Деревянные лошадки – напоминание о детстве, украденном войной
Мчась на редакционном автомобиле по дорогам родного района, окунаюсь в мелодию стихов Н. Рубцова:
А дальше за лесом –
большая деревня,
Вороны на ёлках, старухи в домах.
Деревни, деревни вдали на холмах;
Меж ними село
с колокольнею древней..
В деревне виднее природа и люди.
Конечно, за всех говорить не берусь!
Виднее над полем при звёздном салюте,
На чём поднималась великая Русь.
Сегодня я встречаюсь с уроженкой д. Бакийково, чья судьба неразрывно связана с поколением людей, юность которых выпала на время страшной годины, оставившей горький отпечаток на всей жизни.
Родилась Хупямал Сайфутдинова в 1925 году в семье Садыка и Гульмакмуз Горяевых, работающих в колхозе «Трактор». Её детство, как и у всех детей того времени, прошло в труде. Хупямал закончила только три класса. Вместо учёбы ей пришлось взять на себя все заботы о двух младших братьях и хозяйстве. А со старшим братом Шакуром ходили пешком на базар в г. Красноуфимск, где продавали корзины, сплетённые отцом. Моста через Уфу перед городом в то время не было, переплавлялись на пароме за деньги, которых и без того было мало. Дети радовались, когда удавалось распродать все корзины и на вырученные деньги покупали муки и хлеба.
С 16 лет начала трудиться в полеводстве. Выращивали картофель и зерновые, которые жали серпами. Молотили. Всё лето без продыху пололи, а зимой перебирали овощи.
Но всё же самыми тяжёлыми стали военные и послевоенные годы. Оголодавшие люди выщипывали всю съедобную траву в округе. За крапивой и пиканами ходили на дальние расстояния, перебираясь вброд через реку. Держали корову, но молоко, мясо-всё необходимо было сдать для фронта. Ещё каждая семья должна была отдать определённое количество пар варежек и носков. Хупямал научилась вязать.
В деревню часто наведывалась комиссия, отбирающая самых крепких и здоровых колхозников на лесоповал, куда и попала девятнадцатилетняя девушка. Тяжело ей досталась ручная пила, которую тягала о твердь вековых сосен, уходящих в небо. Не легче было и орудовать топором, обрубая сучки. Страшно мёрзли и голодали.
Но хуже того оказались работы на СУМЗе (Среднеуральском медеплавильном заводе г. Ревды). Здесь женщины рыли канал. Мёрзлая земля выдалбливалась до трёх метров в глубину. Изнуряющий труд и голод толкнули Хупямал на побег, за что она получила пять лет заключения. Заключённые, в большинстве девчонки, работали на строительстве, перенося на худеньких плечах огромные брёвна.
Пришлось ей поработать и на фабрике по изготовлению игрушек, где она шлифовала деревянных лошадок, со слезами на глазах размышляя, а было ли в её жизни детство?
С известием о победе пришла и амнистия. Отсидевшая девять месяцев девушка вернулась в Бакийково. Замужних не вывозили на работы, поэтому Хупямал поторопилась выйти замуж, не смотря на то, что муж, Мугин Сайфутдинов, был старше на 13 лет и имел двоих сыновей.
Мугин в 1942 году воевал в составе 173 – го авиабатальона. После ранения в составе 236 стрелковой бригады был участником Курской битвы, брал Кенинсберг. После войны ещё какое - то время охранял военнопленных немцев.
Супруги прожили долгую совместную жизнь, родив и воспитав девять детей, выстроив собственный дом.
Гафур Мугинович, младший сын, присутствует при нашей беседе. Он с уважением обращается к матери, с особой теплотой расспрашивая о прожитых годах.
Хупямал поначалу работала дояркой, но натруженные руки невыносимо болели, перевелась в скотницы: чистила, поила, кормила скот. В пастбищный период, когда коров пасли на лугах, её подменяли сыновья. В это время она старалась управиться с огородом и покосом. Держали много скотины: корову, лошадь, овец, кур. Мугин трудился бригадиром МТФ, а, когда ферму закрыли, разнорабочим.
Гафур Мугинович с гордостью отзывается о родителях, считая главным их достижением детей, которые все вышли в жизнь трудолюбивыми и порядочными людьми.
- Мама обладала волевым характером,- рассказывает Гафур, - была требовательной, но доброй. Папа мог замахнуться тюбетейкой на баловника, не раз попадало и ложкой по лбу. Но мы уважали родителей, не зная жизни вне труда и заботы друг о друге.
Гафур вспоминает, как во времена Брежнева к их дому подъезжала машина, и им выдавали матрасы, фуфайки, школьную форму, что являлось неплохим подспорьем для многодетной семьи.
Хупямал не могла сидеть без дела. Даже выйдя на заслуженный отдых, пыталась ходить на работу, но её возвращали домой. До 81 года самостоятельно держала корову. Невольно провожу связь со своей мамой, также не знающей праздности и лени. Помню, как между дойками на ферме она успевала, преодолевая немалое расстояние пешком, сгрести и скопнить сено на покосе; вмах окучить картошку… В настоящее время, по своим силам, обиходит огород, держит коз и кур. Когда придёшь к ней, встречает не с дивана, а из под навеса, где вязала свежие веники; из малинника с перевязью через грудь и полным бидоном спелых ягод.
Каждое слово Ф. Абрамова, одного из любимых мною писателей, певца деревни, я сверила мамой:
«Она устала конечно. Но в то же время сколько благостного удовлетворения и тихого счастья было в её голубых, слегка прикрытых глазах. Счастья старого человека, хорошо, всласть потрудившегося и снова и снова доказавшего и себе и людям, что он ещё не зря на этом свете живёт».
Вот так же довольно светились и сияли глаза у Хупямал, когда она, до упаду наработавшись на ферме или в поле, возвращалась домой. Сейчас Хупямал 91 год. Всё бы хорошо, да обезножила. Над кроватью на стене расположены фотографии её детей, внуков и правнуков. Дорогие лица, как метки счастья в долгой и нелёгкой жизни.
Татьяна Костырева
2016 г.