась очень.
Даша взяла в руки фотографию. Каким молодым он был, беспечным, взгляд тот же, смеющийся, несмотря на серьезность обстановки: трибуна, зал. У них дома, в Москве, тоже лежит похожая фотография Розы на городской олимпиаде. Жаль, что она не догадалась взять их с собой. Но она не ожидала, что Роза и Ричард были так похожи в детстве.
Хлопнула входная дверь, в комнату забежал щенок йоркширского терьера, запрыгнул к хозяину на колени.
— Джой, сперва мыть лапы, ну, сколько можно тебя учить, — добродушно проворчал старик, встал, спустив собаку на пол — Белла, иди сюда, — крикнул он в дверной проём.
В комнату вошла пожилая женщина, чем-то напоминающая Дашу. Такая же миниатюрная, с русыми волосами, уложенными в высокую причёску. Тонкие губы, бесценные глаза. Она уставилась на гостей, не скрывая удивления, и наплевав на приличия.
— Уильям, что это значит?
— Это Розмари, дочь Ричарда. И Дарья, его невеста.
Женщина заплакала, не могли сдержать слёз и остальные.
Через час, сидя в столовой Уильям говорил:
— У Ричарда были проблемы с сердцем, врождённый порок. Ещё в детстве нам сказали, что с таким заболеванием живут до сорока лет максимум. Мы с Беллой мечтали, что умрём раньше него, дожив до его 39-летия. Но он нас перехитрил. Ему было всего 25, он не прожил положенный срок, — старику легко давались эти слова, видно, что он повторял их множество раз — Он последний ребёнок, у него есть ещё две старших сестры. И мы баловали Ричарда, как могли, старались, дать всё, что он хочет. Даже в Москву я помог уехать. Я ведь тоже врач в прошлом, учился в том же университете. А Ричард грезил Россией. Мы не хотели его отпускать, но он был настойчив.
— У Ричарда, — продолжила Изабелла Хилл — была поразительная интуиция. Он не просто хотел, он знал, что ему надо уехать в Москву. Сопротивляться этому знанию он не мог, делал так, как подсказывала ему интуиция. Такая же интуиция была у его бабушки, матери Уилла.
— Она жива? — спросила Даша, — Ричи рассказывал о ней.
— Да, жива. К сожалению, мы вынуждены были отправить её в дом престарелых. У нас много места, мы можем нанять хоть десять сиделок, но порой требуется экстренное вмешательство, промедление может стоить жизни. Она теряет память, или если точнее потеряла совсем, просто иногда бывают вспышки-озарения. Последние два года она часто вспоминает Ричарда, гораздо чаще чем раньше. И всё повторяет: он приведёт её к вам, обязательно приведёт. Конечно, мы списывали это на деменцию.
— Мне очень жаль.
— Не думаю, что она сама жалеет. У неё была интересная жизнь, и сейчас она сбегает в мир своих грёз, ей там хорошо, там нет боли и страданий.
— Ричард любил её.
— Да, у них была особая связь — продолжала Белла — Ричард внешне пошёл в Хиллов, девочки похожи на меня и мою родню. Розмари всегда поддерживала его начинания. И с той же Москвой была на его стороне, говоря, что эгоистично держать сына при себе, даже если ему отмерено не так много лет. К слову, умер он на родной земле, здесь же и похоронен.
— Он знал о болезни?
— О, да. Мы рассказали лет в 12, объяснили почему нельзя курить, почему важно беречь себя. Он берёг, но без фанатизма. Но, как видите, судьба распорядилась иначе.
— В последний приезд, — продолжил Уильям, — он рассказал нам о вас, Дарья. Показал ваши фотографии, рассказал, как сильно любит. Нам ничего не оставалось, как благословить его на счастье. Он не хотел уезжать из России, по крайней мере, в ближайшее время. Но обещал приезжать дважды в год. Вы ничего не знали о его болезни?
Даша покачала головой.
— Он сказал, что не решился рассказать. Мы убедили его, что это нечестно по отношению к невесте. Ведь он мог оставить вас вдовой в молодом возрасте. А на это не каждая согласится. Он обещал рассказать всё и если вы его отвергните вернуться домой.
Хиллы разговаривали медленно и Даше было легко понимать их, они в свою очередь, подбирали более простые слова, иногда подсказывала Розмари, если видела, что мать не поняла.
Осталась бы она с Ричардом если, б знала, что он болен? Конечно, осталась бы. До последнего вздоха осталась бы. Она ведь и так не вышла замуж, сравнивая всех с Ричардом.
— Почему вы не нашли нас тогда? — спросила Белла.
— Я испугалась. Мы не были женаты, вдруг вы подумали бы что я обманщица.
— Вы очень похожи на меня в молодости, милая, — улыбнулась Белла, — такая же наивная и пугливая, боитесь причинить неудобство.
— А как решились сейчас? Прошло столько лет, — поинтересовался Уильям.
Теперь пришёл час Розмари. Она рассказала всё, что смогла вспомнить. И о своих снах, записях в дневнике и о том, как он приходил к ней в жёлтой толстовке с Микки Маусом.
— О, эта толстовка! — воскликнула Белла — Её подарила бабушка, за год до отъезда в Москву. Он эту толстовку безумно любил. Мне кажется, она была протёрта до дыр. Вопреки всем правилам мы похоронили его в ней. Плевать, что скажут люди, это дорогая вещь для нашего сына.
Розмари рассказала об адресе и коде ячейки, о том, что они нашли в камере хранения деньги и письмо.
— Вот они, заберите, — протянула девушка барсетку.
— Это деньги моего сына, они его по праву, — улыбнулся старик — А ты его дочь. Значит, это твои деньги, милая. Мы достаточно пожили на этом свете, единственное, что нас радует сейчас — это внуки. У нас их четверо. А с сегодняшнего дня пятеро.
Всю встречу старики внимательно следили за Розмари. Длинные руки и ноги, высокий рост — всё как у их сына. Её походка, взгляд, взмах руки, то как она кивает, откидывая волосы с лица. Такое невозможно придумать, это только можно передать со своей кровью. Они переглядывались, и по их взглядам было заметно, как старики счастливы, как с новой силой забилась в них жизнь.
Даша и Роза провели весь день у Хиллов. Старики настояли на том, чтобы они переехали из гостиницы к ним, сокрушаясь, что девушки приехали всего на неделю. На следующий день запланировали съездить на могилу Ричарда и в дом престарелых. Белла позвонила дочерям и рассказала о Розмари.
******
— Мам, я всё-таки не понимаю, почему он спрятал деньги в ячейку? — спросила Рози уже в гостинице.
— Они же сказали, что у него была сильная интуиция. Ричард предчувствовал, что случится что-то непоправимое, сердце подсказало ему спрятать деньги. И через много лет именно деньги и эта камера хранения помогли вернуть тебя. То есть эта ячейка как некий центр притяжения, ответ на вопросы. Я, конечно, всего не знаю и рассказываю какую-то упрощённую версию, но по-другому объяснить не могу.
— Ну а если бы мы не приехали? А если бы я не записала этот адрес и номера? — напирала девочка.
— Ты не могла не приехать и не записать, — улыбнулась Даша, — ты же дочь Ричарда Хилла, у тебя такая же мощная интуиция. И о том, что надо поехать в Ниёрк ты говорила с пяти лет. Так что извини, что я не слушала тебя тогда.
— Как бы ты их нашла, ма?
— Не знаю, к тому моменту у меня и телефон адвоката потерялся.
— Вот видишь!
— Знаешь что ещё любопытно, Роза?
— Ммм?
— За столько лет он приснился мне один раз, сегодняшней ночью. А ты постоянно видела его. Он точно знал, кто отзовётся на его зов.
— Мы с тобой одной крови, ты и я! — засмеялась девочка, глядя на фото отца, которое забрала у Хиллов.
И Даша подумала: она даже смеётся, как Ричард, и как я раньше не замечала?
******
Появление внучки было как долгожданное солнце после сезона дождей в тропиках. Розмари влилась в семью Хиллов будто знала их всю жизнь. А Даша радовалась за стариков, за дочь, и за старушку Розмари. Та, увидев девочку, выдохнула бескровными губами:
— Он привёл тебя. Я знала, что он сможет.
Надо ли говорить, что жизнь девочки протекала теперь между двух стран. Летом она улетала к Хиллам на три месяца, в течение года много общалась с ними по скайпу, сдружилась с кузенами.
По окончании школы девочка поступила в московский медицинский университет, получила диплом стоматолога. И улетела в Нью-Йорк на стажировку. Проработав там два года, вернулась в Москву, взялась за диссертацию на тему имплантации.
После скоропостижной смерти Веры Аркадьевны Даша и Розмари переехали в Нью-Йорк. В Москве их ничего не держало, а в Америке ждала семья.
Розмари осуществила мечту отца — оставила заметный след в мире стоматологии. Научные работы Р. Хилл стали одними из наиболее заметных обсуждаемых трудов, с точки зрения современной имплантации.
~~~~~~
Спасибо, за то, что были со мной в этой увлекательной истории.
Начало рассказа можно почитать по ссылкам:
~~~~~~
#кофейные романы #айгуль шарипова #мистика #фантастика #невозможно оторваться