Раздался звук сирены. "Опять налёт," — одновременно пронеслось в головах жителей. Они бросили все свои дела и побежали в подвалы домов. Все боялись не успеть, а потому страшно толкались. Кто-то падал в давке, но никто не останавливался, чтобы им помочь. Этих людей можно понять — никто не хочет оказаться на улице, когда немецкие бомбардировщики скидывают тонны взрывчатки, уж лучше затоптать несколько человек, чем самому погибнуть.
Хуже всего было молодым матерям, чьи дети уже слишком тяжёлые, чтобы носить их на руках, но так уязвимы для ног толпы. Одной из таких женщин была Лиза Стройнова. Её дочери Маше только исполнилось семь, как началась война. Мужа в июле 41-го забрали в армию. А в декабре уже пришло то самое письмо. Остались они с дочкой совсем одни в родном Ленинграде.
В этот раз они успели укрыться. В подвале сидело около двадцати человек. В основном женщины. Они узнали Лизу с Машей, ведь часто встречались здесь и поздоровались.
— И вам здравствуйте, — без особой радости ответила Лиза.
Ещё долго никто не решался заговорить. Бомбы падали где-то совсем рядом и все молились, чтобы их не достало.
Когда взрывы не много утихли Анастасия Никифоровна, старушка в возрасте семидесяти лет, одетая в какие-то тёплые лохмотья.
— А что это вы не уедете из города? Лёд пока на реке стоит так, что время терять нельзя, а то растает скоро, — обратилась она к Лизе.
— Так он уже тает, да немцы к тому же реку хорошо простреливают. Говорят пару дней назад снаряд попал в одну из машин. Так она взорвалась и утонула, со всеми кто на ней ехал. Сидите лучше здесь, — вмешалась женщина, сидевшая в правом углу комнаты. Саму её было не видно, только слышно.
— А я говорю так хоть шанс есть, а здесь что толку сидеть? Только смерти ждать. Не от снарядов, так от голода. — парировала Анастасия Никифоровна.
— Как же! Шанс у неё есть? Ей идти некуда, с дитём тем более. Блокаду снимут. Не в этом году, так в следующем. Война не будет же вечно идти, — ответила ей дама в углу.
— Тише, не ссорьтесь, — успокаивала их Лиза, — мне надо подумать.
Эти слова только подняли шумиху. Каждый решил высказать своё мнение. В итоге большинство было за то, что бы уехать. Лиза и сама была не против. Она привыкла сражаться с трудностями, а не ждать пока всё решиться само собой.
Постепенно взрывы затихли и все потихоньку стали выходить наружу. Анастасия Никифоровна пожелала Лизе с дочерью добраться на ту сторону Ладожского озера и перекрестила.
На следующее утро Лизе с дочерью Машей подвернулась удача. Их загрузили в машину вместе с другими женщинами с детьми и повезли по мокрому апрельскому льду.
— Мама, а куда мы пойдём потом, когда нас привезут? — спросила Маша.
— Не знаю милая, наверно, куда-нибудь подальше от границы. Может, на Урал.
— А где это?
— Это очень далеко, но там безопасно.
Грузовик медленно ехал, объезжая лунки от бомб и утонувших машин. Водитель сидел с открытой дверью, чтобы в случае чего успеть выпрыгнуть.
— Дорогая, хочешь, поспи. Ты, наверное, очень устала?
Маша легла на колени матери, но глаза не закрывала. Ей показалось, что где-то далеко в небе промелькнуло несколько чёрных точек. Она долго смотрела на них, пока точки не превратились в самолёты.
— Мама, смотри, — она указала на них пальцем.
В след за Лизой повернулись ещё пара женщин.
— Немцы! — крикнул водитель и прибавил газу.
Женщины в кузове кричали и заслоняли собой детей. Теперь вся надежда только на Бога.
Ехать на большой скорости было опасно, можно уйти под лёд, не успев и крикнуть, но самолёты представляли гораздо большую опасность.
Маша видела, как один истребитель летел прямо на них. Видела как он несколько раз пристреливался. С каждым разом пули летели всё ближе. От страха она закрыла глаза. Прозвучал залп пулемётов...
Наступила тишина.
— Она жива! Возьмите её! Её зовут Маша. Маша Стройнова. Отец её Иван, а мать...
Лиза запнулась. Кровь, вытекающая из её рта не дала ей договорить. Она молча протянула испуганную Машу в руки какой-то женщины, показавшейся ей доброй.
— Возьмите её, прошу, — хриплым голосом повторила, захлёбывающаяся кровью Лиза.
— Да, конечно, — тихо ответила женщина.
— Мама! — вдруг опомнилась Маша, — Мама подожди!
— Я люблю тебя, дочка.
Лиза медленно скатилась с расстрелянных бортов грузовика обратно в кузов, полный трупов женщин и детей.
— Прощай, — слетело с её губ.
— Нет! Мама! — Маша пыталась вырваться, но женщина крепко её держала.
Под грузовиком раздался громкий треск и лёд проломился. Первым под воду ушла водительская кабина с забрызганы кровью салоном. Деревянный кузов ещё несколько секунд погружался под воду. Женщина отвернула Машу, чтобы та не видела, как труп матери скрывается в тёмных водах Ладожского озера.
Много лет прошло с того дня. Маша выросла, завела семью, родила детей. Но она никогда не желала, что бы они жили в военное время. Вот и вы не желайте!