Интервью-коллаж. Часть 2. Ко дню рождения Майка
18 апреля 2021 года в клубе «Грибоедов» пройдет концерт ко Дню рождения Майка Науменко.
После публикации первой части нашего интервью с участником легендарной рок-группы «Зоопарк» Александром Петровичем Донских в паблике «Ценители группы Зоопарк» во «Вконтакте» разгорелись нешуточные страсти. Итог бурной дискуссии попытался подвести один из подписчиков: «…Донских не конвенционален, поэтому ему нельзя [исполнять песни Майка Науменко]. Почему так — [непонятно]. Для стороннего наблюдателя странновато».
Мы тоже не вполне понимаем нюансы взаимоотношений уважаемых музыкантов, но надеемся, что всем товарищам Майка однажды удастся помириться. А пока публикуем вторую часть беседы-коллажа, которая, возможно, ответит на часть вопросов из комментариев. Например, о роли Донских в группе, о причинах непростых отношений с «зоопарковцами» и о целях, связанных с Майком — в том числе, о концерте к его Дню рождения 18 апреля.
«Для танцев мне нужен партнёр, партнёр, у которого присутствует задор…»
Набор моих целей, связанных с Майком, конкретен и невелик. Первое — это издание его текстов. Я бы хотел, чтобы это было на академическом уровне. Не нужно публиковать черновики и 10-12 версий одного и того же сочинения. Черновики, насколько мне известно, хранятся у Валерия Кирилова . Есть группа в контакте «Архив группы Зоопарк» , они время от времени публикуют эти вещи. А я бы хотел опубликовать полный корпус завершённых текстов, прозаических и поэтических. Старцев сделал такое издание в 2000 году, в мягкой обложке, найти его сейчас практически невозможно. Как и великолепный, на мой взгляд, мемуарный сборник, «Майк из группы «Зоопарк» — второе издание — где в авторах все, кроме меня…
Более того, когда я прочёл эту книгу, я не без грусти обнаружил, что единственный из авторов, который счёл должным вообще упомянуть обо мне, это мама Майка. Это подтвердило мои неприятные предположения относительно того, почему музыканты «Зоопарка» без конца настаивают, что я был только сессионным музыкантом в группе. Я вижу в этом ревность какую-то. Потому что действительно мы с Майком много времени проводили вместе помимо репетиций «Зоопарка» и выступлений. И Майк допустил меня в святая святых, в свою творческую лабораторию. На мой взгляд, Майк был из тех художников, которым было необходимо соавторство, который черпал силы в диалоге. Таков был их диалог с Вячеславом Зориным — настолько он был глубок, что некоторые песни Зорина сейчас на полном серьёзе называют майковскими песнями: «Слоники» и «Стоит кирпичная стена» . Такое же дуэтное творчество у них было с Гребенщиковым , так же было со мной, и с Ишей Петровским , и так далее.
То обстоятельство, что Майк не подчёркивал этот аспект и не обозначал своих друзей соавторами — некий психологический феномен, скорее. Однажды я попенял ему на это в связи с клипом «Буги-вуги каждый день» . Там был девчачий куплет, мною сочинённый: «Да, но для танцев мне нужен партнёр, партнёр у которого присутствует задор…». Майк услышал и сказал: «Да-да, отлично!» Но когда клип вышел, там стоял титр: «стихи и музыка М. Науменко». Майк клялся мне, что титр был сделан без его участия, что Наташа Серова, автор клипа, сделала это, чтобы все знали, что это не «Секрет» , а Майк Науменко. Ну, конечно, в те годы настаивать, кричать — переснять клип! (смеётся) — об этом и речи быть не могло. Любое появление на телевидении ценилось как дар небес.
«В группе есть лидер. А я по профессии вокалист, я могу сам»
Начиная со второй половины 80-х Майк и «Зоопарк» постепенно исчезают из моего поля зрения. Это та часть истории, которой мне не хочется касаться, потому что это было начало сильной трещины в наших отношениях с Майком. Надо отдать должное друзьям нашим, Коле Васину , Наталье Науменко, которые предпринимали попытки нас помирить. Но тут дело даже не в примирении, а в моей роли в группе. Я недостаточно силён в рок-аранжировках, хотя Майк надеялся, что я буду их делать. Конечно, я принимал в них участие, но мне хотелось видеть Майка в другом, более романтичном, вальяжном немножечко, чуть-чуть декадентском ключе. Может, как Брайан Ферри, например. А с моим уходом они, по сути, сделали из группы такой Dire Straits, понимаете. Вот это звучание. К чему я предельно безразличен — это гитарная музыка.
Потому что, ну, как вам сказать. Прыгающий козлом с гитарой человек — и в 40, и в 50 лет… Это надо быть уже «Роллинг Стоунз». Надо быть Джаггером и Китом Ричардсом, которые, мне кажется, как Дюша Романов , на сцене умрут. Даже не умрут, а просто вжиииииууух и демолекуляризуются.
Кроме того, очевидный факт, что в группе есть лидер. А я по профессии вокалист, что бы там ни говорили. Я могу сам себе аккомпанировать… Мы разошлись, всё. Ты сам по себе, я сам по себе. Действительно, у меня в то время были гораздо более интересные «игрушки». И съёмки фильма «Ленинград. Ноябрь» .
И потом мы с моим учителем Александром Григорьевичем Гавриловым начали делать джаз-роковую программу. Поэтому раскрашивать картинки в книжке под названием «Зоопарк» мне было тогда неинтересно. С другой стороны, каким-то парадоксальным образом именно начиная с этого момента Майк, по сути, ничего не написал — ничего такого, о чём стоило говорить. За редким исключением «Выстрелов» и ещё нескольких произведений.
Теперь, можно только сожалеть о том, что всё так произошло. Вот… Вот.
«Я ленинградец в четвёртом поколении, откуда быть здоровью?»
Почему с Майком вся эта история случилась в последние годы жизни, почему он как будто угасал постепенно? Я ничего об этом сказать не могу, кроме результатов своих размышлений. Но кому они интересны, эти размышления?..
1987 год. Отменили государственную монополию на организацию концертов. Все помчались на гастроли, сразу. До этого были нелегальные, подпольные квартирники, а тут, пожалуйста, делай. И все бросились. И сиденье на диване, слушанье музыки, сочинение чего-то, чем Майк и здесь, и на своей формальной службе занимался, вдруг сменилось скачкой — концерты-концерты, сцена, транспорт и гостиницы. Плюс одни и те же люди за исключением толп незнакомых, которые хотят с тобой сфотографироваться и выпить. У меня всё это было в «Землянах» , я по себе знаю, что это такое. Какой бы ни казалась прекрасной жизнь артиста, это далеко не такая малина, как может видеться со стороны людям — пой, пляши, ещё и платят тебе за это. Все тебя любят, цветы дарят, а ты только развлекаешься. Это вульгарное представление, но оно существует в головах людей. Немногие понимают, что это достаточно серьёзный и тяжёлый труд. Майк, может быть, не был готов к этому. Даже кто-то рассказывал, то ли Сева Грач , а может быть, Иша, что они приехали с какой-то поездки, с чувством отвращения: если раньше хотелось играть, то теперь мысль о том, что нужно играть вызывала именно отвращение.
Тем более, для человека с не очень сильным здоровьем. Это я говорю не на основании каких-то домыслов — просто было видно, у Майка, например, тремор его этот знаменитый. Для людей со стороны это — а, трясутся с похмелья. Нет. С похмелья они потряслись и перестали. А здесь это говорило о проблемах с центральной нервной системой. Плюс у Майка были аллергические реакции сильные, как и у меня… Мы были похожи с ним такими вещами, интимными. Вели диалоги: «У тебя какая мазь, «Лоринден А»? — А у меня Лоринден С». И на коже, на руках у него бывали такие вещи.
Не могу не процитировать Александра Григорьевича Гаврилова. Я говорю: «Александр Григорьевич, ну что же вы всё время болеете?» А он говорит: «Александр Петрович, я ленинградец в четвёртом поколении, откуда быть здоровью?»
«Символично, что Майка не стало одновременно с СССР»
Может быть, отсюда причина, что Майк стал меньше внимания уделять сочинению музыки. Это всё-таки процесс очень интимный, насколько я могу судить. И не помню, кто сказал из великих: «Занятия искусством требуют большого количества свободного времени». А тут какое свободное время? Гастрольная гонка.
И, конечно же, Майк был артист, а артист — это же лакмусовая бумажка окружающего мира, это камертон, который хочет или не хочет, а реагирует на происходящее вокруг. А что происходило? Рок взлетел на невероятную высоту, в это время в государстве начались стремительные необратимые перемены, приведшие к уничтожению этого государства. И глубоко символично для меня, что Майка не стало одновременно с СССР. Вместе со всей системой ценностей, отношений и многим-многим-многим другим. В том числе и с ролью рока. Техно-движение, рейв, синтетические наркотики, свето- и звуковоспроизводящие машины, вот это всё смело рок просто как цунами.
Сейчас все попытки медийных манипуляторов создать новую мега-звезду обречены по той простой причине, что произошла смена инструментария, который, безусловно, влечёт за собой качественное изменение музыки. Как это было, скажем, с открытием фортепиано — история развития музыки это, в том числе, развитие инструментария. Если до середины 20 века, звукоизвлечение было связано с физическим контактом с инструментом, так или иначе, то с появлением синтезированных звуков необходимость терзать кошачьи кишки конским хвостом отпала. Звуки эти прекрасно имитируются электроникой, и, кроме того, создаются звуки, неслыханные до сих пор. В этом смысле технический прогресс на лицо.
Но, как у любой медали, у этой тоже есть оборотная сторона. Избыток как в сказке «Золотая антилопа» — иногда губительнее недостатков. Вспомните фильм «Большая жратва»: покончить с собой, обожравшись изысканнейших блюд и яств. К этому близки сейчас несчастные музыканты. Теоретически, не выходя из дома, вы можете транслироваться на весь мир. Другое дело, соблаговолит ли весь мир вас слушать, пока вы себя травмируете — оговорка по Фрейду — транслируете. Транслируете, травмируя себя.
То есть, лёгкость, с какой технологически современный художник может воплощать свои любые капризы и фантазии, она поразительна. Но чтобы во всём этом разобраться, нужны какие-нибудь рекомендации, шорт-листы авторитетные. Но как стать авторитетом? Непонятно. Поэтому ничего не остаётся, как без конца использовать все технические возможности и творить не уставая.
«Я беру своё там, где я увижу своё»
Майк заимствовал у Запада? Некоторые шире даже берут, что весь русский рок — это одно не прекращающееся заимствование с Запада. По этому поводу я собираюсь провести здесь специальное мероприятие, посвящённое двуязычному анализу текстов Майка. Хочу Ольгу Липовскую пригласить, приятельницу Майка, которая великолепно знает английский и занимается переводами. И, по счастью, друг Татьяны Апраксиной перевёл некоторые песни Майка на английский язык. Я его спросил: «Ну что, не получился там Марк Болан или Боуи?» Он говорит: «Не получился». Я говорю: «Ну слава тебе господи».
Вопрос использования творчества других людей в своём собственном достаточно тонкий, но для меня однозначный совершенно. Для того всё и делается и сочиняется, чтобы это слушать, переваривать, цитировать и так далее. Майк был транслятором, как БГ и многие другие. Они транслировали то знание, которое имели благодаря знанию английского языка. Поэтому речь не идёт ни о каких заимствованиях, скорее, речь идёт о цитировании и, опять же, о коллаже. Потому что, допустим, есть ряд песен Майка, написанных по реальным сюжетам, которые я ему рассказывал.
Моя приятельница завела себе нового кудрявого поклонника, который меня дико бесил. Настолько дико, что мы его прозвали Пуделем. И Майк тут же написал «Твой новый Пудель» . Или будущая жена Майкла Кордюкова назначает мне свидание. Я её жду тридцать минут, сорок, час, час двадцать, полтора… Потом понимаю, что стоять уже бессмысленно. И когда я уже собрался уйти, вдруг она приходит и как ни в чём не бывало говорит: «Ах, у тебя лицо изменилось, что случилось? С мамой что-то?» Майк написал об этом песню «Я жду тебя» .
Ведь в пробирке талант не может существовать. Другое дело, что есть такой тип гения, который спокойно на это всё взирает сверху, как Борис — «Я беру своё там, где я увижу своё» . Идеальная формулировка. Если оно моё — оно моё. Значит, оно мне адресовано, и я могу с ним делать то, что хочу.
«Кукиш прошлякам… А мы и сами справимся»
Что касается мюзикла о Майке, то начиная с 2003 года я ношусь с этой идей и не перестаю носиться с той интенсивностью, с какой могу себе позволить. У меня есть полностью готовый сценарий, полностью готовое либретто. Не пишу пока оркестровую партитуру по той причине, что это гигантский труд, а делать его, не будучи уверенным, что найдётся оркестр, который сыграет, я не вижу смысла.
Я ходил с этим проектом в Театр «Рок-опера» . Пришёл, говорю: «Вот, на местном материале». Они говорят: «Мы не заказываем спектакли композиторам». И в «Зазеркалье» я ходил, и предлагал Виктору Крамеру . Он любезно ознакомился и сказал, что интересная идея, но «сейчас я занят, и как только я освобожусь, мы можем продолжить эту беседу». Беседу мы не продолжили, а Крамер поставил «Музыку серебряных спиц» — сделал мюзикл по песням Гребенщикова и «Аквариума». Ну что ж, с медийной точки зрения, это, конечно, разумнее. Плюс у Бори был юбилей какой-то, кажется. Я смотрел этот спектакль, он замечательный, такая митьковская эстетика, хорошие декорации. Он прошёл, если мне не изменяет память, десять или двенадцать раз в «Мюзик-холле», после чего исчез навсегда по непонятным мне причинам и в то же время по абсолютно понятным. Посмотрев спектакль, я встретил приятельницу, она говорит: «Какой ужас, это же не «Аквариум», это же не Гребенщиков». Я говор: «Ну если ты хочешь «Аквариум», почему тебе не пойти на концерт «Аквариума»? Или записи их послушать». Эта упёртость, с которой я постоянно сталкиваюсь в своих интерпретациях творчества Майка. Чудесно обозвал Кручёных таких людей: «Прошляки». «Кукиш прошлякам» — у него есть такой манифест. Это нонсенс. Потому что творчество должно жить, оно должно развиваться и трансформироваться в соответствии с требованиями времени.
Поэтому 18 апреля я хочу показать новые клипы, которые мы сделали с Валерой Алаховым из «Новых композиторов». В этот раз я намерен пригласить тех, кто любит Майка, как мне известно. И «Чижа» , конечно, и Васю В. , и Рыбина , и «Двух самолётов» 2vasamalia. Кого угодно. С 1993 года, если никто не брался, я организовывал дни рождения Майка, Иша Петровский тоже мне помогал. Звали всегда всех.
Но я понимаю, что приглашать Шевчука и БГ, например, не имеет смысла. Ответ мне известен заранее. Вспоминается последняя съёмка Бориса с Майком, когда они пели вместе «Пригородный блюз» . Меня поразила разница, она не может не броситься в глаза. И это майковское посвящение «потерянному поколению 80-х» и Борин комментарий: «Ага, как же». Он-то совсем потерянным не выглядел: из Лондона, крашеный такой, на стрижках на всяких, на дизайнах. Забавно всё это… Но мы и сами справимся.
В программе праздничного вечера 18 апреля в клубе «Грибоедов»:
— Фильм «Буги-вуги каждый день» режиссёра Александра Киселёва. О съёмках фильма расскажут участники
— Две дипломные киноработы «Последний рок-н-ролл» В. Кошкарова и «Репетиция оперы» Т. Гребенщиковой
— Театрализованная читка исторической комедии «Левенгук-Левенгук, я не вижу ваших рук», в которой Майк встречается с учёным 17 века, чтобы спеть ему новый блюз. Пьесу прочтут актёры ТЮЗа им. Брянцева. Режиссёр А. Слепухин. Драматург Г. Колондо.
— И, конечно, прозвучат хиты Майка Науменко
Материал на нашем сайте: Александр Донских фон Романов
Автор: Глеб Колондо
Городской блог о Петербурге и петербуржцах Скамейка