Раньше, до эпохи американизации планеты, скромно именуемой американцами глобализацией, избыточный вес человека говорил о его материальном благополучии, о солидном размере и весе его индивидуальной продовольственной корзины. Теперь наоборот: бедняки толстеют, маясь от невостребованности и перебиваясь более доступными жирными и мучными продуктами, а богачи худеют, посещая фитнес‑клубы, массажные салоны и потребляя только полезные, натуральные и сбалансированные произведения кулинарного искусства. Одновременно с этим перестала существовать и другая былая прямо пропорциональная зависимость: между содержимым мозгов и кошелька человека. Судя по СМИ, айкью современных крезов опустился до исторического минимума и сравним с айкью одногорбого верблюда, не самого, между прочим, глупого животного, учитывая отсутствие у него идеальной эволюционной впадины для седалища пьяного туриста. И удивляться тут нечему, так как условия достижения жизненного успеха в современном, рыночном его понимании стимулируют у венца природы работу главным образом центров страха и удовольствия высшей нервной системы, оставляя не у дел серые клеточки, отвечающие за тягу к знаниям и творчеству, испускающие нейроны совести и благородства, передающие синапсы отзывчивости и сострадания, источающие импульсы чистосердечия и справедливости.
О низком уровне интеллекта богатеев свидетельствует, среди многого иного прочего, следующий факт: повальная мода на приобретение предметов искусства, исторических артефактов и антиквариата. Считается, что подобного рода инвестиции есть наиболее надёжный способ передачи нажитого непосильным для порядочного человека трудом капитала по наследству. И речь здесь не о тех издевательских ухмылках судьбы, что автор наиболее дорогостоящих на сегодня классических картин Вермеер заодно «наплодил нищету» — целых одиннадцать детей, которым ничего кроме неоплаченных кредитов от тогдашних дофитнесовых ценителей прекрасного не оставил, что один из автопортретов застрелившегося в сумасшедшем доме для неимущих Ван Гога в последний раз ушёл на аукционе за 90 миллионов долларов и что случайный автограф закончившего дни в придорожной канаве Эдгара По сто́ит ныне столько, сколько он не сумел заработать пером за всю свою сорокалетнюю жизнь. Речь о полной неспособности так называемых финансовых гениев анализировать экономические тенденции и прогнозировать будущее. А тенденции таковы, что уже к середине текущего столетия техника 4D‑печати материальных субстанций достигнет настолько высокого уровня, что граждане на домашнем оборудовании смогут получать копии шедевров искусства и прочих раритетов, неотличимые от оригиналов и подлинников даже на атомарном уровне, то есть не копии вовсе, а и де‑факто, и де‑юре точно такие же оригиналы и подлинники. Никакая искусствоведческая экспертиза не обнаружит разницы между картиной Леонардо «Спаситель мира», в 2017 году приобретённой наследным принцем Саудовской Аравии Мухаммедом ибн Салман Аль Саудом за 450,3 миллиона долларов, и грядущим 4D‑аналогом из юрты какого‑нибудь монгольского арата, обошедшимся в тугрик са́мого мелкого на тот момент номинала, а то и просто за здорово живёшь.
Как известно, авторское право на интеллектуальную собственность сохраняется в течении 70-ти лет, считая с 1 января года, следующего за годом смерти автора, поэтому в недалёком будущем каждый желающий сможет стать законным обладателем практически любого из общепризнанных шедевров искусства и исторических раритетов начиная с «Венеры Милосской» и «Джоконды», Первого фолио Шекспира и почтовой марки «Розовая Гвиана», не говоря уже о востребованных в домашнем хозяйстве плотницких инструментах святого семейства, вазах династии Мин, алмазе Кох-и-Нур (хотя для бытового стеклореза огранка Куллинана выглядит предпочтительнее), бритвенном наборе Наполеона и многом другом, стóит только выбрать в базе данных 4D‑принтера соответствующий цифровой образ в виде отдельного файла с расширением .ote (originals to everyone — подлинники каждому). При этом упомянутые 70 лет выступят не столько ограничением для потребителя, сколько проверкой автора на подлинную одарённость и минимальной гарантией нетленности того или иного его творения. Ещё раньше — на уровне 3D‑печати — такие же чудеса материальной демократизации ожидают икру белуги‑альбиноса, белые трюфели, канкальских устриц, мраморную говядину, чай Дахунпао и алкогольные напитки рекордных выдержек, а также одежду от кутюр, дизайнерскую мебель, поделки из драгметаллов и мало ли ещё какой прежде штучный товар тонкой ручной работы. И отпадёт тогда у клептократов нужда воровать почём зря и вбухивать ворованное в домашние галереи, частные музеи древностей и личные коллекции вин, отрывая сумасшедшие деньги от насущных, животрепещущих проблем человечества, и вернутся они вместе с армией бездельников из Сотби, Кристи и прочих аукционных домов к общественно‑полезному труду и честной жизни. Нечто похожее происходило в Голландии времён Рубенса, Ван Дейка и Рембрандта: только с живительным, кипучим обвалом цен на луковицы тюльпанов, ради одного‑единственного экземпляра которых полоумные любители эксклюзива закладывали особняки, земельные наделы, фамильные состояния и налаженные производства, у этих великих живописцев наконец появился шанс прокормиться собственным трудом и его результатами.
Итак, даёшь революцию в 4D‑печати — могильщицу кровавых социальных революций!
Бриллиант «Куллинан» — 400 миллионов долларов.
Стеклорез «Bohle Silberschnitt 100» — 400 рублей.