В гостинице долго не мог уснуть. Ворочался под одеялом, мял подушку. А когда наконец-то провалился в сон, вновь оказался на выставке. С той разницей, что во сне я смог вырвать Стива Джобса из толпы журналистов, словно конфету из мешка с подарками.
- Мистер Джобс, - сказал я. – Я предприниматель из России. Вы не против, если приглашу вас выпить по чашечке кофе?
Почему-то был уверен, что Стив не откажет. И действительно:
- О’кей, - согласился он. – Можно.
Мы уединились за столиком выставочного кафе. Репортеры, как воробьи, расселись вдоль барной стойки и попробовали сжечь меня взглядами.
- Надо же, - удивился Джобс. – Я словно рок-звезда…
- Я удивляюсь, что вы удивляетесь… Разумеется, вы звезда!
- И в России?
- Особенно там…
Ему это явно понравилось.
- Ваша страна – удивительная, - признался Стив. – Другой такой нет. Вы постоянно говорите о мировых инвестициях, но на деле закрываетесь, словно Северная Корея.
- Устроено так у нас. Мало кто желает зарабатывать, но все хотят получать как в Америке.
- Но «зарабатывать» и «получать» – разные вещи.
- Как-то меня спрашивали, почему в Германии программист зарабатывает три тысячи евро, а у нас пятьсот долларов, - сказал я.
- И почему?
- Ответ, очевидно, лежит в той же плоскости, что и загадка «куда девается нефть» и «откуда берутся баксы». По вертикали идут не только президентские приказы, распределение денежных средств. Страна у нас побольше Германии будет, соответственно и программистов столько же. Каждому по три тысячи в евро платить – никаких бюджетов не хватит. Но даже если предположить, что дали-таки столько денег, сразу подымут хвост условные бухгалтеры или юристы: тоже хотим! Это же какой коллапс начнется!
- То есть где-то без движения лежит здоровенная куча денег? – удивился Джобс.
- Не лежит, осваивается. В олимпийские объекты вбухивается, чемпионаты всякие футбольные. Кое-что, наверное, расходится и по карманам, но в большей степени попросту профукивается. Как говорил классик, в России две беды. Но именно по причине первой вторая всегда будет оставаться бедой, и никак не поймешь, что там впереди…
- Я думаю, самый лучший способ спрогнозировать будущее — изобрести его.
- Как это?
- Изменить мир вокруг себя, - сказал Стив. - Построить город таким, каким хочешь видеть.
- Частный город?
- Ну и что? Ты же не один там будешь жить.
- Но что делать с людьми? Их-то я не смогу «построить».
- Человек в таком городе необратимо изменится. Собственно говоря, ему придется это сделать: или он следует правилам, или покидает город. В этом нет ничего необычного – во все времена будет категория людей, которые предпочтут пьянствовать, а не работать.
- Значит ли это, что мы делим людей на две категории: изгоев и достойных?
- Никаких категорий, в городе живут все. Кому станет некомфортно – уйдет.
- Как уйдет?
- Под тяжестью обстоятельств. Если мотивируешь людей на труд, они захотят работать, создавать новое. А пьянствовать и бездельничать станет дорого и неудобно.
- А вдруг это утопия? – усомнился я. - И такой город в принципе невозможно построить?
- Если не попробуешь, не узнаешь! Конкретно я, Стив Джобс, всю жизнь только и занимаюсь, что пробую… Вспомни девиз Apple : «Думай иначе!» - его можно применить к любой области жизни! В конце концов, поставить недостижимую цель, чтобы упорно идти к ней – это лучший способ провести свою жизнь. А за любым великим достижением всегда лежит самоотречение.
- Сами-то не хотите построить такой город? – улыбнулся я.
- Рак… Увы, некоторые вопросы даже тонной долларов не решить.
Мы помолчали.
- Страшно вам?
- Обидно… - вздохнул Стив. - Будто не успел дочитать хорошую книгу… Впрочем, иногда даже интересно – что дальше? Мне теперь любой день - праздник, любая мелочь в радость: я живу! И я никогда не перестану любить жизнь!
«Прямо как эпитафия с Геркиной могилы», - подумал я.
И в этот момент запиликал будильник.
***
Мне нравилось бывать в лаборатории. Приглушенный свет, мерцание мониторов, сотрудники в белоснежных одеждах скользят в рабочем пространстве. Я же устраивался на диванчике, как бы читал журнал, но на самом деле наблюдал за процессами.
Воистину волшебство: сделать то, чего раньше никто не делал. Возможно, даже «основной инстинкт», заложенный самой природой. Вспоминаю школьный случай: заняли второе место в области, очень этому радовались, тренер слушал нас, не прерывал, только в конце сказал: «Ребята, запомните: всегда и везде есть только одно место - первое, все остальные места – последние, и нет никакого второго места».
Заглянул Веня, произнес голосом астронавта с «Аполлон-13»:
- Хьюстон, у нас проблема!
- Что случилось?
- К вам один странный человек!
«Странному человеку» примерно лет семьдесят, живые ярко-голубые глаза, совершенно лысый. Если облить шоколадом, получится преотличный негр.
- Привет, - сказал он. – Как дела?
- Нормально…
- Возьмешь меня на работу?
- Возможно…
Лысый по-хозяйски подсел к столику, где у нас стояла кофеварка, без приглашения налил себе кофе. Сахар в чашечку положил с горкой, как Вилкин – отметил я.
- Приём называется «правило Сократа», - весело объяснил он. – Когда человек утвердительно отвечает на два ерундовых вопроса, сказать «да» по существу будет гораздо проще.
- Погодите… А вы, собственно говоря, кто?
- Меня зовут Рэм.
В кабинете сам собой воцарился «газпромовский» аромат: сложная смесь больших денег и неясных перспектив, воленс-неволенс захотелось вытянуться в струнку.
- Насчет работы я пошутил… На самом деле это я хочу сделать тебя очень богатым человеком.
- Вот как? – улыбнулся я. – С чего вдруг такая благотворительность?
- Скорее, инвестиция. Человек я пожилой, а в гробу, как известно, карманов нет… А память о том, что умру, помогает мне принимать сложные решения. Чужое мнение, гордость – чепуха. Важно то, что только действительно важно. Понимаешь?
- Да.
- В Советском Союзе я служил в одном передовом НИИ… - продолжал Рэм.
При слове «НИИ» я невольно вздрогнул.
- Где под занавес социализма разработали технологию полупроводников революционной толщины – таких кристаллов даже теперь не производят. Сделали опытные образцы… А когда Союз приказал долго жить, разработка повисла в воздухе, институт расформировали… Но изобретение не пропало: я запатентовал лично на себя. И теперь оно твоё.
Он вытащил из-под стола побитый жизнью портфель, извлек оттуда бумаги: красивый радужный документ и пухлую пачку скрепленных между собой листов.
- Вы это дарите? – удивился я. – Почему?
- Когда-то был такой древний бог в образе человека с соколиной башкой. И звали его Амон-Ра. Или просто Ра. И было среди египетских мастеровых поверье: кто принесет достойную жертву богу Ра, тот и станет первым в ремесле.
- И что?
- Представь, что патент и есть моя жертва.
- Реально верите в древнего бога?
- Неважно, во что я верю… Главное: верю. Человек без веры – ничто. В Союзе, вон, пока во что-то верили, космические корабли запускали, на Луну луноходы посылали. Атомную энергетику наладили, всё реки норовили свернуть… А всё почему? Верили люди!
- Так уж и верили, - усомнился я, вспомнив собственное «эсэсэсэровское» детство. – Больше ржали, по-моему.
- А сейчас-то как ржут! Да только луноходы по Луне уже не ездят, а БАМ так толком и не закончили. Нет идеи, нет жертвенного алтаря – нет движения вперёд. У тебя вот есть идея?
- Есть! Я хочу…
- Стоп! – оборвал меня Рэм. – Это и есть главное: ты говоришь «есть идея!», у тебя загораются глаза и чешутся руки эту идею претворить в жизнь. Следовательно, ты и есть самый настоящий алтарь!
Одним глотком он прикончил содержимое чашки.
- У нас в стране мало кто работает, отвыкли. За тридцать лет полностью уничтожили микро- и макроэлектронику, положили на химию и физику, кое-как едем на старом материале, но и того уже крохи… Почему я ушел из НИИ? Там уже поговорить, поспорить о науке не с кем. Раньше спускался с пятого на первый этаж и проводил десятки дискуссий, которые в итоге и приводили к научным прорывам. Теперь молодым это не надо…
Мне показалась, что в его глазах блеснула слеза.
- Молодежь поступает на физфак, потом уезжает или идет в менеджеры, потому что нужно нормально питаться, одеваться. У кого дети, те и подавно бегут из науки. Они тупые и виноваты? Нет. Виновато государство, которому ничего не надо, кроме как качать нефть и устраивать олимпийскую показуху. Да все вместе виноваты, раз позволили этому бардаку случиться…
- Я вам что-то должен? – на всякий случай уточнил я.
Рэм покачал головой.
- Тогда что мне нужно делать? Как служить этому богу? Молиться? Тоже принести жертву?
- Молиться не надо. Двигай свои идеи, это и будет лучшей молитвой.
Он стал похож на шар, из которого выпустили воздух. Повернулся и побрёл на выход. А когда боком протиснулся в дверь, оглянулся. И в этот момент мне показалось, что на спине у него крылья - совсем небольшие, белые и пушистые.
«А что? – подумал я. - А может, он того… Типа, ангел?»
Забегая вперёд, скажу, что больше я старика не видел.
(с) моё
