«Звёздочка» глава 237
Филипп Филаретович смотрел на Лёху Иванова и не знал, что делать с незваной старухой, которая умудрилась околеть на свадьбе его сына.
— Ну и дела-а… — почесав затылок отец жениха посетовал. — Не могла она в другом месте околеть, чё её черти к нам-то принесли? У нас прям как будто мёдом намазано, — он взглянул на босые ноги Ульянихи и спросил у Лёхи. — Постой, а кто у неё тапки спёр?
— Точно, дядя Филя. — и вдруг его осенило. — А может кто тапки спёр, тот её и того?..
— Чё прям из-за тапок и того?.. — задумался Филаретыч. — Это чё у неё такие тапки ценные, что из-за них её на тот свет отправили? Не-е, чё-то здесь не чисто…
— Может мы её втихаря в болото, да и дело с концом? — предложил Лёха. — Она ж пьяница, могла же хоть, где копыта отбросить.
— Могла да не могла, милицию надо вызывать. Пущай до милиции лежит, где лежит, а то загремим все вместе к Вовке моему в тюрягу. Он запросто так сидит, и мы к нему за компанию.
— Ну уж нет, мне ещё учиться и учиться на экономиста.
— Да ты уж и без диплома экономист знатный, на кой он тебе нужо́н-то? — вздохнул Филаретыч, а потом ему в голову пришла идея. — У покойницы тут братка живёт, надо бы сходить к нему и сообщить.
— Верно! — обрадовался Лёха. — Может он её к себе уволокёт чтобы нам свадьбу не портить.
— Ты тут, Лёха, стой, сторожи покойницу, а я пока пойду Маняшу свою покличу, надо бы Ульяниху чем-то прикрыть. — распорядился отец жениха, но Лёха на отрез отказался.
— Не-а, я покойников до смерти боюсь, лучше вы посторожите, а я деликатно тёте Мане намекну. — не дожидаясь ответа Лёха рванул из сеней на улицу.
Иван Ширяев сидел за столом и налегал на колбасу. Татьяна высказала ему всё что она о нём думает:
— Вань, угомонись, а? Ты уж всю колбасу со всех столов смолотил. Еды навалом, ты чего как с голодного края?
— Еды-то навалом, а копчёная колбаса в одной тарелке осталась: доем её и успокоюсь.
Молодёжь танцевали под песню «Сумерки» медленный танец. Татьяна с Прошкой на руках подошла к мужу и заявила:
— Вань, хоть бы пригласил меня что ли?
— Тань, дай доесть, а?
— Так песня-то пока ты ешь закончится… — и она с грустью в голосе стала подпевать. — Этот сумрачный белёсый свет , то ли е-есть то ли не-е-ет и стоим с тобою рядом мы -ы, на пороге тьмы -ы*…
— Фу, Тань, слова-то какие, прям грусть-тоску смертную навевают.
— Ага, скажешь тоже, вон смотри, тесть-то твой свою кралю пригласил и танцует, и никакой тоски.
— Ну так, у него новая пассия, её ему обхаживать да обхаживать, а тебя-то я в первый же вечер того…
— Чего-о? — фыркнула Татьяна раздражённо.
— Да того, того, я же тебя сразу попробовал, а ты мне и не отказала, так для вида поломалась и...
Татьяна зыркнула на него глазами и продолжила петь дальше:
— И никто из нас не даст ответ : то ли жаль то ли нет , что разлука наша так близка -а, как твоя рука-а. — Татьяна помахала ему рукой прощаясь.
— Царица моя, ты на чё это намекаешь? Из-за того, что я тебя на танец не пригласил, ты разводиться что ли со мной собралась?
— А чё тянуть-то, Вань, тебе копчёная колбаса важнее меня.
— Ну уж нет, пошли, приглашаю, — Иван протянул ей руку, и они вместе с Прошкой стали танцевать.
Свидетельница невесты Люда Першина стояла у крыльца и искала кого-то глазами. Лёха похлопал её по плечу, она вздрогнула от неожиданности и призналась:
— Фу-у, напугал.
— Рано пугаешься… — сказал Лёха намекая вскользь, что что-то этакое её ожидает впереди о чём она ещё даже не догадывается.
— А что? Говори, — она схватила его за галстук и притянула к себе.
— Пока рано… — не поддался на провокацию Иванов и хлопнул ладошкой по щеке, на которой сидел комар.
— Ой, у тебя кровь…
— Какая ещё кровь? — испуганно переспросил Лёха.
— Как какая? От комара, сам же хлопнул и раздавил. — она посмотрела ему в глаза, давая понять, что не прочь с ним общаться поближе. — А я тебя искала, сейчас твоя очередь гостей развлекать.
Он замотал головой, отказываясь.
— Не наглей, Лёха! Я уже почти без голоса.
— Да погоди ты, — отмахнулся он от неё как от назойливой мухи. — Мне тётю Маню срочно надо, ты не знаешь где она?
— Нет, — пожала она плечами, — ты тётю Галю спроси, она в летнюю кухню пошла.
— Першина-а, — вдруг обратился он к ней.
— А?
— Стой здесь и никого в сени не запускай, — дал ей указание Лёха, а потом переспросил. — Поняла?
— А чё?
— Военная тайна… — ответил Лёха и поднёс указательный палец к губам, а сам отправился в летнюю кухню. Свидетельница, заинтригованная его просьбой недолго думая влетела на крыльцо и заглянула в сени. Увидев на полу уже прикрытое голубым гобеленовым покрывалом чьё-то тело, она завизжала как поросёнок. — А-а-а….
На её крик сбежались жених с невестой, выясняющие между собой отношения у поленницы справа от крыльца.
— Случилось что? — ей задал вопрос Юра, но она от испуга лишь смогла произнести.
— Т-т-там… — указывая пальцем в сени.
Юра отодвинул её в сторонку и взглянул сам, увидев тело, кивнул на него отцу и спросил:
— Пап, кто это?!
— Ульяниха околела.
— Сама?
— Наверно, тапки только кто-то спёр у неё, — пояснил отец обеспокоенно.
Ирка выглянула из подмышки своего молодого мужа и увидев всё своими глазами зарыдала:
— Не к добру-у это-о…
— Да погоди ты, — прикрикнул на неё Юра, — может она ещё живая, сейчас сам проверю. — он подошёл к телу и приподнял покрывало с лица, а потом прикоснулся к шее рукой пытаясь нащупать пульс. — Точно, того-о…
— Что теперь буде-е-ет? — испуганно задала вопрос Иришка и брезгливо сморщила лицо. — Зачем ты её руками-то трогал? Заразу какую-нибудь подцепишь и оставишь меня вдовой.
— Иришка, ну ты чего? Не собираюсь я умирать, даже и не выдумывай, я тебя столько лет добивался, и на этом не успокоюсь. — заверил он её, она смутилась и опустила глаза. Юра обратился к отцу, — Милицию вызвали?
— Нет ещё, Лёха за матерью твоей пошёл и с концом: его только за смертью посылать… —проговорил было отец, как тут же прибежала супруга и сватья.
— Господи-и, ещё только этого нам не хватало-о… — взвыла Мария Фёдоровна, и посмотрела на сына. — Не к добру ты букет-то забыл и паспорт, ой не к добру-у. Надо было тебе в зеркало глянуть на себя, а я забыла предупредить…
— Чё делать-то бум? — взволнованно спросила Галина у сватов.
— Я пойду добегу до правления, милицию вызову, а потом сразу к её брату, пущай забирает её и делает с ней чё хочет. — высказал план действий отец жениха.
— Ты хоть Шурку мово́ с собой возьми, — дала совет ему Галина.
— А он чё, всё ещё твой что ли?!
— Да я оговорилась, — оправдываясь сказала свату Галина.
— Ладно, побёг я. — махнув рукой ответил он. — А вы тут следы преступления не затопчите: кто-то тапки у неё стащил.
— Ба-а, так э́нто я же их с неё сняла да на себя обула, — призналась Галина.
— Мам, ты что совсем что ли?! — Ирка покрутила пальцем у своего виска.
— И не стыдно тебе, а? Доживёшь до моих-то лет ещё не так чудить будешь, — высказала в сердцах дочери Галина и скинула тапки со своих ног. — Я ж не знала, что тако случится… Тепе́ря мне чё тапки-то на ноги ли чё ли ей опять обуть? — спросила она растерянно, не зная, что ей делать.
— Да рядом с ней поставь, тётя Галя, — посоветовал жених. — Скажем, что так и было.
— Какая я тебе тётя Галя? — возмутилась Галина, — Ты же сёдня на Ирке женился?
— Тьфу ты, и точно… — согласился с ней Юра. — Ты же теперь мне тёща законная.
Ирка зашмыгала носом, и вытерла фатой слёзы:
— Чё теперь будет-то, мам?
— Схоронят, не переживай: она же не бесхозная, у неё брат есть. — уверенно произнесла Галина. — Идите дальше веселитесь, нечё тут стоять, у вас же свадьба.
Жених с невестой вышли на улицу к гостям. Иван Ширяев сидел на лавке, играл на баяне и пел частушку:
— Не ходите девки замуж, замужем не весело-о: то трусы не постирала, то не так повесила-а.
Дед Филарет лихо отплясывал на пá ру со своей бабкой Агнией, а потом за Иваном пропел следующую частушку:
— Гармонист, гармонист, лаковы сапожки. Не тебя ли гармонист ободрали кошки? Ух!
Клара Рудольфовна сидела на лавочке и скучала без своего Санечки, а потом встала и запела:
— Я свою соперницу отведу на мельницу, измелю её в муку и лепёшек напеку!
— Вот это по-нашему! — одобрил её дед Филарет. — Давно бы так!
Александр Лысов с со своим сватом Филиппом Бойко позвонили из правления сельсовета в милицию, а потом отправились к младшему брату покойницы, там их не ждали. Они открыли калитку палисадника и постучали в окно. Вскоре створка окна отворилась и выглянул Павел Агеев.
— Здорово, чё надо? — спросил он недовольно.
— Здорово, Пашка… — поздоровался с ним Бойко. — Мы вот чё пришли: у нас весть неприятная для тебя.
— Какая ещё нáхрен весть?
— Сестра твоя у нас на свадьбе умерла, — пояснил Александр Лысов.
— Ульяниха что ли? — переспросил его Агеев.
— Она самая, — подтвердил Бойко.
— И чё?
— Как чё-о? Сестра говорю твоя у нас умерла. Забирай её, у нас свадьба в самом разгаре. — наехал на него Бойко.
— Ваша гостья вы и хороните, — заявил брат и закрыл окно.
— Ты чё говоришь-то? — стукая в окошко кричал Филипп. — Мы же её не звали, она же без спросу явилась.
— А это не моё дело.
— А чьё? Сестра-то твоя?! Ты чё, Пашка, совесть-то имей… — высказался Лысов.
— Вы её угробили, вы и хороните. — прокричал брат покойницы и пригрозил. — А нет, так я ещё на вас в суд подам.
Пояснение:
Слова из песни «Сумерки» * — муз. А. Васильев, сл. К. Рыжов
© 09.04.2021 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 238 Жизнь есть жизнь
ознакомиться с предыдущей главой можно тут 236 Незваная гостья, или вот и повеселились
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"