- Доброе утро, Мартин. Надеюсь, Сонни наконец-то сделал тебе предложение?
Когда Джастин вошёл в столовую, выполнявшей роль и кухни, сопровождая своё появление привычным шутливым приветствием, Мартин, как обычно сидел за столом, допивал утренний кофе и читал с планшета новости на «Fresh Morning News». В пустой тарелке размокали в лужице молока остатки недоеденных хлопьев, на блюдечке сиротливо лежал кусочек тоста, намазанного тонким слоем брусничного джема. Честно говоря, Джастин не понимал этого утреннего действа с новостями, ибо Марк являлся главным редактором и совладельцем этого довольно популярного местного новостного портала, следовательно, его содержание не мог не знать ещё с вечера. Однажды Джастин спросил: зачем он читает по утрам новости и статьи, содержание, которых знает ещё до их размещения на сайте. На что Мартин, в своей обычной, размеренно-педантичной и доброжелательной манере пояснил ему, что поскольку является совладельцем и главой редакции этого интернет-издания, то он обязан проверять, как утверждённым им материал преподнесён аудитории его сайта.
- Доброе утро, Джастин! – не отрывая глаз от планшета, меланхолично ответил Мартин. – Нет, не сделал. Да и я не стремлюсь к этому. Ты прекрасно знаешь, что я против существования официального брака как такового. Во-первых, для двух или сколько бы их не было, любящих сердец не требуется формального документа. Во-вторых, институт брака давно себя изжил и нуждается, если не в немедленной ликвидации, то в постепенном его отмирании.
Закончив свой спич, он опять погрузился в газету.
А вот это было странно. Утреннее приветствие давно стало у них чем-то вроде ритуала и с него утро начиналось последние три года, за исключением случаев, когда Мартин уезжал и Джастин его не видел несколько дней, либо был чем-нибудь расстроен или не в духе и тогда Джастин своей шуткой его просто не донимал. И был он не изменен, менялись только имена избранников Мартина. Сонни был пятым.
Обычно же Мартин с хохотком сообщал, что ещё слишком молод (он и, правда, на свои сорок восемь не выглядел, тридцать пять, максимум, сорок лет, спорт, в разумных количествах, здоровое питание, размеренный образ жизни и... косметический салон два раза в месяц), чтобы думать о браке, да и они с новым другом ещё не слишком хорошо узнали друг друга.
Раздумывая, а что могло привести Мартина в столь дурное расположение духа, Джастин извлёк из холодильника сыр, молоко, творожную массу. Очень хотелось отрезать кусок окорока, но Мартин был убеждённым вегетарианцем и, хотя не запрещал Джастину есть мясо, относился к этой его привычке демонстративно неодобрительно и никогда ничего мясного в дом не покупал. Сейчас же мясопродукты в его холодильнике появились в связи с переездом Сонни, который ни одной трапезы без куска мяса либо пиццы изрядно сдобренной фаршем или здоровенного гамбургера себе не представлял. Как и без пива, которое он пил вместо кофе, молока, сока, диетической колы и… воды, только вместо виски или водки он его не употреблял. Вместе другое дело. Так, что теперь когда Мартина не было рядом, Джастин мог позволить побаловать себя кусочком мяса или пиццы с мясным фаршем не выходя из дома. И это был единственный плюс от появления Сонни в доме Мартина.
Завтрак прошёл в тягостном молчании. Обычно они с Мартином, Сонни имел привычку вставать поздно, иногда, даже к обеду, за столом обсуждали новости, последний телесериал, статью из издания Мартина или его конкурентов. В общем, тема поговорить находилась всегда, благо, что собеседником Мартин был интересным, умел не только говорить, но и внимательно слушать. Но в этот раз он явно был не в настроении. Джастин даже телевизор включать не стал, молча и быстро поглощал завтрак, изредка бросая исподлобья взгляд на сидящего напротив него Мартина. Тот не прекращая читать доел последний тост, допил кофе, но не вышел из стола, хотя ничего его больше за ним не держало. У Мартина сегодня был выходной, идти в редакцию необходимости не было, поэтому и вместо делового костюма (садился он завтракать уже готовый к выходу) на нём был бледно-голубой халат, из блестящего шёлка, без кружева, с едва, но заметной вышивкой, одинаково годящийся для уже немолодой, но следящей за собой дамы из приличного общества, так и не отстающего от моды метросексуала, зарабатывающего на жизнь офисным трудом. Вообще вся его одежда, кроме делового костюма, была этаким образчиком унисекса, одинаково подходящего как мужчины, не выпячивающего свою принадлежность к сильному (физически – обязательно прибавлял в таких случаях Мартин) полу, так и не делающей акцент на своей сексуальности, женщины. Ухоженная кожа и ногти, гладковыбритое лицо и в меру длинная причёска, конечно, не делали его похожим на женщину, но могли запутать мимолётный взгляд.
Джастин наконец прикончил свой завтрак и встав из-за стола, отправился к посудомойке, захватив заодно и посуду Мартина.
- Как там твоя подружка поживает? – вдруг спросил его в спину Мартин. – Её, кажется, Дженифер зовут?
- Мы с Дженифер уже два месяца как расстались, - улыбнулся Джастин, ставя посуду на лоток и поворачиваясь к нему лицом. – Теперь мою гёрлфренд зовут Лиз.
- Я её видел? – полюбопытствовал Мартин.
- Да, она пару дней назад ко мне приходила, - напомнил ему Джастин. - Ты ей дверь открывал.
- Ах, да, - закивал головой Мартин. – Она ещё ушла под утро.
Джастин смущённо потупил взгляд, хотя особого стыда он не испытывал, точнее вообще никакого.
- Я не разглядываю твоих пассий, - прокомментировал свою невнимательность Мартин.
- Я не буду ревновать, - пообещал ему Джастин.
Мартин хмыкнул, показывая, что шутку оценил. Джастин повернулся к посудомоечной машине, но включить не успел.
- Оставь, успеешь включить, - раздался недовольный голос Мартина.
Удивлённый Джастин послушался и вновь повернулся к своему опекуну. Тот отложил планшет, но глаза на Джастина не поднял, разглядывая сцепленные в замок и расположенные на краю стола руки.
- Мне кажется, ты уже достаточно большой, - начал он издалека, что было для него не характерно.
«Он собирается рассказать мне перекрёстное опыление у цветков, про пестики и тычинки, - ошарашено подумал Джастин. – Не может быть, он же мне сам на мой двенадцатый день рождения «Сексуальную азбуку» подарил и накачал мне комп кучу фильмов по половому воспитанию.»
- Мне кажется, тебе уже пора задуматься о более серьёзных отношениях. – Мартин расцепил и развёл в сторону руки, привычка жестикулировать во время разговора въелась в него намертво.
- Ты мне только, что доказывал бесполезность и устарелость брака? – удивился Джастин.
- Я тебе говорил про формальную сторону, - поморщился Мартин. – Но это вовсе не исключает создания и поддержания длительных и устойчивых отношений. Лично я всё же предпочитаю поддерживать отношения с одним партнёром хотя бы и не самое продолжительное время.
- Ну, я придерживаюсь того же мнения.- Джастин тоже развёл руками, привычки Мартина были заразны.
- Я полагаю, что Лиз тебе не пара, - рубанул Мартин. – Впрочем, как и до неё Дженифер, до Дженифер Клэр.
- А до Клэр Дези, Грэйс, Миранда, Шерил, Эн, хотя нет с Эн мы только целовались, да пару раз она разрешила полапать себя за грудь под футболкой,- язвительно закончил Джастин.
- Да, - отрезал Мартин, опять отведя глаза от Джастина в сторону.
- А… А с кем я должен встречаться? – ошарашено спросил Джастин. – И чем они тебя не устроили?
- Ну… - замялся Мартин. – Мне кажется, что твой друг Дэниел очень приличный и симпатичный молодой человек. Впрочем, я тебе своих вкусов не хочу навязывать.
Джастин не ответил, поскольку просто потерял дар речи. Видимо, принявший его молчание если не за одобрение, то хотя бы за интерес, вдохновлённый Мартин продолжил:
- Пойми, мы с женщинами слишком разные. Я не спорю, среди них бывают, и немало, хорошие работники, шефы, друзья, но… Мы с ними слишком разные и нормальной совместной жизни с ними не получится. Сейчас ты просто встречаешься с ними, вы проводите вместе пару часов. Ну, день, ну, два, ночь. Но жить с ними постоянно, под одной крышей это совсем другое. Ты любишь джоггинг , она – шопинг, ты смотришь футбол и боевики, ей нужны гламурные сериалы и всякие дурацкие ток-шоу. Ты будешь по всей квартире натыкаться на её тряпки и получать выволочки за оставленные возле кровати носки. Ты же любишь походы? Их заменят пикники в городском парке и отдых на закрытом пляже семейного отеля у моря.
- Потом, пойми, - горячился Мартин. – У вас никогда не будет равенства в ваших отношениях. Либо ты глава семьи, отвечаешь за всё и должен обеспечить ей безбедное существование, либо она будет диктатором и возьмёт на себя решение всех ваших вопросов, причём в большинстве случаев ты даже не заметишь, как она станет командовать всем, вплоть до выбора цвета обоев и твоего галстука. Женщины не терпят демократии, они либо подчиняются, либо властвуют.
- Сонни, например, считает, что из вас двоих, альфа-самец это он, - не удержался от ехидной реплики Джастин, к которому наконец-то вернулся дар речи, кивнув на стул, на спинке которого висела футболка Сонни.
Вчера вечером тот за ужином облил её пивом и, сняв прямо за столом, повесил на спинку соседнего стула. Кстати, на нём сидел Джастин. Ну, а поскольку Сонни очень ревниво относился к своему праву разбрасывать личные вещи и частенько скандалил по этому поводу, то футболку никто не тронул. Она полностью высохла за ночь, только разводы остались. На принте был изображён огромный волосатый неандерталец, с оскаленными в неслышимом рыке зубами, его длинные мускулистые руки были вскинуты и разведены, словно он хотел захватить смотревшего на него в свои страшные объятия, на маленьком туловище с кубиками пресса, поддерживаемом маленькими же, хотя и тоже мускулистыми ногами, держалась непропорционально огромная голова, а между колен болтался такой же непропорционально огромный член. На мощной, составляющей почти две трети всего туловища, грудной клетке неандертальца была вытатуирована буква «альфа».
Мартин еле скрыл улыбку и, постаравшись придать голосу серьёзность, ответил:
- Для меня явная сторона не главное. Да, Сонни несколько резковат и довольно брутален внешне, чувствует себя лидером, а поэтому для него главное, чтобы видимая сторона была соблюдена и видна всем. Я прекрасно справляюсь с его желаниями и всегда могу, пусть и незаметно для него, направить его по нужному мне… нам пути.
Мда, теперь ясно, что общего у такого утончённого интеллектуала как Мартин и такого отъявленного хулигана, бузотёра, лентяя (Джастин мог растянуть список эпитетов на целую страницу) как Сонни. Видимо Мартина, так упорно истреблявшего в себе признаки явной мужественности и культивировавшего андрогинность, всё же тянуло хотя бы к партнёру, имевшему мужские черты в избытке. Из всех партнёров Мартина, Сонни был самый брутальный и… самый бесцеремонный и наглый.
- И чем тогда ваш брак, то есть, союз отличается от… моего? Сонни считает себя главным, а ты себя, пусть даже и не командуешь им так явно.
- Ну, хотя бы тем, что я не стеснён гендерными стереотипами, - парировал Мартин. – Там где надо я действую прямолинейно, там где нужно по другому, более мягко и скрытно. Даже в сексе я могу получить куда больше впечатлений и ощущений, чем ты.
Мартин, конечно, хороший человек, он заменил Джастину родителей, став его опекуном, забрав к себе шестилетнего Джастина после гибели его родителей в автоаварии, он воспитывал его, заботился о нём, старался (пусть и не всегда успешно) стать его другом, давал советы (и часто очень правильные, пусть это становилось ясным только по прошествии некоторого времени), но ...
- Чёрт возьми, Мартин, - стараясь сдерживать ярость начал Джастин. – Я хорошо к тебе отношусь, я даже могу сказать, что люблю тебя, но не твоё дело с кем я сплю и уж тем более, с кем собираюсь спать дальше.
- Я был твоим опекуном почти пятнадцать лет, - с отчаянием всплеснул руками Мартин. – Мне не всё равно, что с тобой будет и дальше, как сложится твоя жизнь. Я имею право хотя бы дать тебе совет.
- Спасибо, - издевательски раскланялся перед ним Джастин. – Только я в твоих советах не нуждаюсь, по крайне мере в этом вопросе. Ты очень точно заметил, что был моим опекуном почти пятнадцать лет и хочу напомнить, что мне давно уже стукнуло двадцать и я могу вступать в брак, совершать любые сделки без ограничения, голосовать, завербоваться в армию, а скоро уже будет двадцать один. После чего я смогу свободно покупать алкоголь в баре или пить его вне дома, устроиться на работу в полицию или на государственную службу. И если ты забыл, то возраст согласия у нас установлен с двенадцати лет и с этого же возраста я вправе трахаться (на этом слове Мартин страдальчески поморщился) с кем хочу и когда захочу. Это не моё, ты можешь это понять или нет!
- Да, откуда ты можешь знать, если ты ни разу не пробовал? – повысил голос Мартин.
- Можно подумать ты пробовал? – издевательски спросил Джастин.
- Пробовал, - ледяным тоном отрезал Мартин. – Ещё в колледже и мне не понравилось.
- Мартин, ты моя семья, но не лезь, куда тебя не просят. Я с уважением отношусь к твоим привычкам и наклонностям и хочу того же от тебя. У меня другая ориентация.
- Да что это за выражение такое! – рявкнул обычно невозмутимый Мартин. – Это не ориентация. Это нормальные, человеческие сексуальные отношения.
«Гомосексуальные, - хотел съязвить Джастин, но вовремя удержался. Мартин очень болезненно, иногда, несколько истерично, воспринимал любой намёк даже не на порочность или неправильность, а просто на неприятие чужого или его Мартина, в частности, гомосексуализма, кем либо. При этом сам Мартин не то, что никогда не скрывал своей ориентации, но порой, на взгляд Джастина, просто бравировал этим.
Пару месяцев назад они с Мартином приехали в местный госпиталь за Сонни, который так надрался в баре, что на выходе упал, изрядно распахав себе физиономию. Дружки отвезли его в клинику, позвонив по дороге Мартину. Когда он примчался туда с Джастином, медсестра сообщила им, что ничего серьёзного не случилось, даже швов накладывать не надо и, судя по всему сотрясения тоже нет (что вызвано исключительно отсутствием мозгов, подумал тогда Джастин, прекрасно знавший любимый бар Сонни и представлявший с какой высоты тот летел с его ступенек), надо всего лишь подождать несколько минут, сейчас его раны обработают перекисью и наложат пару тампонов, на совсем уж глубокие. Перевозбуждённый и от этого молчаливый Мартин, прошёл в холл для посетителей и ожидавших приёма пациентов, где уселся на узкий, длинный диванчик, один из стоявших там рядами. Джастин сел рядом и желая подбодрить своего опекуна, похлопал того по плечу. Неожиданно сидевший впереди них и спиной к ним пожилой, грузный и не слишком опрятно одетый мужчина, встал и, оглянувшись назад, пересел на другой диван, двумя рядами дальше и у стенки. Джастин бы и не обратил внимания, если бы не Мартин. Тот вдруг встал, протиснулся между спинкой переднего дивана и Джастином и быстрым, резким шагом подошёл к тому пожилому мужчине.
- Не соблаговолите ли пояснить, почему вы вдруг пересели? – ледяным тоном спросил его Мартин.
- Моё дело, - огрызнулся тот. – Где хочу, там и сижу.
- А мне кажется, что вы пересели потому, что презираете геев? - свистящим громким шепотом произнёс Мартин, который был уже вне себя от ярости.
- Да, плевал я на них и на тебя тоже, - отрезал пожилой и попытался встать, однако Мартин, вежливый, интеллигентный и тишайший Мартин, очень редко повышавший голос и никогда ни на кого ни разу не поднимавший руку, неожиданно с силой толкнул того в грудь, да так, что его соперник рухнул обратно на сиденье, как подкошенный.
- Охрана! – закричал Мартин на весь холл.
Посетители вокруг стали шевелиться и оглядываться на них, сидевшая в углу за стойкой медсестра, бросив стучать по клавишам своего компа, уже куда-то звонила по стоявшему на стойке телефону. Мужчина, хоть и был старше Мартина лет на десять, был, тем не менее, килограмм на двадцать тяжелее его и чёрт его знает, на сколько сантиметров выше и шире в плечах, но он даже не пытался ударить или хотя бы просто оттолкнуть, а лишь старался встать со своего места, в то время, как Мартин, и не без успеха, не давал ему сделать этого, при этом продолжая звать охрану. Джастин как заворожённый смотрел на них, даже и не думая прийти на помощь Мартину или наоборот оттащить его, потому, что встань его противник на ноги и размахнись со всей силы, Мартину придётся туго. Наконец из-за матовой двери с надписью через трафарет «только для уполномоченного персонала» выскочил госпитальный охранник в форменной рубашке, еле сходившейся на его огромном пузе. Только увидев его, его руки, похожие на толстенные свиные окороки, болтавшиеся на поясе электрошокер и раскладную дубинку, Джастин пришёл в себя и ринулся на помощь Мартину. Но тот уже перестал толкать мужчину и, отойдя от него, повернувшись к охраннику, сообщил тому, что указанный господин недопустимо ведёт себя по отношению к гражданам, которые придерживаются иных сексуальных привычек и потребовал вызвать полицию. Мужчина вскочил с места и начал орать, что он всего лишь пересел на другое место и вовсе не потому, что за спиной у него уселись два долбанных пе… идиота, а просто потому, что он терпеть не может когда у него кто-то сидит за спиной, будь то хоть го... гей или обычный мужик. После слов «го… гей или обычный мужик» Мартин и вовсе взбеленился. В скандал вмешались присутствующие, кто-то на стороне Мартина, кто-то пожилого мужчины, потом на сцене появились ещё несколько охранников, работники госпиталя, пытавшиеся успокоить присутствующих. В итоге Мартин с тем мужчиной и несколькими свидетелями с обеих сторон уехал с прибывшими полицейскими, а Джастину досталось сомнительное удовольствие вести домой перевязанного и до конца не протрезвевшего Сонни. Тот, ещё не выйдя из алкогольного ступора, вёл себя на редкость спокойно, но всё испортил, когда перед тем как вылезти из припаркованной машины, блеванул себе под ноги прямо на коврик. Мартин вернулся поздно вечером и разъярённый ещё больше, чем в госпитале и даже не спросив, что с Сонни (тот дрых в спальне), сходу налил себе на два пальца виски и, выпив залпом (просто немыслимо в обычных условиях), начал рассказывать. В участке его выслушал дежурный офицер, поинтересовался, а в чём ещё проявилось неуважительное отношение со стороны задержанного и услышав в ответ «а что этого не достаточно?», спокойно ответил, что нет, недостаточно, что данный господин действительно может не любить когда кто-то сидит у него за спиной, кроме того он не имеет право оскорблять или иным способом унижать чьё либо достоинство, а вот сидеть рядом с кем либо не обязан, независимо от причин к этому его побудивших. «Я ему объясняю, что отказ сидеть рядом со мной из-за того, что я гей, уже оскорбляет меня, - горячился Мартин, отпивая, теперь уже небольшими глотками третью порцию виски. – А он мне, мол, у каждого есть право сидеть, где ему вздумается и с кем вздумается». В итоге оскорбивший Мартина своим невниманием мужчина был отпущен без предъявления обвинений, а сам Мартин, в сердцах, наговоривший полицейским массу нелестных слов, чуть не попал в каталажку и только визитная карточка главы редакции «Fresh Morning News» спасла его от знакомства с ужасами местных полицейских застенков. Связываться с представителем «четвёртой власти», да ещё главой редакции довольно влиятельного местного новостного интернет-портала копы не захотели.
- Объясни мне, что тебя не устраивает? Ну, ладно, я могу понять. Некоторые из нас (интересно, раньше он никогда не разделял геев и натуралов, подметил Джастин) тоже не любят пассивной роли в сексе. Есть и такие, которые никогда не испытывали этой стороны наших отношений. Я считаю, что они многое теряют. Но, Господи (тоже странно, раньше он никогда не апеллировал к нему), Джастин, но чем активная роль тебя не устраивает. С точки зрения физиологии твоего организма ничего отличного от так сказать традиционного, не побоюсь этого слова, старомодного секса, не происходит. Всё остальное это твоя психика, твоё восприятие мира и отношение к нему. Поверь мне, мужское тело может быть куда красивее женского.
- Может быть я тебе неприятен? - с тревогой спросил Мартин. – Может, в глубине души, ты презираешь меня, за то, что я гей?
Вот это уже был удар ниже пояса. Джастин никогда не испытывал комплексов от сексуальной ориентации своего опекуна и его друзей, хотя и любил девочек.
- Скажи мне, а если бы я был девочкой, ты бы уговаривал меня на операцию по смене пола? – криво улыбаясь спросил Джастин. – Как Кристофера, которого его мамашки-лесби уговорили в шестнадцать лет сделать пенэктомию с маммопластикой. Мальчиком он был ничего, девчонки в школе по нему сохли, а вот девочки из него симпатичной так и не получилось. Сидит теперь постоянно дома, бедняга… бедняжка, даже учится дистанционно через интернет.
- Во-первых, речь идёт о тебе а, не о Кристофере, - перебил его Мартин. – Во-вторых, не смена пола, а хирургическая коррекция и, в-третьих, я не выношу этого слова.
- Какого? – не понял Джастин. – Смена пола, что ли?
- Мать, отец, родители, - начал раздражённо перечислять Мартин. – Я тебе сто тысяч раз объяснял и повторял, что главное не родить, главное воспитать и вырастить. Мы с тобой тому доказательство. Если ты помнишь, то я всегда просил называть меня по имени или опекуном, воспитателем.
- Я, вообще, считаю, что даже такое нейтральное обозначение как родитель А, родитель Б ничто иное как анахронизм. Зачем подчёркивать, что этот родил, а этот воспитал. Зачать легко, выносить и родить, разумеется, сложнее, но попробуй воспитать ребёнка, вложить в него свою душу, умения, дать ему свою любовь, передать свой опыт. Вот где настоящий труд.
- Не знаю, Мартин, - тихо сказал ему в ответ Джастин. – Но я вот думаю, что хотел бы воспитывать ребёнка, который родился от меня и любимой мною женщины, а не от неизвестно кого.
- Зачем? – абсолютно не наигранно удивился Мартин. – Объясни мне зачем? Зачем подвергать любимого тебе человека такому истязанию? Девять месяцев сплошных ограничений, неудобств, проблем со здоровьем, потом роды, которые, как известно, не всегда проходят без проблем. И не ясно с какими проблемами родится ребёнок, если, вообще, родится. Затем несколько лет этих мучений, без сна, без возможности отдохнуть или самореализоваться. Зачем? Объясни мне, зачем подвергать себя и близкого человеку такому ужасу? Лишать себя радостей жизни и возможности для творчества и карьеры, когда можно придти в органы соцопеки и они помогут тебе найти ребёнка. Ты не только избежишь проблем, вызванных родами и младенчеством, но и сделаешь благое дело. Ты подаришь любовь и ласку обездоленному ребёнку. И не надо мне говорить про эту чушь, про родную кровь, про гены. Тебе легче от того, что твой ребёнок как две капли воды похож на тебя, но при этом ему абсолютно чужды твои взгляды, интересы? В нём твоё не кровь, не почки с лёгким и даже не сердце, а то, что ты вложишь ему в голову.
Удивительно тоже самое однажды, за пару месяцев до того как они расстались, ему втолковывала Джениффер, даже предлагала вступить в группу «чайлд-фри» в Facebooke . Разумеется Джастин с ней расстался не из-за этого. Хотя и высмеял, даже не саму идею, а желание сбиться в группу не по интересам, а по нежеланию иметь детей. Для него же, завести семью и ребёнка, было вполне нормальным и логичным поступком, пусть и не в самое ближайшее время.
- Прости, Мартин, - отрицательно покачал головой Джастин. – Но я категорически не согласен с тобой. Ни насчёт детей, ни насчёт… половых партнёров.
- Я никогда не навязывал тебе своей точки зрения, - расстроено произнёс Мартин. – Никогда не настаивал, никогда ничего не запрещал…
- Ну, разве, что лазить пальцами в розетку, - грустно усмехнулся он. – И сейчас я в первый раз жалею об этом. В тебе тоже сидит, не побоюсь этого слова, врождённая и привычная для всех натуралов гомофобия. Никогда, никогда ни один натурал не сможет воспринимать нас как равных, а не второй сорт.
- Хотя, - разошёлся не на шутку Мартин. – Хотя вся человеческая история не раз доказывала, что гомосексуальность и гений идут рука под руку гораздо чаще, нежели талант и гетеросексуальность. И именно за это гомосексуальность всегда служила поводом для притеснений и расправ. Но по этой же причине, оказавшись подвергнутыми гонениям геи всех времен вынуждены были взращивать в себе и культивировать недюжинный ум, талант и вкус, чтобы бороться даже не за свои права, а просто за жизнь. Ведь только талант и гений, ценность как учёного, художника, поэта, могли заставить власть имущих защитить гея от попыток тупой черни расправиться с ними. И даже сейчас, даже сейчас, когда мир изрядно смягчился, стал более либеральным и цивилизованным, причём благодаря именно нашим усилиям, он всё равно отрицает и презирает нас.
- Да, не презираю я… - попытался перебить Мартина Джастин, но тот его не слушал:
- Ничего, мы добьёмся своего. Мы заставим не только смотреть на нас без ненависти и презрения, мы заставим мир считаться с нами, заставим заплатить за все причинённые нам обиды и унижения. Наше движение набирает силу, наши позиции в парламенте становятся всё крепче, а ряды сторонников, в том числе и среди натуралов, растут. И мы будем добиваться не только защиты наших прав, но и компенсации всех причинённых нам страданий...
- Кому это нам? – ехидно спросил Джастин. – Когда ты успел пострадать? Запрет на браки между геями и усыновление ими детей был отменён, когда тебе двадцати лет не было, сильно сомневаюсь, что ты в том возрасте горячо желал вступить в брак или завести детей. Да и за любые притеснения геев можно было уже нехилый срок или штраф схлопотать.
- Ну и что? - не унимался Мартин. – Думаешь приятно сообщать человеку о своей гомосексуальности и с тревогой ждать, а как он к этому отнесётся?
- А зачем тебе сообщать ему о своей гомосексуальности? – поинтересовался Мартин. – Я же не кричу на всех углах, что люблю заниматься сексом с женщинами.
- Зато ты мог с ней целоваться на тех же углах, и общество относилось к этому спокойно, в отличие от таких как я, - патетично возопил Мартин.
- Ну, положим не так уж и спокойно, - не согласился Джастин. – Нас с Лиз с неделю назад в полицию чуть не забрали, за непристойное поведение, когда я её на ходу обнял и стал целовать. Потом Дэниел, хоть и сам гей, но считает, что телячьи нежности, по крайне мере на публике, среди мужчин не допустимы, будь хоть они трижды геи. И не он один. Ты сам-то хоть раз с Сони под ручку ходил?
- Ну и что? – опять повторил Мартин. – Само осознание того, что я должен скрывать свою гомосексуальность, уже оскорбительно для меня.
- А зачем скрывать-то? – не понял Джастин. – Я понимаю, что были времена когда за гомосексуализм можно было попасть в тюрьму или могли уволить с работы. Так они уже давно прошли. Попробуй сейчас уволь тебя, к примеру, за то, что ты гей, даже если забыть о том, что ты совладелец и главный редактор. Мне Дэниел рассказывал, что кое-кто из его приятелей-геев неплохо подрабатывает, выступая в суде свидетелем о том, что клиент-натурал адвоката, который их нанимает, на самом деле гей или бисексуал и просто скрывает свою ориентацию. После чего адвокат любой спор или конфликт, даже если речь идёт о взыскании долга, быстренько переводит в плоскость гомофобии и это часто срабатывает. Последний такой случай – это когда банку отказали в иске о взыскании кредита, после того как адвокат заявил в суде, что банк имеет немало просроченных кредитов выданных натуралам, но взыскивает в первую очередь с его клиента бисексуала.
- Да эти двустволки только позорят род мужской, - махнул рукой Мартин.
«Вот это да», - челюсть у Джастина отвисла сама собой и только волевым усилием вернулась на место. Такого не слишком толерантного высказывая из уст своего опекуна он не ожидал услышать.
- Скоро начнутся слушания по законопроекту о введении налога, который будет поступать в специальный фонд, чтобы возместить и загладить перед нами весь вред причинённый нам косным и нетерпимым обществом, - не унимался Мартин. – Представители нашего движения уже подготовили его и большинство депутатов, даже гетеросексуалов, готовы его поддержать.
«Что-то Мартин стал слишком часто повторять мы и они, - мысленно усмехнулся Мартин. – Раньше он всегда протестовал против такого деления. И никогда бы не подумал, что он может свой протест конвертировать в деньги. А, кстати…»
- А кто будет платить этот налог, могу я узнать?
- Как кто? – не понял Мартин. – Разумеется, те, кто не принадлежит к квир-сообществу.
- И я тоже? – не то ужаснулся, не то обрадовался Джастин.
- Ну, он, собственно небольшой, - впервые смутился Мартин.
Джастин открыл рот, чтобы спросить, а как этот налог сочетается с принципами равноправия…
- Доброе утро, девочки!
Это рявкнул проснувшийся и спустившийся к завтраку Сонни. Тихо разговаривать он не умел и обращаться к собеседнику, не шокируя его, тоже. Обнажённый по пояс, поигрывая мускулами, он прошёл мимо застывших Джастин и Мартина, к холодильнику, достал из него банку пива.
- О чём сплетничаете с утра пораньше, пока я дрыхну, а? – не спросил, а проорал Сонни, откупоривая банку и выплескивая её содержимое в глотку.
- Объясняю Джастину о том, что гомосексуализм это нормально и вполне естественно, - нейтральным, бесцветным голосом объяснил Мартин.
- Ха! Чтобы любить мужчину, а главное нравиться ему, надо быть самому мужчиной, - провозгласил своё кредо Сонни.
- А Джастин у нас девочка, - ехидно закончил он.
Сонни вдруг резко и сильно хлопнул свободной ладонью по заднице Джастина.
– Хотя признаю и очень симпатичная.
От боли и неожиданности у Джастина на глазах выступили слёзы. Отчасти от желания скрыть их и не вызвать новых насмешек со стороны Сонни, отчасти понимая, что с Сонни ему не справиться, Джастин пулей вылетел за дверь, с силой хлопнув ею напоследок. Его сопровождал громкий и злорадный хохот Сонни.
Продолжение: https://zen.me/20d8kMx1