- Я часто вспоминаю его. На стене висят пара его портретов, заставка на телефоне - его фотография, но в последнее время стала ловить себя на мысли что мысленно, в памяти, образ стал расплываться и терять четкость. Конечно я понимаю, что так и должно быть,это нормально, но почему то накатывают обида на саму себя и чувство предательства. Может потому что я так и не смогла простить самой себе то непростое решение,хотя прекрасно понимаю, что оно было единственно верным, а может просто не смогла отпустить его совсем.Не знаю.
Этот парень, красивый, озорной, умный и сильный появился у нас внезапно в возрасте 9 месяцев. Ворвался в нашу жизнь полностью подчинив нас себе, своему расписанию, заставил все наши мысли и заботы повернуться в свою сторону. Он был высок для своей породы, жилист, с иссиня черной шерстью и только белая с черными пятнышками манишка разбавляла его угрожающий облик, придавая ему некую аристократичность английского джентельмена во фраке. Характер у него оказался добрый и ласковый, но, как и все дети, ведь в свой неполный год жизни он и был еще по сути ребенком, он был отъявленным хулиганом и озорником. Но это мы поняли чуть позднее, а первую неделю его пребывания в нашей семье мы только и были заняты тем, что вытирали его слёзы, да да, слёзы, ведь собаки тоже плачут и ещё как, пытались вывести его из депрессии и заставить поверить нам и в нас. И кормить приходилось с рук, потому что самостоятельно есть малыш отказывался. Он часто подходил к кому нибудь из нас, с тоской смотрел в глаза, а затем клал голову на колени, закрывал глаза и плакал, горько, в голос, навзрыд. Ни до, ни после него я больше никогда не видела горьких собачьих слёз.
Потихоньку, мало-помалу мы начали преодолевать его чувство предательства, терпеливо пытаясь накормить его, подсовывая с руки самые вкусные кусочки, сидя рядом с ним на полу и тихонько уговаривая его. Оказалось, он вообще очень любил наши разговоры, я могла что то рассказывать ему, спрашивать его совета, когда одевалась на работу, то интересовалась что именно можно одеть к тем или иным брюкам, какую обувь нацепить сегодня, ведь на улице идёт снег с дождём, ужасный ветер и вообще, слякотно и мерзотно. Он всегда внимательно слушал мой, иногда нескончаемый, монолог,склонив голову слегка на бок и не моргая и время от времени вставляя своё тихое "буффф".
Его звали Бой, но как то, почему то это имя совсем не прижилось у нас. Ну не тянул он на " Боя" со своей врождённой деликатностью, совсем. И довольно быстро из Боя он трансформировался в Бонифация, а так как имя оказалось немного длинноватым и неудобным, то стал просто Бонькой, Боней, а потом окончательно и бесповоротно Боняшей и Боняшенькой.
Так мы и начали свою историю безмерной, какой то неограниченной и чистой любви человека и собаки.
