Воспоминания о Померанцевом переулке напомнили мне и об очень интересном эпизоде, раскрывающем тайны лучшей в мире медицины в СССР
Однажды профессор Померанцев несколько дней не появлялся в институте, а мне нужно было срочно привести в соответствие результаты гидравлических испытаний системы пожаротушения на самолёте Ил-18, где в качестве огнетушащего состава был применён состав “3,5”. “3,5”-- это смесь жидкого бромэтана и углекислого газа в соотношении 70 /30, хранящаяся в баллонах под высоким давлением сжатого воздуха. При пожаре, она по системе трубопроводов подаётся в очаг пожара, расположенный в одной из моторных гондол самолёта, в крыльях, в багажном отсеке или других, защищаемых от пожара отсеках самолета.
К этому моменту времени мы уже смирились с тем “недостатком” состава 3,5, что попадая в трубопроводы системы пожаротушения жидкий однофазный раствор углекислого газа СО2 в бромистом этиле C2 H5 Br, находящимся под давлением более 50 атмосфер, раствор в трубопроводе превращается в двухфазную газожидкостную смесь, и с тем, что фракционный состав смеси то есть соотношение объемов газа и жидкой фазы, по мере падения давления по длине трубопроводов, возрастает газосодержание раствора огнетушащей смеси. Следовательно, гидравлическое сопротивление системы меняется, более того, мы смирились с тем, что при скорости звука в жидком бромэтиле, равной двум трем км в секунду, и скорости звука в углекислом газе в зависимости от давления и температуры, всё-таки лежит в диапазоне скоростей 250-350 м. в секунду, скорость звука в газожидкой смеси катастрофически падает до 70 м. в секунду. Что представляет большие трудности при желании обеспечить требуемый расход раствора по трубопроводам систем пожаротушения самолета. Но, дорабатывая систему Ил-18, мы учли и это обстоятельство. Проблема состояла в том, что результаты испытаний по секундам расходам состава 3,5 на стендовом макете системы пожаротушения в отсеках самолёта и в реальном самолёте, получались различные. Контрольный типовой пожар в подкапотном пространстве двигателя не тушился, потому, что фактический расход раствора на тушение пожара на самолёте оказывался меньше, чем в системе на стенде этого самолёта. А всё отличие в режимах работы состояло в том, что макетная установка системы пожаротушения работала без вибрации трубопроводов, клапанов и прочих агрегатов, а на стенде самолёта, при работающих двигателях самолета, она действовала на все системы. Но эта разница не находила адекватного объяснения и мне требовалась консультация и помощь Алексея Александровича.
Но он по больничному сидел вторую неделю дома, и я вынужден был напроситься к нему на консультацию в домашних условиях. Это мне удалось. Но то, что я увидел во время этой консультации так потрясло меня, что я более года занимался решением гидравлической проблемы с которой меня познакомил Алексей Александрович.
А по жизни дело обстояло следующим образом, я пришёл к нему домой и рассказал о неувязках наших экспериментов на огневом стенде ИЛ-18 и он попытался выяснить причину, проверив все цифры экспериментов, но к концу первого часа работы к нам подошла его жена и не терпящим возражения голосом сказала, что пора делать укол.
Профессор покорно лёг на диван и закатив рубашку на пузе, стал ждать укола. В это время к дивану подошла его жена, неся в руках тяжелую чугунную утятницу с закрытой крышкой, поставила всё на столик перед диваном, сняла с утятницы крышку и достала оттуда... обрез двухствольного охотничьего ружья довольно крупного калибра и положила его остывать. Пока ствол остывал, она принесла несколько патронов. Два зарядила в стволы обреза и произвела один выстрел “в живот”,…. профессор тяжело вздохнул, перевернулся на диване на живот и, спустив брюки, заголил ягодицу.
Жена поднесла ствол обреза к ягодице и произвела второй выстрел. Я был совершенно потрясен увиденным, через несколько минут профессор натянул брюки, заправил рубашку и вернулся за рабочий столик, и хотел продолжить консультацию, но я уже был не готов работать дальше….. . .Совершенно обескураженный увиденным,я стал спрашивать его, что это было. Алексей Александрович мне печальным голосом объяснил, что у него диабет в тяжелой форме уже много лет и много лет он по два-три раза в день вынужден колоть от 1 до 2 -х кубиков инсулина. Это очень болезненно для него и сложно для жены. Поэтому он скопировал из французского журнала описание устройства, позволяющего практически безболезненно вводить внутримышечно почти любое жидкое лекарство. Объём инъекции не более одного кубического сантиметра. Я расспросил Алексея Александровича о всех параметрах и специфических условиях ввода лекарства внутримышечно при необходимости неоднократного введения и потрясенный услышанным и увиденным, уговорил его отпустить меня домой.
Так как я дальше консультироваться по этим вопросам не мог. Я был сильно удивлён той неразумностью решения вопроса, с которой реализовывались в этом способе лечение и вплотную занялся созданием шприца для внутримышечных уколов без иглы.
Я рассчитал технические параметры механической системы введения раствора в мышечную ткань тела, требуемое давление, диаметры струй, скорости введения жидкости, усилие взвода пружины бойка и продумал весь комплекс проблем стерилизации при уколах даже в полевых условиях. У меня вырисовывались два направления: первое направление какое я увидел у профессора Померанцева с использованием давления пороховых газов специального заряда и второе направление-- простое механическое устройство с механическим возведением пружины с лёгким пуском ударника по поршню, создающего в капсуле требуемое давление и с конструкцией стволовой части соплового аппарата. То, которое позволяло бы наиболее безболезненно и просто, и без потери лекарства, вводить его в живую ткань. После этого моя жизнь поделилась на работу ”до” и “после”. Примерно 1/3 времени я тратил на решение проблем отработки систем пожаротушения на заводе; 1/3 времени я тратил на обработку результатов и придание им характера научной работы для написания диссертации, поскольку я числился в институте аспирантом;и 1/3 времени я уделял проблем разработки и созданию действующего макета шприца для введения лекарств внутримышечно. А поскольку каждая “⅓” часть длится часа четыре, плюс дороги до Института, от Института до завода, от завода снова в институт, и только после этого-- домой, мой рабочий день растянулся до 13-- 14:часов в сутки. Первый образец с пружинным источником энергии давления для впрыска лекарства мне удалось изготовить в механических мастерских института, но станочный парк и уровень владения технологиями металлообработки не соответствовали поставленной задаче. Изготовленный образец работал плохо, со сбоями и отказами. Второй образец, где энергия для впрыска лекарств бралось от действующих пиропатронов серийного производства типа п.п. 3, п.п. 9 и других, применяемых в пожарной охране для пуска запорных устройств, получился значительно проще и удобнее и был успешно изготовлен в цехах завода. Этот шприц действовал безотказно и тогда я прибег к помощи заводских конструкторов. Большую помощь оказал мне Геннадий Степанович Климовский.
Это был замечательный, молодой, но очень опытный и активный конструктор, который помог мне рассчитать, спроектировать, а потом и изготовить в металле силами заводских умельцев пружины с замечательными характеристиками. Затем он же помог помог мне спроектировать винтовой канал передачи усилия для взведения пружины, катящимися шариками диаметром порядка 2 мм. Такой винтовой взвод позволял нагружать пружину до 100 кг, прилагая очень небольшие усилия к корпусу шприца, вращая без особых усилий в противоположные стороны части корпуса шприца.. По моей просьбе он спроектировал пусковое устройство с шариковым замком,- схема, которая требовала ничтожно малых усилий для приведения шприца в действие. Отдельная эпопея в этой разработке, это создание капсулы из которой раствор проникает в тело человека в момент срабатывания шприца. Параллельно с этим было решено много маленьких конструкторских задач и оригинальных решений. В результате у меня получился шприц размером чуть больше карманной авторучки, диаметром чуть больше 3 см и весом чуть больше 250 г. Шприц на простой баллистический выброс жидкости работал безотказно, но надо было посмотреть как жидкость проникает в ткани живого тела. Это была непростая задача….. Я покупал вырезку парной говядины или свинины и в качестве вводимого лекарства брал тёмно синие чернила на спиртовой основе или раствор Йода, когда средой для введения был слез картофелины, сырой или слегка проваренной. Произведя впрыск раствора я скальпелем быстро делал продольные и поперечные разрезы в тканях материалов введения и пытался описать характер распределения вводимой жидкости по глубине проникновения и ширине распространение жидкости в поперечных срезах ткани. Многократно меняя диаметры сопел, гидравлический профиль и давление впрыска, я добился требуемых результатов. Вводимый кубик жидкости почти мгновенно и достаточно равномерно распространялся по всей глубине обрабатываемой ткани Но теперь возник самый главный вопрос-- вопрос проведения испытаний Инвитро, (т.е. с первой половиной задачи), я более-менее справился. А что было делать со второй половиной задачи, с введением лекарства Инвиво?).
Я не нашёл другого выхода как попытаться вводить физраствор для инъекций в собственные ляжки, не догадываясь о том, что это одно из наиболее чувствительных частей тела мужчины. Болевое ощущение от укола было весьма сильным. о характере распределения жидкости в тканях тела я вообще судить не мог никак. А к этому времени уже была подана заявка на изобретение и проведен ряд испытаний в других организациях.
Решение экспертов по признанию моего изобретения гласило, что для решения вопроса о выдаче авторского свидетельства на изобретение мне необходимо получить заключение специальной лаборатории института хирургического инструментария и медоборудования.
По ходу выполнения указанных исследований и опытно-конструкторских решений, я убедился, что с точки зрения удобства и простоты применения шприца, технический вариант с пиропатронами более сложен, а вариант с механическим впрыском под воздействием сильной пружины сжатия окажется значительно проще в применении. При большей технологической сложности в изготовлении, он значительно дороже по стоимости, сложнее по конструкции, но проще в употреблении.
Итак, из комитета по изобретениям мне ответили, что моя разработка направлена в эту лабораторию института медицинского хирургического инструментария и медоборудования, откуда мне вскоре пришел ответ: просим представить техническую документацию и описание устройства, приложив к ним три комплекта опытных образцов для проведения испытаний. К этому времени была изготовлена партия из 5 комплектов и я был готов выполнить эти условия. Приехав в лабораторию, я передал все технические описания, технические условия на изготовление, рекомендации по применению и 3 действующих образца шприца.
А выходя из лаборатории, после удачно проведенной встречи, я в коридоре увидел план работы по разработке шприцов для введения лекарств под давлением (без укола), но в стационарном исполнении, в виде висящего на стене насоса с резервуаром для лекарства и шланг с наконечником; и портативного шприца очень похожего по идее и принципу действия на то, что принёс им я.
От увиденного, потерял было всякую надежду на успех, потому, что по срокам этих планов и плакатов увидел, что лаборатория уже больше трёх лет ведёт эти работы силами 2-3 отдельных специальных квалифицированных и подготовленных специалистов.
Начались долгие дни томительного ожидания….и через некоторое время меня снова вызвали в лабораторию и сказали: “ Мы готовы внести все необходимые замечания и поправки в ТЗ, ТО и инструкцию по применению, и дав Вам положительное заключение на Ваше изобретение, и даже включить эту работу в план работы нашего института, при одном условии: вы переходите к нам на постоянную работу накануне дня подписания этих документов”. На дворе стоял уже 1958 год и срок моего обучения в аспирантуре ЭНИНа подходил к концу, в Совет института уже был подан предварительный вариант моей диссертации по системам тушения пожаров на самолётах-истребителях, а на заводе самым широким фронтом начали развиваться работы по проведению огневых испытаний и доработкам наших систем сигнализации о пожаре и пожаротушения на разных самолётах страны.
Я забрал свои шприцы из института инструментария обратно и ни с чем вернулся домой. Один шприц в знак благодарности я подарил Алексею Александровичу, второй шприц подарил нашему заводскому зам. начальника отдела снабжения, очень хорошему человеку, Константину Мамсурову, который тоже очень страдал от диабета и уже много лет сам себе регулярно вводил инсулин в живот даже в рабочее время.
А чтобы уменьшить боль от уколов по два-три раза в день,-- запивал эту процедуру водкой. Желая облегчить его страдания, я считал это своей прямой обязанностью. Ещё один образец шприца, готовый к испытаниям и применению, я принёс домой.
Через много лет увидел как с его помощью мои дети забивают гвозди. Куда делись два других образца уже не помню…..профессор Померанцев вскоре ушёл из ЭНИНа, а Константин Иванович умер. Так бесславно закончилась моя попытка первого в моей творческой жизни изобретения.