– Роковой вопрос: как вы относитесь к фигурам вроде бы классическим, но занятым попсой? Вот Волочкова, вот Мацуев, вот Басков. Это вроде бы классические артисты, но они популяризуют это искусство. Это все равно что Радзинский рассказывает об истории. Как вы относитесь? Хотя Радзинский – серьезный драматург и большой писатель, но он играет вот и в это.
– Все, что касается Насти, если бы я не был свидетелем той чудовищной травли, которая была развернута против нее...
– ...То вы бы относились скептически.
– Да. И так как у меня есть часть моей жизни, прошедшая рядом с ней, когда она появилась в Москве, я бы первым, кто с ней танцевал, я ее представил московской публике. Я был свидетелем этой чудовищной травли, когда меня вызвали и сказали: вот сейчас вы выйдете и перед камерами скажете, что вы ее не можете поднять. Я сказал: я не буду.
– Тем более могу поднять.
– Тем более я ее мог поднять и так далее. Вызвали моего педагога и сказали: сейчас вы выйдете и скажете это.
И вам угрожают. И все эти люди, которые мне угрожали, они мне потом все и отомстили. Уже чуть позже, правда.
– Кому же она так помешала?
– У них был заказ. Она сама пусть про это рассказывает. Просто я бы относился по-другому. Все, что происходило с Настей, это в принципе Адриана Лекуврер современного мира. Что касается Дениса, понимаете, опять-таки любое классическое искусство ценно тогда, когда вы можете... Вот есть концерт Рахманинова. В нем есть определенное количество нот, человек это делает хорошо? Хорошо. Ваш выбор идти слушать или не слушать. Он человек сам по себе очень яркий. А мы знакомы с самого детства.
– Темпераментный.
– Мы с детства знакомы, потому что мы лауреаты «Новых имен» еще тех 80-х.
– Ну, он ровесник ваш, да?
– Нет, чуть-чуть младше. И третий – кого вы назвали?
– Басков.
– Коля. Коля сказал мне абсолютно искренне, я не хочу – то, о чем мы с вами говорили – месяц тратить на то, чтобы спеть два раза там-то или там-то оперу и за это получить то, что я могу получить за 20 минут. Он очень искренне в этом признался. Другое дело, что это один из самых обаятельных и реально поющих на нашей эстраде людей. И опять-таки слушать этот репертуар или не слушать – ваш выбор. Но когда он начинал, стало понятно, что у него удивительно «полетный» голос, который пробивал толщею Большого театра, которую пробить очень сложно. Я этому свидетель.
– То есть вы с пониманием относитесь?
– Я отношусь с пониманием к выбору. Вы знаете, очень классно как-то сказала Настя Волочкова, когда ее все стали обвинять, что вот она выкладывает шпагат, это, то, се. Она сказала, слушайте, я выкладываю на своей странице, а ваш выбор – заходить на нее или нет. Я, например, не захожу туда, я ее в этом не видел. У меня нет на это реакции. Я не хочу знать Настю такой. Я знаю Настю другую. Для меня это совсем другой человек. Дима, поверьте, у меня очень злой язык. Я сволочь. И мои ремарки приклеиваются навсегда. Я относительно Насти очень много ерничал, шутил и так далее. Вот когда произошла эта трагедия, я закрыл рот, потому что никому не пожелаю столкнуться с тем «поездом», с которым столкнулась она.
– Так что было причиной?
– Как сказал один корреспондент, сначала ее раскручивали, а потом стали закручивать.
– Я должен вас спросить: какая музыка лучше всего, на ваш взгляд, выражает сталинский балет и сталинскую эпоху?
– Ну, это до меня все придумали. Конечно, это танец Капулетти... Конечно, эта музыка лучше всего иллюстрирует величие, монументальность этой эпохи, этой архитектуры, этого стиля.
– Есть ли у вас любимый балетный анекдот. У меня есть, но он настолько неприличен, что...
– Все балетные анекдоты неприличные... Поднял, понюхал... Не Жизель
– Вот это я очень люблю. Это великолепный анекдот. А какой вы любите? Попристойнее. Вряд ли вы его вспомните.
– Все непристойное.
– Это искусство такое. Не очень приличное.
– Потом, знаете, очень интересная вещь, наш юмор, то, что нас смешит, – он зрителю непонятен.
– С каким животным вы ассоциируете себя?
– Знаете, есть очень хороший тест, Дмитрий. Вот назовите три своих любимых животных, которые вы больше всего предпочитаете?
– Еж, вомбат и собака.
– Первое – это то, что вы хотите, чтобы видели. Второе – как вас видят. А третье – это то, чем и кем вы являетесь на самом деле.
– Да, собака.
– Когда мне задали такой вопрос, я сказал, что черная пантера, орел и слон.
– Вы святой. От вас исходит добро.
Из разговора с Дмитрием Быковым