Как хорошо, что сегодня, проснувшись, можно просто сходить в душ, провести все утренние процедуры… кроме бритвы! Он считал, что в такие дни отдыхать должен он весь, полностью, а растительность на морде – часть его, значит, и она тоже. Но обязательно – кофе покрепче. Главное, не спутать день с ночью, и не плеснуть себе чего покрепче. Хоть и позволял это сделать выходной день посреди недели.
Необычно, но в этот раз тишину в квартире нарушал лишь мусоровоз, подъехавший в 5:40, как по расписанию, к соседнему дому. Редко приходилось раньше слышать его, да и бессонница не так часто мучила. Иногда казалось, что шум производит восстание машин, которые роем во дворе решили трансформироваться и объявить войну всему человечеству. Странно, но сегодня он охотно встал бы на их сторону. Выйдя из душа, он уже всё «восстание» пропустил, и по-обычному налил себе чашечку свежезаваренного по обыденной схеме кофе.
Как это нечасто случалось, но всё же бывало, сейчас он сидел на небольшом, но уютном диванчике, расположенном на балконе, который не так давно служил главным атрибутом кухни. Сейчас же, придя в непрезентабельный вид, потому как кошка, которую он когда-то взял из приюта бездомных животных, отплатила тем, что растрепала кожаную обивку, демонстрируя своему хозяину природную заточку своих когтей. Вот так и сейчас: она пришла к нему в ноги, пока его кофе неспешно остывал в кружке, и тёрлась, тем самым просясь на руки, требуя от него хоть немного ласки. Все животные любят, когда к ним проявляют хоть какое-то тепло и внимание. И люди (своеобразные животные) – не исключение.
– Ну что, тварь, соскучилась? – не спеша поднимая к себе на руки, обратился он к Ваське. Тварью он называл не потому, что хотел её унизить или оскорбить, а лишь потому, что все мы – твари, от слова «сотворённые». Кем-то. – А ты вообще помнишь, как ты ко мне попала, а? – не унимался он, будто животное должно было ответить ему на этот вопрос. – Молчишь? Ну и молчи. Помурлыкала бы, что ли, ради приличия. Хотя, какое, к чертям, приличие, когда ты хвост задираешь!.. – возмутился он на кошку, сбрасывая её снова на пол.
Сходив за очередной порцией печений, уложенных по кругу в небольшом блюдце с отколовшимся краем, он вернулся на то же место. Наблюдая за рассветом, он смотрел в окно, где на ветках дерева грецкого ореха увидел воробья. Видимо, находясь почти на макушке дерева, тот тоже ожидал первых лучей солнца, которые вот-вот должны были пролиться на этот город. Хотя крыша соседней девятиэтажки для этого подошла бы больше. Тепла хотелось всем, потому как за окном наскучил этот непонятный февральский снег, рассыпанный небрежно участками по земле, и ветер, пробирающий до костей, порядком надоел тоже. Это утро начиналось с так много в общем объёме одинокого и единственного, что хотелось спросить, где же у каждой твари по паре. Но у кого спрашивать? Вопрос был бы задан в пустоту. Тогда и без того недостающую энергию не к чему было тратить.
Так он сидел и размышлял, и пришёл к тем воспоминаниям о недавних событиях, когда он не чувствовал себя одиноко, когда он смог разбавить свою единичность, добавив недостающий элемент, второе слагаемое, и сумма его вполне устраивала, пусть даже она была не столь продолжительное, как хотелось бы, время. Взяв в руки телефон, он вновь кликнул на ссылку её страницы, но та по-прежнему была недоступна, и ничего не оставалось более, как просмотреть фотографии в их переписке, увидеть её застывший сияющий взгляд, когда она делала фотографию, чтобы отправить лишь ему, а потом… отложить телефон в сторону, потому как от невозможности что-либо исправить ему вновь приходилось испытывать некое чувство печали. Стечением обстоятельств он вспоминал строки одного современника «Из всего, что вечно, самый краткий срок у любви». Но о какой любви может быть речь, если их встречи случались всего трижды, не считая тех, что были онлайн. Да и можно ли их считать? Определённо – нет! И теперь он понимал, как и ранее, что вся это эйфория от всплеска эндорфинов в крови, была ничем иным, как временное увлечение, которым он успел, к счастью, насладиться, и которое его, к сожалению, обожгло. Только вот кофе в кружке уже достаточно остыл, что обжигал, скорее, его холод, и горечь. Сегодня ему хотелось покрепче, но крепкий кофе хорош, пока он горяч.
Мыслями он погружался в размышления о том, что сейчас, будь у него такая возможность, он бы написал ей сообщение, которое она смогла бы увидеть, проснувшись в 7 утра. Её распорядок был точен и предсказуем, режим был отработан, как часы. И ему нравилось больше то, что так или иначе было связано с системой. Так всегда проще планировать что-то, рассчитать время для свершения каких-либо дел. Но была и обратная сторона медали: если по вине сторонних сил или третьих лиц происходил сбой в планах, приходилось нервничать, переживать и напрягаться, ища выход из незапланированного. В его планы не входило и то, что она огородилась от него и не подпускает, и одновременно с тем она не прекращала притягивать к себе, манить. Но разве здесь мог быть выход? Он уже перебрал все возможные варианты, и пока ни один из них не подходил для разрушения выросшей между ними стены молчания.
Кто бы мог подумать, что всего лишь три дня, а точнее – вечера, сделают человека счастливым и одновременно уязвимым? Вернуть тот момент, когда он решился открыть перед ней новые карты, он бы всё равно повторил этот ход. Потому что иначе – никак. Непозволительная роскошь пользоваться доверием и обманывать того, кто открыт тебе с самого начала, при том, что происходящее между ними было взаимно искренним. Было… Нет, есть! Правда, сейчас – вряд ли взаимным. Уже потом он от неё узнает, что в ту первую ночь после его слов, к которым она никак не была готова, она практически не сомкнула глаз. Впрочем, как и он. Но сейчас-то он уверен, что она ничего не чувствует к нему и произошедшее так и останется только в его памяти, и будет важно только ему. Ложная и неоправданная уверенность в обратном, не соответствующая действительности.
Впереди ещё целый день, и успеть надо многое. Он вышел из пелены размышлений, громко выдохнул и бодрее обычного направился покорять этот день. За ним редко прослеживалось, чтобы он бросал в раковину грязную посуду, но потраченное время в пустую порой приводят к тому, чтобы повторять это снова, пусть даже раз-два в месяц. Странное чувство возникает у него в такие моменты: чувствует себя простолюдином. Осталось только, чтоб ещё тараканы бегали по стенке. А они, к сожалению, обитают, плотно засев… в голове.
(продолжение следует)