Франсуа Нуаре.
Последние три недели Франсуа был предоставлен сам себе. Изредка появлялись новые пленные, полковник видимо был очень занят, поскольку ни разу не вызвал его к себе. Нуаре смущала некая странность, хотя пленные французы и прибывали в небольшом количестве, но к нему в камеру никого больше не приводили. Наверное это было и к лучшему, потому-что узнай новые пленные про Фансуа правду, а он бы не стал скрывать, что он дезертир, то пожалуй ему было бы не сдобровать. А так он был и цел, и имел возможность постоянно думать не отвлекаясь на общение с другими. В целом его это очень даже устраивало, ужасно было другое, он никак не мог понять, как ему жить дальше после такого отвратительного проступка. От самоедства он переходил к воспоминаниям мирной жизни, как было здорово дома, как собирали с отцом виноград и давили его для вина, или рубили гусей, запекали их в печи, а из печени делали фуа-гра, приглашали соседей, они дружили с двумя семействами, в одном семействе была Жюли, и они испытывали симпатию друг к другу. Но год назад началась война и он был призван в армию прямо из колледжа где доучивался последний год. Было ужасно осозновать, что как бы не закончилась война, он будучи дезертиром, уже никогда не сможет вернуться домой, никогда не увидит своих родителей и Жюли. Конечно нельзя было исключать что его могли и убить на войне, все-таки артиллерия не самый безопасный род войск, но тогда он погиб бы честным солдатом и его родители, сестра и Жюли, да и соседи, все бы вспоминали о нем с теплом и сожалением, а теперь после произошедшего невозможно было себе и вообразить чтобы началось, узнай все они правду. Уж лучше бы им сообщили, что он пропал без вести. Не убит, но и не предатель. Все эти невеселые размышления возвращали Франсуа к еще большим самоосуждению и самобичеванию, пониманию своей низости и ничтожества, и повергали его в страшное уныние. Настолько страшное, что если бы сейчас полковник Райс приказал его расстрелять, то он бы принял это как величайшее благо и избавление от таких тягостных дум. Бедняге Франсуа иногда даже снится сон, что его расстреливают, рядом стоит Гийом и читает свои стихи, все вокруг, и немцы, и французы кричат,- Ура, Гийом! Браво, Гийом!
На Франсуа же не обращают ни малейшего внимания, как-будто его здесь и нет, он пустое место, и это не его через мгновение расстреляют. От этого становится страшно одиноко, он понимает что никому не нужен, совсем никому и все его презирают. Все в высшей степени сурово закономерно, ведь он предатель и он понимает это, но принять никак не может. Звучат выстрелы, Франсуа падает и смотрит на Гийома, тот стоит безразлично повернувшись к нему спиной, затем к Гийому подходит Райс, кладет ему руку на плечо и уводит его в здание. Франсуа же оставляют лежать и он не понимает, умер он или еще жив, все слышит, видит и осознает, но сказать ничего не может. Тогда он просыпается, ему жутко в одиночестве и до утра он уже не может заснуть. Он достает листок, читает стихи Гийома и понемногу успокаивается, мечтательно переносясь то в Палермо, то в дивный сад.
(продолжение следует)