Продолжение, начало - здесь
На что же рассчитывал Брюллов? Тут уместнее было бы спросить: на кого. В 1828 в Италию прибывает великая княгиня Елена Павловна. Урожденная немецкая принцесса (других при русском дворе и не водилось) Фредерика Шарлотта Мария Вюртембергская (1806-1873) была выбрана в качестве невесты вдовой императора Павла I – Марией Фёдоровной (кстати, тоже из Вюртембергского дома) для своего четвертого сына Миши. Свадьба состоялась в 1824, а в 1825 молодые переехали в Михайловский дворец, тот самый, который теперь Русский музей (улавливаете мистику взаимосвязей?). Будущая Елена Павловна воспитывалась в пост-наполеоновском Париже, была знакома с Мериме, Стендалем, Делакруа, Кювье, Гумбольдтом и Ампером. Миша Романофф, напротив, даже среди собственных братьев считался личностью, читавшей в жизни только 1 книжку – армейский устав. Супруги старались проводить время в разных занятиях и обществах. Уже гораздо позже, будучи вдовой, Елена Павловна организовала у себя в Петербурге «кружок», который стал одним из главных мозговых центров для обсуждения освобождения крестьян и реформ 60х годов. Но до этого момента довольно долго. Пока Карл Брюллов пишет портрет будущего «главного либерала» семьи Романовых.
Естественно, никакой иной связи, кроме профессиональной и интеллектуальной, тут даже и подозревать не стоит, слишком уж велика сословная пропасть. Я упомянул об этом портрете потому, что он сгладил последствия разрыва Брюллова с Обществом поощрения художников. За портрет было хорошо заплачено и это здорово изменило ситуацию.
Но в итальянской жизни Брюллова была ещё и другая женщина. И вот тут можно смело говорить не только о профессиональной связи. В 1827 году 28 летний Карл знакомится с 25-летней графиней Юлией Павловной Самойловой (урождённой Пален-Скавронской). Юлия была дальним потомком рода Скваронских, того самого, который вырос из заслуг «друга Катеринушки» (Екатерины I ). К моменту встречи с молодым художником она уже де-факто состояла в разводе со своим мужем. Эта женщина ещё много раз будет возникать в судьбе Брюллова. Да и сама по себе Юлия Павловна личность вполне незаурядная. Наследница сразу нескольких огромных состояний, она могла себе позволить вести действительно независимую и самостоятельную жизнь, не считаясь даже с мнением императора Николая I. Доходило до того, что она откровенно игнорировала царские предписания и устраивала свою личную жизнь так, как хотела. Брюллов писал Самойлову и её приёмных дочерей Амацилию и Джованину (вспомните хотя бы знаменитую «Всадницу») неоднократно. Вот один из портретов
Однако, сегодня мы говорим не о биографии Брюллова в целом, а об одном эпизоде его жизни. И тут нас интересуют три временных момента. Конечно, абсолютно строгих свидетельств не сохранилось, поэтому я позволю себе некоторую вольность. Представьте себе, первый визит Карла Брюллова к Юлии Самойловой.
- А это моя воспитанница Джованина. Её папА - композитор Джованни Пачини, но у него, бедняги, дела сейчас совсем плохи, поэтому я взяла бедную девочку к себе. (На самом деле, только насчёт Амацилии, которая родилась в 1828 с уверенностью говорят о том, что она дочь Пачини. Происхождение Джованины очень туманно)
Эпизод № 2
- Карл, помните? я говорила Вам про бедного Джованни Пачини. Сегодня дают его оперу «Последний день Помпеи», она совсем свежая, всего два года назад была премьера. Давайте поедем.
Я не ручаюсь, что всё обстояло именно так, но маленькая девочка на картине «Всадница» действительно дочь Джованни Пачини, автора оперы «Последний день Помпеи», премьера которой состоялась 19 ноября 1825 в Неаполе, а одна из первых «сильных и независимых» русских женщин Юлия Самойлова привезла Брюллова на раскопки Помпеи.
Эпизод № 3
- Карл, как Вам понравилась опера? А кстати, тут недалеко есть раскопки. Давайте вместе посмотрим.
С этой невинной фразы возможно начался огромный «вулканический» процесс, перевернувший всё русское искусство.
Но даже средств, вырученных от работы над портретом Елены Павловны и наследства Юлии Самойловой, могло не хватить. Предстояла грандиозная работа, одна только плата натурщикам и аренда мастерской таких размеров выливались в круглую сумму. А теперь вопрос: вы знаете, что у первого русского шедевра, признанного в Европе, был конкретный заказчик? Что картина создавалась «по договору»? Лицом, заключившим с Карлом Брюлловым договор на написание «Последнего дня Помпеи» был князь Сан-Донато.
Предвижу хор обвинений в русофобии. Увы, дорогие мои. Автор действительно с презрением относится к ымперско-крепостнической ипостаси государства Российского и с брезгливостью к потугам нынешних манагеров его «возродить», но русофобом в целом никогда не был. Тем более, что князь Сан-Донато – коренной русак, потомок двух старинных родов – Демидовых и Строгановых. Под этой пышной вывеской в итальянском «свете» будет впоследствии известен Анатолий Николаевич Демидов. В момент встречи с Брюлловым он был «просто» Демидовым, пра-правнуком знаменитого Никиты Демидова, наследником колоссального состояния. Князем Сан-Донато он станет лишь в 1840, когда ему захочется женится на Матильде Бонапарт (племянница великого корсиканца). Именно тогда и выдумают этот пышный титул для того, чтобы невеста «не смущалась» (правда это не помогло, супруги вскоре развелись, но титул остался). Как раз незадолго до знакомства с Брюлловым, скончался отец Анатолия Демидова – Николай Никитич (+1828), оставив сыну огромную империю, включавшую в себя, помимо традиционных уральских демидовских заводов, «филиалы» во Флоренции, Америке, Сибири, Франции. Кстати, во Флоренции в честь Николая Демидова названа площадь, на которой стоит соответствующий памятник (за заслуги в делах благотворительности). А под Нижним Тагилом есть местечко Сан-Донато.
Анатолий Николаевич Демидов и стал тем, кто взял на себя все расходы по написанию «Последнего дня Помпеи» в обмен на право собственности на будущую картину.
Впрочем, тут была не только благотворительность и хорошие отношения с художником. У Анатолия Демидова был свой план. Говорят, что Николай I не любил его за «вывоз капитала». Действительно, большую часть жизни этот представитель старинного рода провёл в Европе, по-русски говорил плохо и предприятия развивал не только в России. После того, как картина была окончена и с успехом выставлена в нескольких городах, Демидов подарил её Николаю. Так полотно оказалось в России раньше своего создателя. Брюллова только в конце 1835 смогли «отловить» в Константинополе и передать ему последнее китайское царское предупреждение - немедленно прибыть в Петербург. Пришлось садиться на корабль и отплывать в Одессу.
Как видите, к созданию первого интернационально-признанного шедевра русской живописи привело множество обстоятельств, а из причастных лиц, помимо естественно самого автора, мы должно сугубо отметить Фредерику Шарлотту Марию Вюртембергскую (Елену Павловну), Юлию Павловну Самойлову и Анатолия Николаевича Демидова.
#карл_брюллов_на_этом_канале