Из взрослого. Читаю сейчас «Защиту Лужина» Набокова. Остросюжетно. Да так, что читаю и слушаю. Дома читаю, слушаю на улице. А потом еще и перечитываю, чтобы ни слова не потерять и не пропустить. Как он виртуозно работает со словами, что ж он делает с читателем?!
Красивый и удивительный мир слова Набокова
О малиновом варенье
«Но она ловко положила ему на стеклянную тарелочку чудесного малинового варенья, и сразу подействовала эта клейкая, ослепительно красная сладость, которая зернистым огнем переливалась на языке, душистым сахаром облипала зубы».
Ну что почувствовали вкус варенья? Захотелось съесть ложечку? Или даже баночку?
О признании в любви
«И в тот день (…), когда он вдруг заговорил о том, как некогда, мальчиком, жил в этой гостинице, Лужин начал тихими ходами , смысл которых он чувствовал очень смутно, своеобразное объяснение в любви».
О шахматах
А потом, когда говорится непосредственно о шахматах, открывается вдруг во всей полноте смысл этих тихих ходов Лужина. И да – в шахматах он гений, а в выражении любви – … пока (еще не дочитала) посредственность.
« Тихий ход – это значит подвох , подкоп, компликация, – стараясь быть любезным и сам входя во вкус, говорил Лужин. – Возьмем какое-нибудь положение...»
И еще:
«Краем глаза он видел ноги столпившихся, и его почему-то особенно раздражала, среди всех этих темных штанов, пара дамских ног в блестящих серых чулках. Эти ноги явно ничего не понимали в игре , непонятно, зачем они пришли… Сизые, заостренные туфли с какими-то перехватцами лучше бы цокали по панели, – подальше, подальше отсюда. Останавливая свои часы, записывая ход или отставляя взятую фигуру, он искоса посматривал на эти неподвижные ноги, и только через полтора часа, когда он выиграл партию и встал, оттягивая вниз жилет, Лужин увидел, что эти ноги принадлежат его невесте».
Но остроту сюжету придает не столько виртуозная работа со словом, сколько подробный и медленный подход к действию. Заход то с одной стороны, то с другой. А еще через воспоминания и забегания вперед. И почти никогда прямо. Через скрытое сопоставление и противопоставление. И почти никогда открытое. То один поворот, то другой…
И вот уже перед глазами яркая картина – панорама всего романа или детальный портрет шахматного гения. Или даже и то, и другое. Это уже от Вас зависит, какие акценты расставить, что Вам важнее вычитать.
Роман не просто о шахматном гении, но о загадке гениальности. О том, как предчувствуется дар, как он раскрывается и как увядает, уходит. И о том, как этот дар мешает бездарным. И о том, как жизнь может превратиться в долгую шахматную партию со всеми - не только тихими - ходами и комбинациями.
Раньше я так не вчитывалась в Набокова. Ценила его лекции по литературе. И только. Ко всему прочему творчеству была равнодушна. А теперь готова читать, как минимум, «Приглашение на казнь» и «Дар».