Гусеница была отвратительна. Огромная, она чем-то напоминала поросенка. Только не розового, а желто-зеленого. Все ее тело было в перетяжках… На голове, крошечной, в сравнении с телом росли короткие рожки. И по всему телу тоже… Рожки слегка шевелились, от чего казалось, что гусеница пребывает в глубокой задумчивости. А еще у нее был огромный рот.
Ее хотелось раздавить… Просто, чтобы избавить мир от этого убожества. И лишь осознание, что все это окажется на его сандалии, удерживало от данного шага.
Вовка знал, что гусеницы едят листья, цветы, траву… Но эта ничего не ела. Она лежала у ствола дерева и просто шевелила рожками.
На следующий день, он зачем-то пришел опять. Под деревом гусеницы не оказалось. И, разочарованный, Вовка уже собирался убежать, когда заметил ее выше. В трещине коры была такая удобная ложбинка, словно специально для гусеницы. Он попытался подсунуть ей траву и одуванчик. Но гусеница снова не стала ничего есть… Это беспокоило…
С утра трещина оказалась затянута, чем-то напоминающим старый утеплитель. И на следующий день… И через неделю… Кокон становился все темнее и плотнее. Он уже полностью сливался с корой. И Вовка знал – гусеница там. Она спит. Никто никогда не рассказывал ему об этом. Он просто знал. И ждал, что же будет дальше?
Он прибегал к дереву каждый день и искал малейшие изменения. Но дни шли… И ничего не происходило. Постепенно, ожидание чуда, что было подобно щекотке, сошло на нет. Но он все равно приходил…
В тот день шел дождь. И глядя в залитое водой окно, Вовка подумал, что гусеница промокнет… Что она хоть и противная, а все равно жалко. Ведь может простудиться… и даже умереть… И чуда не будет… И он никогда не узнает, что, должно было произойти…
Он взял игрушечный зонтик у младшей сестры… вытащил у отца из ящика изоленту и побежал к дереву. Когда зонтик был, наконец, прикручен, с удивлением заметил, как промок сам. Но гусеница была в безопасности.
Дождь шел неделю… Зонтик, он потом вернул, сестра даже ничего не заметила.
В один из дней, Вовка чуть не забыл про гусеницу. Просто заигрался с мальчишками и опомнился уже в сумерках. Когда он, с колотящимся сердцем подбежал к дереву, то сразу почувствовал – что-то изменилось. В коконе была аккуратная круглая дырочка… и он был пуст…
Отчаяние затопило все его существо. Оно наполнило его как сосуд до самого верха и уже готово было перелиться через край, когда он приподнял голову… И замер… Она была прекрасна…
Это было волшебно, как в сказке. Это было то самое чудо, которого, в глубине души, Вовка так долго ждал. Ее крылья уже расправились и с каждым мгновеньем становились все тверже. Они были большими, больше его ладошки. Бархатный узор их, казалось, светился в сгущающемся вечере. Мохнатые усики трепетали. Вот она сделала пробный взмах и сложила крылья этаким парусом. Потом снова распахнула… И снова сложила…
Вовка забыл как дышать… И не замечал, что по щекам его текут слезы… Он никогда бы не смог объяснить, что чувствовал в тот момент… Лишь судорожно вздохнул, когда бабочка растворилась в ночной темноте…
Р.S. Некоторые факты биографии героев принесены в жертву художественному вымыслу...
Р.Р.S. Этих бабочек и гусениц мы иногда встречали в нашем саду в Новочеркасске.
Алексеева Любовь