После операции Зоя окончательно пришла в себя в реанимации. Рядом хлопотали медсестры. Поставили капельницу и она уснула. Проснулась к ночи, спать не хотелось. Ни повернуться, ни развернуться, тут же пронизывала нестерпимая боль. Она прекрасно знала, что сама виновата, в том, что не убереглась после операции на желчный пузырь. Тяжелое нельзя было поднимать, а ей пришлось. У мужа в это время случился инсульт, и она буквально таскала его на себе. Следом он перенес еще четыре инсульта. Не бросишь человека, за ним нужен был надлежащий уход. Ей и самой уже под семьдесят, а пожить хочется. Все самое трудное в жизни осталось позади. Дети сами имеют уже взрослых детей. Жить бы да жить для себя, да радоваться на детей и внуков. Они у нее хорошие, заботливые и внимательные. До операции она два дня провела в палате. Рядом с ней лежала восьмидесятилетняя баба Рая. Ей уже сделали операцию в желчном протоке. Односельчане отговаривали ее, куда едешь, тебе помирать пора. Но она им ответила, хоть два-три года, да мои, оптимистка. После этой операции она решила еще сделать операцию на глаза, плохо видит. Так что, по сравнению с ней Зоя еще молодая. Тишина в реанимации, медсестры угомонили пациента, который кричал и постоянно вскакивал, хотя ему нельзя было.
Вдруг Зое вспомнилось детство, отец, мать, которых уже давно не было на свете. Хорошая у нее была семья, работящая. Отец слишком рано ушел из жизни. Ушел, но оставил свой след на Земле. Чулков Дмитрий Филиппович был первооткрывателем-целинником в Оренбургской области. Для перевозки будущего урожая начали тянуть узкоколейку от станции Шильда да станции Озерное Адамовского района.В связи с этим отца вызвал к себе начальник железной дороги.
- Дмитрий Филиппович к Вам имеется партийное поручение. Знаете, что строиться новая узкоколейка и для чего она строиться тоже знаете. Мы направляем Вас начальником станции Анихеевка. По сути, и станции то никакой нет, стоят два вагончика, вот там будете жить и оттуда руководить.
- Спасибо за доверие, вот только как с семьей быть?
- Пока там условий для их проживания нет. Ранней весной дома будем ставить, вот тогда и заберете их к себе.
- Ну что же, приказ партии для меня закон, надо, поеду. Когда собираться в дорогу?
- Через два дня, доедете до своей станции и занимайте там любой вагончик. Жить будете пока один, к весне пополнение пришлем. Скоро зима ляжет, но
этот участок дороги будут чистить снегоочистители, чтобы не забить его окончательно. Вот и будете ими командовать. Все понимаю, дорогой Дмитрий Филиппович, плохо будет одному, но так надо партии, надо народу.
Дмитрий ехал домой и думал, как отнесется к его новому назначению Лена. Сколько лет она одна тянула семью, пока он воевал. Только вздохнула и та тебе, снова одна. Двое детей у них, двойняшки Зоя и Юра. Родиться бы им наоборот Юре девчонкой, а Зое мальчишкой. Егоза, везде успеет и брата за собой тянет, ничего не боится. Был у них еще один ребенок, девочка, но она умерла во время войны. А вот и она, его Леночка, встречает его в калитке.
- Устал, целый день тебя не было. Зачем начальник дороги вызывал?
- А зачем ты меня встречать вышла?
- Сердце что-то волнуется, не случилось ли чего?
- Случилось моя любимая женщина, меня назначили начальником станции Анихеевка.
- Где это, я про такую не слышала?
- Не мудрено, ее только недавно пустили в строй. Я буду работать там один, до весны, а потом вас заберу.
- А как мы тут одни справляться будем, скотины полон двор?
- Бабушку привезу тебе в помощь, за детьми доглядывать будет.
- А отказаться нельзя было, ради своей семьи?
- Это приказ партии и он не обсуждается.
- Когда ехать нужно, вещи собрать успею?
- Через два дня, все успеешь моя дорогая. Пять месяцев как-нибудь продержитесь без меня.
- Куда деваться, раз за нас все уже решено.
Начало ноября, снег только начал понемногу порошить землю. Рабочие еще работали на прокладке узкоколейки. До больших снегов они ее закончат. Дмитрий доехал до своей станции и пошел к вагончикам. Начальник сказал, чтобы любой выбирал. Стой, а как же он топиться будет? Да вот они, дровишки, сложенные рядками около вагончика. Все предусмотрели и даже утварь кое-какая имеется. Да он и свою прихватил. И топчан, и постель, все на месте, стол, стулья. Только тоскливо одному будет. Набрал газет, дома читать было некогда, а здесь времени будет предостаточно. Затопил печурку, поставил на плиту чайник. На сегодня, завтра перекусить есть что, а как быть потом? Залез в ящик, что стоял на полу, а там и картошка и крупа и лук. Пока жить можно, а там из дома мясо привезет, морозы пойдут, оно не испортиться.
К концу января снегу навалило выше крыши. Дмитрий как мог откапывал подход к дровам и дорожку до полотна. Днем еще ничего, а по ночам рядом с вагончиком рыскали волки и протяжно выли, отчего у него по коже мурашки бежали. Даже ухитрялись залезть на крышу и топали по ней. Ничего, самое главное позади, скоро весна наступит. Ребята со снегоочистителя говорили, что через месяц сюда направят еще одного железнодорожника, ему в помощь. Днем еще были у него дела, снег чистил, варил, газеты читал. А к шести часам вечера смеркалось, и он лежал, уставившись в потолок. Вспоминалась война, она ему даже во сне снилась. Вот где был кромешный ад. Погибло много его товарищей, а его даже не зацепило ни разу. Про него говорили, заговоренный. Нет, он не стоял за спиной товарищей, даже наоборот, отличался смелостью и отвагой. За что имеет много наград, вся грудь увешана. Помниться один случай, их по тревоге подняли к утру. Нужно было, во что бы то ни стало, занять передовые позиции немцев. Хватит топтаться на одном месте, нужно продвигаться вперед, сказал командир. Они стали незаметно пробираться к немецким окопам, пока немцы еще спали. И все бы удалось, если бы один из бойцов нечаянно не задел за банки, подвешенные на проволоке. И тут такое началось, их обстреливали со всех сторон. Они были как на ладони. Нужно было что-то предпринимать. Дмитрий и еще три бойца поползли сначала назад, в ложбинку. А потом решили забрать далеко влево. Может быть, на этом участке немцы их не ожидают. Добрались до проволоки, проделали лаз, тишина. Поползли дальше, пока тихо. Вот они, немцы, один бреется, лицо и шею намылил пеной, только веревки не хватает. Второй пьет чай с печеньем, хорошо устроились, гады. Будет вам сейчас ваш бутерброд, подождите немного.
- Этих ножами достанем, чтобы шум раньше времени не поднимать. Сможете, ребята, а мы пока в засаде, мало ли что там будет. Дмитрий видел, как вытянулось намыленное лицо немца, и глаза его полезли вверх. А рядом чаем захлебнулся второй немец. Они замахали ребятам, чтобы ползли к ним. Но тут из-за поворота траншеи вывернулся еще один немец и направил автомат на Дмитрия. Вскрикнул товарищ Дмитрия, и очередь немца прошила его, и тут же грянул выстрел Дмитрия. Да, винтовкой здесь не навоюешь. Захватив автомат и рожки к нему у убитого немца, Дмитрий двинулся по траншее. Рядом бежали ребята. Немцы замешкались, увидев, что их обошли с фланга и повернули свои автоматы в их сторону. Этих минут хватило, чтобы бойцы роты поднялись в атаку. За эту смекалку и храбрость Дмитрий и еще трое бойцов получили свою первые награды. А друг его погиб, погиб, спасая его, Дмитрия. Он был еще совсем юным, только восемнадцать лет исполнилось. Мечтал встретить красивую девушку, жениться, иметь детей, он их очень любил. Дома у него осталась мать, отца на гражданской войне убило. Дмитрий потом написал ей письмо, в котором рассказал, какой был ее сын, всегда в первых рядах, не прятался за спины товарищей. Хотя были и такие, которые боялись идти в бой, и их, как правило, сразу же убивало. Был и у них один такой во взводе, трясся, как осиновый лист. Командир несколько раз оставлял его в окопе, без него обходились. Но потом тот вдруг успокоился, повеселел, и сам напросился в бой. Его в этом бою убило, и они подумали тогда, не зря он боялся, предчувствовал свою кончину. Опять волки воют, и притом со всех сторон. Сколько же их расплодилось. Дмитрий иногда и днем боялся выходить, держа впереди себя лопату. Одного, двух, да прикончит.