После торжественной линейки первоклассников увели в классы, но сегодня их держали недолго. Маша с Надей немного погуляли по школьному двору, и вскоре все вместе возвращались домой. Во дворе никого не было и только у их подъезда одиноко стояла чья-то машина. Попросить кого-либо помочь поднять коляску с Надей было некого.
- Ты, Оленька, пойди постучи Максиму, если он дома, то поможет нам, - попросила Маша.
Оля убежала, и тут же вернулась назад.
- Там, какой-то мужчина стоит и что-то в наш почтовый ящик бросил.
А следом вышел и сам мужчина.
- Вы нам письмо принесли? – поинтересовалась Маша, глядя на мужчину.
- Если вы Маша, то да, принёс. Хорошее письмо, - ответил незнакомец, - Но я вам в почтовый ящик бросил только мой телефон, чтобы вы со мной связались. Хорошо, что я не успел уехать, всё расскажу.
Оказалось, что незнакомец – это друг Сергея Захаровича. Он получил от Сергея Захаровича доверенность на оформление передачи дома Маше.
- Так что, дом теперь будет ваш и вам не придётся скитаться по чужим углам, - сказал мужчина.
- Но у него есть официальная жена, и без неё вы не сможете переоформить дом, - засомневалась Маша.
- Этот дом достался Сергею по наследству от родителей, и никакого согласия от его жены не требуется. Она уже знает, я ей сказал об этом. Я сейчас уеду, а завтра приеду за вами и мы начнём оформление. Сергей поручил мне также и выселить жильцов из дома. Сейчас я этим займусь, а завтра привезу вам ключ.
.
Мужчина уехал, а Маша на радостях забыла попросить его помочь поднять коляску. Пришлось вновь отправлять Олю к соседу. Оля быстро вернулась с Максимом. Шумно и возбуждённо они поднимались по лестнице. Настроение было отличное. И только Наденька сидела молча и не поддерживала общее веселье.
Новость о доме обрадовала Машу и Оленьку, но не Жанну с Надей. Их-то, как раз, это известие опечалило. Но не такой была Маша, чтобы оставить нуждающихся в ней и ставших близкими ей людей. Дом большой, и Жанне с Надей в нём место тоже нашлось. Тем более, что здесь есть возможность Наде больше времени находиться во дворе. И не надо никого просить вынести тяжёлую коляску, Надя без посторонней помощи могла выезжать из дома во двор сама. Жаннину квартиру решили сдать в аренду. Это позволило бы оплачивать массажиста для Нади.
Жизнь продолжалась. Жанна по-прежнему много работала, и дома почти не бывала, Оленька училась в школе и радовала всех своими успехами, Надя тоже училась, впитывая всё, что ей давали Маша и Оля. А Маша занималась всеми и вела домашнее хозяйство. Денег всё также не хватало, но их нехватка не ощущалась так остро, как было раньше. Они смогли даже новый ноутбук купить, и теперь его и Надя с радостью осваивает. Письма от Сергея Захаровича приходили реже, чем хотелось бы, зато они ему писали почти каждый день. Для Оленьки это был хороший стимул получать пятёрки, каждый раз она извещала отца об этом. Иногда звонил друг Сергея Захаровича, тот самый, что помог ей с оформлением дома. Интересовался как дела, как учёба, хватает ли денег. Маша сказала, что они намерены сдавать Жаннину квартиру, и что проблем с деньгами у них не будет.
- Квартиру хотите сдавать? – поинтересовался он, - а у меня сейчас мой водитель ищет квартиру. Хороший человек. С женой разошёлся, квартиру ей оставил, а самому жить негде. Возьмёте?
- Конечно, возьмём, согласилась Маша.
- Тогда он вам позвонит, я дам ему ваш номер. Клим его зовут.
- Клим? – Услышав это имя, Машу бросило в жар, она помолчала, потом снова переспросила, - Клим?
- А что вас так удивило? Клим его зовут. Редкое сейчас имя.
- Да, редкое… Сейчас так не называют, - сказала Маша, и подумала, - неужели это её Клим? Нет, нет! Не может быть! Мало ли кто ещё имеет это редкое имя.
Но это был её Клим. Даже, если бы ей не сказали имя, она бы его сразу узнала по телефону, когда он заговорил.
Узнал ли он её? Скорей всего, нет. Они договорились встретиться возле квартиры через пару часов, и Маша стала собираться. Только теперь она заметила, что гардероб её сильно устарел, одежда давно стала не модной, обувь стоптана, а волосы давно уже покрасить не помешало бы. Она остановилась возле большого зеркала и, как бы чужими глазами смотрела на своё отражение.
Эх, Машка! Забыла ты о себе!