* * *
В своих бесконечных высотах, где с тьмою сражается свет,
В просторах, провалах, пустотах, которым названия нет,
Слепой, безнадежно далекий, бесстрастный – зови не зови!
Жестокий, скупой, одинокий, что мог бы ты знать о Любви?!
Что мог бы ты знать о разлуке, о боли, о горькой судьбе,
Когда бы не тонкие руки, что тщетно тянулись к тебе?
Что мог бы ты знать о Прощенье, мой бог, мой ужасный дружок,
Когда бы не их возвращенье, не их добровольный ожог?
Когда б в лихолетье суровом не дурень в зловонной норе,
Делящийся хлебом и кровом, что мог бы ты знать о Добре?!
В сиянье смешного наряда, в мышиной возне и в гульбе
Без яда влюбленного взгляда, что мог бы ты знать о себе?
В священной своей круговерти без сонма поверженных тел,
Ну, что бы ты знал-то о Смерти?! Да ты ведь и знать не хотел.
Но вопли пиано и форте – тут каждая клетка орёт –
Залог твоего дискомфорта на многие годы вперёд.
Будь мощен и цел в отраженье нездешних атак и проказ,
Проявленный как отраженье слезами подернутых глаз.
Страдай, бессердечный ребенок, смакуй настоящий момент,
Следи из уютных потёмок трагический эксперимент.
Предчувствуя нашу разлуку, как прежде, брожу над рекой.
Терплю беспросветную муку и рану врачую строкой.
И смертного сердца науку твержу в обнаженной тиши:
Протяни свою тонкую руку и тихонько ему помаши.