Наивные вопросы о нас и тех, кто рядом…
Песни китов звучат так грустно.
Интересно, а раньше они казались иными, счастливее?
До того, как мы истребили их предков и наполнили их океаны мегатоннами пластика?
Интересно, что они делают со своим мозговым веществом? Кашалот обладает самым большим мозгом в животном мире; неужели только для того, чтобы заставить хвост двигаться вверх и вниз? Для этого не требуется такой большой мозг.
Мы даже не знаем, что это за существа. Интересно, встретимся ли мы с ними когда-нибудь? Есть ли реальная связь, возможность близкой встречи с этими инопланетными формами жизни в наших земных океанах, прежде чем мы уничтожим их навсегда?
И мне интересно еще, выберемся ли мы когда-нибудь из этой драматической передряги. Где мы должны продолжать разрушать Землю, наш дом, потому что это кому-то выгодно разрушать наш дом. Где мы должны продолжать вести войны, потому что вести войны кому-то выгодно.
Где мы должны держать людей на привязи конвейерных лент эксплуатации и угнетения, потому что иначе это уменьшило бы чью-то прибыль?
Я пишу свои записки на бумажных самолетиках и сбрасываю их с края утеса, посылаю сообщения в бутылках вниз по течению рек, не зная, кто их прочтет и будут ли мои слова когда-нибудь иметь хоть какое-то значение.
Я живу на Окраине, старуха, которую все называют сумасшедшей, но все равно слушают, когда я говорю.
Джаггернаут* шагает все дальше, с холодным безразличием к мольбам поэтов и слезам туземцев. Он оставляет за собой огонь, пепел и трупы.
И репортер смотрит в камеру безжизненными глазами, говоря нам, что так и должно быть, что только так и может быть, мечтая о стаканчике виски, который он выпьет, когда вернется домой, чтобы не чувствовать грызущего ощущения в груди, там, где раньше было его сердце.
А пожиратели Земли направляют живые существа в машину, превращающую их в мертвецов, потому что живые существа — это бесполезная трата ценного пространства. Когда они дома, они смотрят на экраны, наблюдая за фальшивыми актерами, притворяющимися, что делают фальшивые вещи, чтобы им не нужно было думать о реальных людях, делающих настоящие вещи.
И производители оружия хладнокровно подсчитывают, сколько бабла они могут получить за каждый человеческий труп, и сколько бабла потребуется, чтобы начать следующую войну, потому что все еще пока незаконно устранять посредника и просто убивать людей, чтобы продать их мясо.
И архитекторы глобальной империи с разрушенными центрами эмпатии говорят: «Если мы сможем заставить каждую молекулу Вселенной подчиниться нашей воле, мы, наконец, почувствуем себя в безопасности, потому что у нас будет полный контроль, и тогда крошечный ребенок, совесть, который еще живет в нашей груди и зовет свою мать, сможет, наконец, заснуть навсегда».
А банкиры со сломанными центрами эмпатии говорят: «Если я смогу контролировать все деньги Земли, тогда мне будет не больно жить, потому что я буду в безопасности, и никто никогда не сможет сказать мне «нет», если мне что-то потребуется, и я наконец перестану чувствовать холодное жало неодобрения моих предков»
И киты говорят: «Мы здесь, мы здесь, вы можете узнать нас, если попытаетесь, если просто заставите на мгновение замолчать свои болтливые мозги, если вы воспользуетесь моментом, чтобы почувствовать живую жизнь, ощутить капли воды на своей коже, уловить гудение Земли, почувствовать свою Мать, природу, вместо того, чтобы вести бесконечную войну против Нее»
И Земля говорит: «Я здесь. Я готова, жду… Если ты когда-нибудь все же поймешь…»
А мы спотыкаемся, путаемся, крутим шестеренки бессмыслицы, потому что так велел нам босс, молимся в Церкви исчезнувшего Бога, потому что так велели нам родители, формируем свое понимание мира на основе того, что говорит нам человек из теленовостей, потому что так велели нам назвавшиеся учителями…
Мы пялимся на экраны, мы глотаем таблетки, мы жрем гребаные углеводы, повышаем адреналин: люби кого-нибудь-пожалуйста-поверь-в-меня, чтобы только не смотреть на то, что на самом деле происходит, чтобы мы не чувствовали, что происходит, чтобы мы были где угодно, но не здесь, чтобы мы могли успокоить себя, чтобы мы могли устроиться c комфортом в пустоте, не осознавая собственного исчезновения.
Поэтому мы не слышим китов.
Кейтлин Джонстон, США (перевод с английского Л. Лавровой)
Читайте больше материалов на сайте