Таймыр и район устья Енисея до сих пор остаются малоизученной территорией на нефтяной карте нашей страны. Российские нефтяные компании начали работать здесь лишь в последние годы. Однако к поискам нефти в этих краях приступили еще в 30-х годах прошлого века, когда были получены первые сведения о возможной нефтегазоносности региона.
Для проверки имевшихся сведений о наличии залежей угля в район поселка Усть-Порт в низовьях Енисея в 1920 году была направлена экспедиция молодого геолога Н. Н. Урванцева. Так началось изучение Таймыра с промышленными целями. Открытие нордвикской нефти только подхлестнуло его, поставив вопрос о нефтеносности Таймырской депрессии . «Енисейский район сейчас наиболее интересный по целому ряду причин. Есть все основания полагать, что соляные структуры и связанные с ними месторождения Хатангского района [Нордвик] проходят по грабену Таймырской тундры на запад, до низовьев реки Енисея, вероятно, переходя и на его западный берег», — писал заместитель начальника Горно-геологического управления (ГГУ) Н. Н. Урванцев в 1935 году, обобщая первые результаты геолого-поисковых работ Главсевморпути.
От Дудинки до Диксона
Первым газовые выходы в устье Енисея — на левом берегу, возле Усть-Порта — зафиксировал геолог Нефтяного геолого-разведочного института Н. А. Гедройц, партия которого в 1934-м должна была покрыть геологической съемкой участок от Нижней Тунгуски до Усть-Порта.
С середины июля по конец сентября 1935-го под руководством Н. Г. Акатова и У. М. Юдичева работали две маршрутные партии, район которых простирался от Усть-Порта до Диксона и реки Гольчихи по правому берегу Енисейского залива. В своем заключении Акатов писал: «Работами нашей экспедиции 1935 г., установившей складчатость в мезозойских и четвертичных образованиях по берегам залива и наличие линии нарушения на юге хребта Бырранга, окончательно убеждают в правильности вывода Н. Н. Урванцева, протягивающего Таймырскую депрессию до Енисейского залива».
Новые данные лишь укрепили мнения о перспективности региона. 27 ноября 1935 года геологи-нефтяники, работающие в Арктике, собрались у начальника Главного геологического управления Наркомтяжпрома СССР И. М. Губкина на совещание, 14 декабря — у начальника сектора природных ресурсов Госплана СССР Ф. Ф. Сыромолотова. Обсуждались результаты работ в Нордвике и устье Енисея, намечались планы. Губкину доклады понравились. «План исследований нужно строить с таким расчетом, чтобы двигаться к юго-западу — к Енисею, так как выходы газов на Енисее и сведения о выходах на реке Пясине возбуждают громадный интерес», — сказал он, подводя итог.
В 1936 году в районе Усть-Порта была создана постоянная Усть-Енисейская нефтяная экспедиция ГГУ, состоявшая из 4 отрядов: геологического, топографического, геофизического и бурового. Начались более детальные и комплексные исследования. Начальником назначили Н. Г. Акатова, главным геологом — Г. Е. Рябухина.
На левом берегу Енисея, возле устья реки Малой Хеты, 6 ноября 1936 года станком КА-500 началось бурение первой структурной скважины. Вскоре заработал второй станок. С 1936 по 1938 год включительно было пробурено 5 скважин глубиной 220–240 м. Увы, из-за аварий до проектной глубины 500 м они не дошли и не вышли из зоны вечной мерзлоты. В 1938 году в скважине № 3 с глубины 70,6 м был получен фонтан газа давлением до 3 атм. Кроме этого, во всех скважинах в угленосной меловой толще были отмечены пески, давшие желтую и коричневую вытяжки в бензине и бензоле. Извлеченные в лаборатории НГРИ из песков битумы по своему составу оказались нефтяными.
За 1936–1938 годы были проведены геологическая и топографическая съемки по узкой прибрежной полосе Енисейского залива, от Усть-Порта до острова Диксона, геологическая и топографическая съемки в районе рек Большая и Малая Хета, Соленая, Пелятка, Танама и Яра, а также геофизические (маятниковые, магнитометрические, вариометрические) работы. В итоге в районе Усть-Порта были установлены: 1) огромных размеров антиклиналь, захватывающая русло реки Енисея и частично правый и левый берег, 2) сильное выделение газа из разведочных скважин, 3) нефтяной характер газа, 4) нефтепроявления в скважинах в виде закированных (пропитанных загустевшей и высохшей нефтью) песков и песчаников. Все это лишь укрепляло геологов в высокой оценке перспектив нефтегазоносности устья Енисея.
23 августа 1938 года межведомственное совещание под председательством академика И. М. Губкина вновь констатировало: «Совокупность данных о геологическом строении и нефтепроявлениях Таймырской депрессии и обнаруженные признаки нефти в скважинах Усть-Порта заслуживают серьезного внимания». И предложило форсировать работы в этом районе, заложив две глубокие скважины. Вышедшее 29 августа 1938 года постановление СНК СССР № 950 обязывало Главсевморпуть «форсировать поисковые и разведочные работы на нефть в районе Усть-Порта и Нордвика с тем, чтобы в течение 1938–1939 годов установить промышленное значение этих месторождений».
Школа арктических технологий
К югу от Усть-Порта до Дудинки Енисей делает большой изгиб — луку, его левый берег ниже правого и образует плоскую заболоченную пойму с множеством крупных и мелких озер и несколькими притоками, среди которых самые крупные — Большая и Малая Хета. Постепенно, после нескольких не совсем удачных скважин на правобережье Енисея, здесь, на левом берегу, сконцентрировались работы Усть-Енисейской нефтяной экспедиции. К концу 1941 года на Малой Хете была построена база: 8 домов, 10 балковбалков , баня, прачечная, склад, портняжная мастерская, телефонная станция и пр. В экспедиции работало 492 человека.
Геология района была осложнена молодыми четвертичными отложениями, в которых нефти быть не могло, но они закрывали коренные обнажения и снижали возможности геологической съемки. Неглубокие крелиусные скважины также не решали задачи геологического картирования, поскольку проходили лишь четвертичные отложения и часть угленосной свиты, в которой отсутствовали маркирующие горизонты, что не давало геологического разреза. Основную роль в изучении и оконтуривании структуры должны были сыграть геофизики.
Сейсморазведка методом преломленных волн, продолжавшаяся около 3 лет в районе Усть-Порта, не оправдала себя: геологические данные получались очень скудные из-за экранирующего действия пород вечной мерзлоты. Удовлетворительные результаты были получены при использовании метода отраженных волн. Апробация геофизических методов в арктических условиях стала одним из достижений специалистов, работавших в Усть-Енисейской экспедиции.
Сейсморазведчики и вариометристы выявили два целевых объекта для бурения: верхний — меловой, относительно неглубокий, и нижний — палеозойский, залегающий на достаточно большой глубине (сначала прогнозировался на 1,8 тыс. м, затем опустился до 3 тыс. м). Пока шел поиск методик работы и интерпретации, геофизические исследования отставали от темпов бурения. Глубокие скважины приходилось закладывать практически вслепую.
В 1939 году структурная скважина № 14 с глубины 275–276 м дала образцы песчаника, из которого сочилась нефть. Ниже шли пески, но получить из них керн не удалось, так как скважину пришлось ликвидировать по техническим соображениям. В 1940 году еще 5 крелиусных скважин дали образцы жидкой нефти, а в двух глубоких скважинах были встречены морские отложения мелового и юрского возраста с нефтепроявлениями. Это обстоятельство указывало на глубинное залегание нефти.
Увы, бурение также вызывало большие сложности. Даже опытные буровики были из южных регионов. Опыт бурения в вечномерзлых грунтах вообще был единичным. Ни одна из первых крелиусных скважин, рассчитанных на преодоление вечной мерзлоты, из нее не вышла. Темпы бурения были низкими, качество тоже. Тем не менее время и труд делали свое дело: улучшалось взаимодействие буровиков и служб обеспечения, совершенствовались конструкции скважин, рецептуры растворов. К сожалению, с началом войны многие буровики, получившие арктический опыт, были призваны в армию. На их место наняли новичков, многие из которых были освобожденными заключенными. Из-за слабой производственной и технологической дисциплины, отсутствия опыта, сложностей обеспечения, связанных с войной и оторванностью от большой земли, скорости бурения упали, аварийность возросла.
В марте 1944 года Усть-Енисейскую нефтяную экспедицию по заданию Государственного комитета обороны посетила межведомственная комиссия под руководством А. Я. Кремса. Она должна была дать оценку поискам нефти в арктических районах. Комиссия отдала приоритет Нордвикскому району, рекомендовав «енисейцам» завершить разведку Малохетской площади.
С 1939 по 1952 год на работы в районе Усть-Порта было израсходовано 194 млн руб., пробурено более 100 крелиусных и 14 роторных скважин (23,5 тыс. м). Был выявлен огромный Малохетский антиклинал с отдельными поднятиями на общем своде: Малохетским и Точинским. На первом было пробурено 10 глубоких разведочных скважин. Встречены обильные прямые признаки жидкой нефти и газа, однако опробование их не дало промышленных притоков.
С 1946 года глубокое бурение остановили на несколько лет из-за отсутствия подготовленных структур. Экспедиция перешла исключительно на геолого-поисковые и геофизические работы, проводя их в районах Долганского вариометрического минимума и к северу от Малой Хеты, вдоль восточного побережья Енисейского залива. В последнем районе гравиметрическими работами вблизи поселка Яковлевка (250 км к северу от Усть-Порта) были выявлены три геофизические аномалии. В 1950 году там была пробурена одна глубокая скважина, давшая признаки нефти в верхнемеловых отложениях.
В начале 1950-х бывший главный инженер Усть-Енисейской экспедиции А. В. Марамзин провел серию экспериментов по изучению вопросов строительства и крепления скважин в арктических условиях, выпустил соответствующие монографии и дал практические рекомендации по тампонажу скважин в зонах вечной мерзлоты.
Причины неудач
В 1935 году начальник Главсевморпути О. Ю. Шмидт в своем интервью газете «Правда» сообщал: «В ближайшие годы, очевидно, начнется добыча нефти в обширной полосе от устья реки Хатанги до Нижнего Енисея».
Это было время какой-то удивительной наивности. «Нет таких крепостей, которые бы не взяли большевики», «Долой предельщиков и перестраховщиков» — подобные лозунги подначивали геологическую молодежь, уверенно упрекавшую стариков в академизме. Научный подход расформированного Геологического комитета, благодаря хлестким и ставшим хрестоматийными оценкам И. М. Губкина, стал символом ретроградства. Под лозунгом повышения народнохозяйственной эффективности вокруг геологической отрасли велась жесткая борьба практиков и теоретиков. Как писал директор Геолкома палеонтолог Н. Н. Яковлев: «Так называемых практиков очень раздражают объемистые трактаты, посвящаемые геологами тем частям теоретической геологии, которые носят название стратиграфии, тектоники, палеонтологии и петрографии».
Эта борьба перенеслась и в Главсевморпуть, где геолого-разведочными работами и поисками полезных ископаемых занимались две организации: Всесоюзный арктический институт (ВАИ) и Горно-геологическое управление (ГГУ). Вначале между ними не было никакого четкого размежевания функций. Лишь с 1935 года наметился некоторый перелом. Приказом Главсевморпути от 19 марта 1935 года за № 40 ГГУ было поручено передать ВАИ ряд геологических экспедиций. Институт стал специализироваться на рекогносцировочных геолого-съемочных и поисковых работах, то есть на вопросах общей и региональной геологии. На ГГУ возлагалось проведение разведочных работ и подготовка к вводу месторождений в эксплуатацию. Но размежевание на этом не прекратилось.
Заместитель начальника ГГУ Главсевморпути Н. Н. Урванцев, уже заслуживший себе авторитет, ратовал за ликвидацию геологического отдела в ВАИ, где сохранялись геолкомовские традиции скрупулезного изучения геологии. Отвечая на упреки молодежи, С. В. Обручев вынужденно оправдывался: «Я вел работу на Севере и, принимая во внимание, что Арктика является совершенно неисследованной стороной, прежде чем вести геолого-поисковые работы, необходимо знать ее геологическое строение». В своей записке Сталину Транспортный отдел ОГПУ в конце октября 1934 года сообщал: «Отправляясь на пароходе «Правда» из Архангельска, Урванцев заявил: «Наша задача и цель не копаться в науке, а показать Сталину две бутылки нефти, а там ордена и слава».
Сложная геология Таймыра требовала применения всего комплекса знаний, доступных геологу. Наиболее опытные из них подчеркивали, что открытия месторождений наполовину обязаны кабинетной работе палеонтологов, химиков, геохимиков, палеоботаников, гидрологов. Геолкомовец Н. Н. Яковлев, отвечая на обвинения И. М. Губкина в излишней теоретичности своего ведомства, писал: «Тем, что Геологический комитет поощрял широту в развитии своих геологов, он обязан открытием платины в Норильске, в устьях Енисея. Это открытие сделано Н. К. Высоцким, никогда не бывавшим в Норильске. Большая эрудиция Высоцкого позволила ему, сидя в своем кабинете, предположить присутствие платины в Норильском месторождении, описанном как медное месторождение, и предположение Высоцкого блестяще оправдалось». Для Таймыра этот академизм сыграл свою роль и по нефти.
Первые предположения о возможной нефтеносности районов в низовьях Енисея были также сделаны без посещения региона, по результатам исследования в 1934 году геологом Л. П. Смирновым образцов песчанистых глин, хранившихся в Красноярском государственном музее.
Однако в 1940 году Главсевморпуть вынужден был констатировать: «Геологические работы в Усть-Енисейском районе не имели системы и правильной методики геолого-разведочных работ, в результате чего наблюдалась распыленность работ, приводившая к излишним затратам». Геолог В. Н. Сакс в своей статье «Основные этапы формирования Таймырской депрессии» писал: «Причина этого заключается в практикующемся до сих пор вложении всех сил и средств в непосредственную разведку перспективных в отношении нефти участков без предварительного геологического освещения окружающих районов».
В 1940 году геологический отдел в ВАИ был все-таки ликвидирован, затем в 1945-м восстановлен и в 1947-м вновь ликвидирован. Конечно, административная чехарда для научных коллективов имела самые печальные последствия в области формирования устойчивых кадров, материально-технической — прежде всего, лабораторной — базы, развития научно-методических вопросов. В 1948 году был создан Научно-исследовательский институт геологии Арктики (НИИГА, ныне ВНИИОкеангеология), а там — отдел общей геологии (руководитель В. Н. Сакс). Вновь нужно было время на создание организации, концентрации кадров и ресурсов.
В 1947 году еще одна комиссия, под председательством Министра геологии СССР И. И. Малышева, в которую входили такие геологи-нефтяники, как С. И. Миронов, В. М. Сенюков, Г. Л. Гришин и другие, констатировала: «Усть-Енисейский [район] — находится у смыкания с Западно-Сибирским щитом, где большая уплотненность пород также не благоприятствует созданию в последних хороших коллекторов нефти. Несмотря на это, Главное управление Северного морского пути слишком долго производило разведку в этих районах и не занималось геологическим изучением Таймырской впадины для отыскания более благоприятных районов с целью поисков нефти». Ошибочность общего подхода к поисково-разведочным работам в устье Енисея стала очевидной. Нужно было возвращаться на стадию широких региональных работ, с охватом не только прилегающих районов Таймыра, но и левобережной гыданской тундры.
Одним из главных уроков Енисейской эпопеи, кроме, конечно, отработки арктических технологий бурения и геофизического поиска, были, пожалуй, слова В. Н. Сакса: «Нельзя не указать на то, что практикующееся у нас до сих пор при составлении проектных разрезов на бурение механическое перенесение стратиграфической колонки, установленной для Нордвика, в западную часть депрессии, в Усть-Енисейский порт, по нашему мнению, не выдерживает критики. От Нордвика Усть-Енисейский порт находится в более чем 1100 км, т.е. почти на таком же расстоянии, как и от выходов верхнего мезозоя на восточном склоне Урала. По своему расположению у места соединения Таймырской депрессии с Западно-Сибирской низменностью Усть-Енисейский порт в отношении разреза мезозоя может быть сходен с Нордвиком не в большей степени, чем с Уралом».
В 1953 году почти 20-летние поисково-разведочные работы в устье Енисея были свернуты, а Главсевморпуть констатировал: «Получены притоки газа до 10 тыс. куб. м в сутки и выявлены признаки нефтеносности. Обнаружены благоприятные структуры для скопления нефти и газа». Однако ни одна из пробуренных скважин не осветила вопросов нефтеносности палеозоя, а значит, ответ на один из основных вопросов поисковой геологии был отложен до более поздних времен. Начиналась эра опорного бурения в Арктике.
Заинтересовала статья? Или вам интересны другие темы? Оставляйте свои комментарии - нам важно знать ваше мнение.
Как Арктика стала нефтегазовым регионом: освоение Нордвикского района
История покорения Арктики: триумфы и трагедии
Как вырастить клубнику в суровых условиях Арктики? Узнайте секрет нефтяников
Оригинал статьи и другие материалы читайте на сайте журнала: www.gazprom-neft.ru/press-center/sibneft-online/
Текст: Юрий Евдошенко