Приветствую Вас на моем канале "Есть что вспомнить..." и желаю приятного прочтения
Вот и вечер наступает. Борис вышел на крыльцо покурить. Только ступил, как прогнившая ступенька под ним провалилась и нога застряла между досок. От неожиданности Архипов выругался матом, что услышал вышедший вслед за ним Рома:
- Слабак ты, Борис!
- В смысле слабак - так ведь неожиданно и больно. За мат извини.
- Так я мат и имею ввиду.
- А что, ты умеешь круче?
- Я нет. А вот Кира...
- Да ладно?! Кира и маты... они несовместимы.
Вышла Кира и Ромка шепнул: - потом расскажу.
Увидев провалившегося Бориса она засуетилась и заахала, заохала.
- Кира, ну что ты как курица квохчешь? Главное, перелома нет.
Тогда Кира отвесила ему чувствительную оплеуху. За курицу.
Перед сном уселись снова за стол. На ночь чайку попить. Ага, чтобы потом ночью в туалет на улицу бегать. Кира-то предусмотрительно глоток сделала и все. Сестра видела, как напрягся брат. Он за весь день ни разу не зашел в дом. Протирал пыль и мыл только на веранде.
- Мальчики, вы будете спать в Роминой комнате. Сейчас достанем раскладушку и можно укладываться.
- Чур, я на раскладушке! - радостно закричал Ромка.
Борис кивнул. Он тоже понял, что мальчик не хочет оставаться один в комнате. Ромка по естественным делам сбегал на улицу, а когда вернулся Борис заявил:
- Рома, повлияй на сестру, пусть она замуж за меня выходит. А то у меня уже руки чешутся в дом воду провести и прочие удобства.
Пока Кира молча разевала рот, братец спросил у Бориса: - а девушка-то хочет замуж? Против ее воли-то не хочется отдавать. Или главное, что скажут мужчины?
- Вы что, против меня дружить вздумали?! Ничего себе разговорчики! Быстро спать, а то договоритесь мне, получите оба!
Вытащили раскладушку, протерли ее и Кира разобрала мальчикам постели. Чмокнула обоих в щеки и ушла, плотно прикрыв дверь.
- Рассказывай, - потребовал Борис - про сестру и маты.
- Значит так. Подслушал я как Киркин жених требовал от меня избавиться. Не, не убивать, конечно. Отправить к бабушке с дедом за тридевять земель, и которых я толком не знал, или сдать в детдом.
- Выслушала его сестрица, сходила на кухню и вышла со скалкой. Да ка-ак треснет его по хребтине! Жених аж присел. И тут Кира его послала, да как! Я бы сказал высокохудожественно. Со знанием дела. Я даже не думал, что наша Кира такие слова вообще когда-нибудь слышала.
- Незадолго до этого, Михаил, папин водитель, забирал меня из секции и прямо под носом у машины выскочила кошка. Черная. Резкое торможение, хорошо, что пристегнуты были, а то бы мы через переднее стекло вышли.
- Вот тогда я тоже слышал мат, самый, самый из тех, что я когда-нибудь слышал до тех пор. Этот мат мне показался шедевральным. Пока я не услышал Киру. Когда она крыла Валерку, его и моя челюсти лежали рядом на полу.
- Когда несостоявшийся жених пришел в себя, помотал головой и сказал: - ничего себе генеральская дочь! Не нужна мне такая жена!
- Только Кира хотела открыть рот, как Валера бежал, трусливо теряя тапки. Причем в буквальном смысле. Он не успел обуться, схватил кроссовки, один из них выпал из рук. Кирка выкинула его в подъезд.
- И тогда я четко понял, что сестра меня никогда не предаст и не променяет ни на какого мужика. Борис, я не тебя имею ввиду.
- Знаешь, что? Пусть Кира сама расскажет где и как она научилась ругаться. Я не смогу, буду ржать.
Затем мальчик вскочил, открыл дверь и закричал: - Кира, подойди, пожалуйста!
- Чего не спим? Чего орем?
- Кира, прости меня, Борис когда провалился, матюкнулся, а я ему сказал, что он слабак. Пожалуйста, расскажи нам историю, а? Я же не смогу, захлебнусь от смеха.
- Историю расскажу, но слова говорить не буду. Будете настаивать - уйду.
- Не будем, хоть и очень интересно,- сказал Борис.
И похлопал возле себя, дескать, присаживайся. Кира присела и начала свой рассказ.
- Так как отец наш был военным, то детство мое прошло по гарнизонам. Мне было лет семь-восемь, когда произошла эта история. Гарнизон, лето и нас, ребятишек стайка, человек пять, примерно одного возраста. Один мальчик, Степка был чуть постарше.
И служил там на продовольственном складе дядька, все его звали Васильич. Про звание не спрашивайте, не знаю. Так вот он был виртуозом - матершинником. Нам это было жутко интересно. Просто мат мы, конечно, слышали, гарнизон, чай не институт благородных девиц, но таких, какие выдавал Васильич - никогда.
- Вот открывает он склад и кто-нибудь из наших его отвлекает. Мы как мыши юркаем в помещение и наводим там бардак. Опрокидываем банки с тушенкой или сгущенкой и еще чего-нибудь. Крупы или макароны мы не раскидывали и не смешивали. Хватало ума не переходить границу. И прячемся.
Васильич переступает порог склада и сходу начинает ругаться. И в рифму и без. Этот многоэтажный мат мы слушали как песню. Разумеется, как песню и выучили все его шедевры.
- Однажды мы попались. Он так громко орал на нас, правда без матов, что проходивший мимо офицер заинтересовался сценой и подошел. Выслушал, что мы, негодники, вытворяем, добрый офицер, забыла как его зовут, забрал нас у Васильича и провел беседу.
- На вопрос- зачем мы это делаем, мы честно сказали, что любим слушать как ругается дядька Васильич. И продемонстрировали свое умение. Ухмыльнулся, о, вспомнила, Игорь Михайлович его звали, и сказал, что не сдаст нас родителям, если пообещаем, больше так не делать. Мы прониклись и пообещали.
- Но, говорит, я не имею права утаить инцидент от начальника. Это будет нарушением устава. Взял меня за руку и повел к отцу. Шла я и думала, что придется мне отдуваться за всю компанию.
Постучал Игорь в дверь и мы с ним зашли в кабинет отца.
- Владимир Владимирович, послушайте, пожалуйста, как талантлива ваша дочь.
- Папа приподнял брови, отчего мне стало очень страшно, а Игорь Михайлович поставил меня на стул и приказал: - Если боишься, то зажмурь глаза и давай, покажи, что ты умеешь!
- И я показала! В стихах и в прозе, громко и с выражением. Когда словарный запас иссяк, я открыла один глаз, затем второй. И испугалась. Папа уронив голову на стол, рыдал. В сторонке на стуле корчился в конвульсиях Игорь Михайлович.
- Папа поднял лицо, все в слезах и сквозь всхлипы произнес: - Ну, чисто Васильич, копия! Даже интонация те же. Кирка, ты истинное дитя гарнизона!
Борис с Ромкой хохотали в голос. Архипов представлял себе пай-девочку с бантиками, стоящую на стуле и декламирующую гарнизонные маты. Ну, хоть не "по фене" разговаривала. А Кира бы смогла.
- Потом, когда мы с ним остались одни, папа сказал: - дочь, я сейчас не буду тебя ругать, но пообещай, что никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах ты не будешь произносить этих слов.
- Но, в крайнем случае, слышишь КРАЙНЕМ, эти слова сказать можно и даже нужно. Скажешь их в сердцах и тебе станет легче. Только говорить их можно лишь тогда, когда станешь взрослой.
- Так что, мальчики, не просите, я слово дала. А в матах, даже самых художественных, ничего хорошего или смешного нет. И просто в жизни я их не приемлю.
Пока Кира вела рассказ, Борис обнял ее. Кира решительно разомкнула его руки и встала. Всё, ребята, спать! И ушла. Борис вздохнул.
Навигация по каналу
Понравилось? Буду рада Вашим лайкам и комментариям. Подписывайтесь на мой канал и Вы не пропустите новые публикации
Дорогие читатели! Приглашаю Вас посетить мой канал "Баба Яга и Компания" куда переехали сказки и где вы встретите старых, знакомых с детства персонажей, только в реалиях современной жизни. Будет весело. Обещаю!