Марат Сыртланов
Патриот Армении
Куляпин еще не разложил личные вещи в палате окружного госпиталя, куда был доставлен для обязательного в таких случаях углубленного медицинского освидетельствования, когда к нему за разъяснением некоторых обстоятельств памятного полета обратились следователи военной прокуратуры и оперуполномоченные особого отдела КГБ СССР. По предварительным выводам контрразведчиков выходило, что не на госпитальной койке, а на тюремных нарах самое время отбывать срок Валентину. И вот почему.
Оперативным дежурным тбилисского КП, контролировавшего воздушное пространство всего Закавказья в течение суток, когда разворачивались описываемые здесь события, был подполковник Багдасарян.
- Стоило только мне убедиться, что цель держит курс на родной Ереван, где живет моя мама, как всякие сомнения были отброшены, - скажет седовласый офицер корреспонденту при встрече.
Но это будет много позже, когда уголовное дело в отношении него будет прекращено в угоду престижа Отечества. В первые же минуты после тарана он вел себя иначе. Испугавшись ответственности за свой приказ на уничтожение самолета-нарушителя, Багдасарян малодушно стер на командном пункте магнитофонную запись своих переговоров с летчиком. Более того, сумел упросить Куляпина подтвердить свои показания. По всему выходило теперь, что Куляпин самовольно «завалил» цель, не сумев грамотно применить вверенное вооружение и потеряв его носитель – современнейший на то время авиационный комплекс.
К счастью для пилота, радиообмен зафиксировали тогда и средства объективного контроля на пункте наведения ПВО страны «Нахичевань», и это спасло Валентина от военного трибунала. Магнитофон беспристрастно зафиксировал приказ Багдасаряна пункту наведения на уничтожение цели. Его истошные крики с требованиями отсекать нарушителя от границы накладывались на радиообмен офицера боевого управления с пилотом, мешали сосредоточиться. Подобное «двоевластие» при организации перехвата уже само по себе недопустимо в системе ПВО, но если бы только в этом заключались наши промахи!..
Очевидные ошибки в организации ПВО были отмечены не в одном отчете проверяющих. Жаль только, что констатацией фактов ограничились даже те, кто делал выводы по роковым результатам взаимодействия специалистов наземных служб и летчика и в этот раз. Реформирование системы ПВО страны, осуществляемое в те годы, оказалось столь бездарным, что даже дилетантам становилась понятной необходимость воссоздания былых структур.
Раз за разом ляпы международного масштаба били по престижу государства. Как выяснилось, и автора первого тарана в небе Закавказья Геннадия Елисеева в 1973 году начальник командного пункта принудил к тарану самолета-разведчика RF-4C «Фантом» ВВС Ирана тоже ошибочно. После доклада пилота о промахе ракетой он растерялся и упустил из виду, что на борту перехватчика имеется... полностью снаряженная скорострельная авиационная пушка калибра 23 мм! А за миг до столкновения ведущий пары Елисеев ко всему едва не был сбит ракетами своего ведомого, решившего исправить промах командира.
Нужен ли был тот безрассудный таран в мирное время? Надо ли было возводить очевидную ошибку в ранг подвига и награждать высшим отличием страны, порождая завистливые устремления молодых пилотов на теоретические изыски благополучного повторения тарана?
Члены государственной комиссии по Куляпину не могли не задаться с годами этими вопросами и не прийти к выводу о том, что, может, разберись тогда должностные лица по совести, не выдай свои устремления к личному покою за заботу о мнимой чести флага, и не было бы этой истории с аргентинским экипажем. И пассажиры южнокорейского «Боинга» остались бы живы, и чудо-юдо Руст не приземлился на Красной площади...
Если б снова начать...
Надо отдать должное специалистам государственной комиссии, которую возглавили первый заместитель начальника главного штаба ВВС генерал-лейтенант авиации Абрамов и главный штурман ВВС генерал-майор авиации Шабунин, известные среди коллег не только высоким профессионализмом, но и гражданским мужеством. Имея распоряжение докладывать о результатах расследования непосредственно в Центральный комитет КПСС, минуя Минобороны, они впервые получили право не только защищать ведомственные интересы, но и дать правдивый ответ на вопрос: можно ли было избежать крайней меры в пресечении полета нарушителя?
Действительно, получалось несерьезно: в космический век, при наличии самых совершенных видов вооружения и боевой техники, имея высококвалифицированные кадры, лишь мы раз за разом тешим мир таранами, даже не пытаясь найти эффективные меры, которые вынудили бы залетных гостей подчиниться и приземлиться по воле хозяев на своей территории.
Первые же расчеты показали, что при рациональном распределении имеющихся в Закавказском военном округе сил и средств противовоздушной обороны рисковать ни жизнью летчика, ни дорогостоящим авиационным комплексом не пришлось бы даже в более сложной ситуации.
Судите сами. Что бы ни говорил Куляпин, запас полетного времени его истребителя по топливу составлял достаточное время и никак не требовал ни спешки, ни экономных режимов. С момента обнаружения до совершения тарана Куляпин сопровождал цель около 13 минут, находясь при этом в зоне действенных пусков зенитно-ракетных установок. Более того, в решающий момент с военного аэродрома Кюрдамир (Азербайджан) на рубеж атаки вышел истребитель, ведомый командиром звена Асфаром Чухо. Лишь в интересах безопасности ему был дан «отбой», хотя сделай Валентин, к примеру, энергичный переворот, он мог в считанные секунды освободить зону для боевого применения сил наращивания…
Кстати, в одном авиаполку с А. Чухо летел мой друг по Афгану и будущий однокашник по академии Вячеслав Джабуа. С началом абхазских событий он самовольно покинет Москву и в должности командующего ВВС Грузии будет ежесуточно бомбить с подчиненными Сухуми, Гудауту, Ткварчели, Пицунду. Однажды полет свежеиспеченного генерала прервет из ПЗРК «Игла-2» украинский доброволец по кличке «Хохол». Но пленить свою жертву ему не удалось. Увидев бронекатера абхазов, стартовавшие с трех направлений, катапультировавшегося над морем Славку по негласному уговору расстреляет его ведомый. А его одноклассник полковник Тахир Мурсалов, возглавлявший отдел в республиканском военкомате, так и не найдет тело земляка по просьбе теперь уже вдовы и трех осиротевших дочерей. Но это уже совсем другая история.
…Следующее открытие просто ошеломило и столичный генералитет, и местное начальство. Оказалось, еще по пути в Тегеран, вечером 17 июля, огибая с севера фланг ирано-иракского фронта и вершину горы Большой Арарат, аргентинский CL-44 уже нарушал границу СССР, скорее всего в результате вольного самолетовождения. Однако заместитель командующего ВВС Закавказского военного округа полковник Гречко, ответственный от руководства Воздушной армии в те сутки, не только не принял никаких мер, но и рекомендовал оперативному дежурному вообще не фиксировать вторжение. И тогда становится понятным поведение Ашота Багдасаряна, вспылившего по причине нерешительности старшего начальника, когда вторично за его дежурство столь бесцеремонно чужой самолет вошел не просто в зону его ответственности, а в небо родной для него Армении. Гречко, находившийся на момент отдачи приказа на уничтожение цели на командном пункте, попросту струсил и спешно покинул помещение со словами: «Меня здесь не было, я ничего не знаю».
Итак, Багдасарян поднимает дежурную пару истребителей. Куляпин был не совсем, мягко говоря, точен, повествуя якобы о «холостых» вылетах сослуживцев. Они сумели грамотно вытеснить нарушителя из воздушного пространства СССР. Тот же поступает вопреки всякой логике: строит над границей идеальный маневр для захода на посадку (т.н. «коробочку») и вновь берет курс на ереванский аэродром.
Как в данном случае воспринимать лживые доклады Куляпина о стремлении аргентинского экипажа сбежать за границу, если они опровергаются и данными объективного контроля ПВО, и авиадиспетчерами сопредельных государств, и местными жителями, наблюдавшими бой с земли, и, наконец, здравым смыслом? Вопрос далеко не праздный, если учесть, что именно на основе этих провокационных докладов аса-политрука оперативный дежурный принимал решение на уничтожение цели.
Знаете, я очень хотел бы занять сторону Куляпина, если бы не одно «но». Это сегодня о своих нарушениях летных законов и правил он говорит с бравадой. А ведь на боевом дежурстве любое из них, включая непредупреждение нарушителя о возможном применении к нему крайних мер, является воинским преступлением, не иначе. И потом, будь нарушитель действительно боевым самолетом, столь явное пренебрежение нормами международного права и инструкциями привело бы в реальном бою к поражению.
В июле же 1981 года Валентин неделю опротестовывал показания «черного ящика», объективно фиксирующего не то что маневры, но даже дрожание руки пилота. А сознался в умышленном нарушении летных законов и дезинформации командного пункта с целью обрести право на таран лишь тогда, когда Владимир Семенович Абрамов пообещал снисхождение. Шабунин тут же, положив по-отечески руку на плечо Куляпина, напрямую спросил: героем, мол, хотел стать? «Ага», - только и кивнул в ответ Валентин и горько заплакал. Те слезы горе-замполита тоже отражены в отчете государственной комиссии, как и показания свидетеля А. Чухо, которого вместе с данными контрольно-записывающей аппаратуры за считанные часы доставил из Кюрдамира в Тбилиси литерный Ан-26.
Отлучение от неба
Правда оказалась такой горькой, что заставила наших вождей, дабы сохранить имидж на международной арене, спешно слагать миф о подвиге. Попутно были даны недвусмысленные рекомендации безвозвратно отлучить от летной работы вместе с несостоявшимся героем всех его непосредственных начальников по причине полной профнепригодности. На этом фоне становится резонным упорное нежелание высшего руководства России пересмотреть наградной лист Куляпина даже по истечении многих лет, когда дефицит подвигов особо ощутим и национальными героями порой становятся просто по совокупности добрых дел, выполняемых по долгу службы, по совместной учебе в школе, занятиям в кружке дзюдо либо просто в угоду политике.
…Побывавшие на месте катастрофы специалисты вместе с послом Аргентины и работниками МИД СССР убедились в полном отсутствии на борту CL-44 какого-либо вооружения и разведоборудования. Сотрудники милиции Аршаков и Есаян, не только опросившие накануне местных жителей, но и сами наблюдавшие за развитием событий в небе, рассказали о финале неравной схватки: обреченный пилотом истребитель свечкой вошел в болото у подножия горы, а транспортный самолет после беспорядочного падения разбился на склоне хребта.
Интересный момент: при падении иностранная машина не взорвалась, что было бы характерно для подобных случаев. К сожалению, запрос о ее заправке топливом в Тегеране остался без ответа. Не удалось получить данные и о том, имели ли фрагменты транспортного самолета пулевые или осколочные пробоины.
В средствах массовой информации Ирака в те дни не раз упоминалось об обстрелах над районами боевых действий с Ираном нескольких самолетов, включая пассажирские. Не попал ли 18 июля 1981 года в переплет и экипаж седовласого Эктора? Впрочем, и без того, учитывая устаревшую конструкцию CL-44, ограниченные возможности обнищавшей фирмы, постоянные неполадки в системах связи и навигации, отсутствие в составе экипажа штурмана, легко понять нелогичность действий нарушителей, явно искавших подходящий аэродром для экстренной посадки.
Тогда, в 1981 году, страны третьего мира еще жили иллюзиями о Советском Союзе как о счастливой стране добра и справедливости. И я сам, дважды горевший в подбитом вертолете, сначала на афганской, затем на чеченской войне, представляю, что испытал экипаж в последние минуты жизни. Самым чудовищным образом его лишили последней надежды если не на русское гостеприимство, на элементарное человеческое участие – точно...
Почему отменили дуэли?!.
И последнее. В ходе работы над этим материалом все годы многие советовали мне изменить фамилии героев очерка. Доводы приводились разные. Мол, за давностью лет конкретные имена все равно никому не интересны, а у мужиков семьи, дети. И что содержание моих фонотек, официальные ответы на редакционные запросы никто и без того не пытается подвергать сомнению. В конце концов, напоминал мне чекист-пенсионер, следует учитывать то обстоятельство, что правопреемницей Советского Союза является великая Россия, не терпящая фальсификации придуманной коммунистами истории даже по победной Второй мировой войне.
Признаться, был соблазн согласиться с теми доброхотами. Тогда было бы оправданно подписать эти заметки псевдонимом. Бороться за правду нашему брату-журналисту все чаще себе дороже.
Но я был на службе. И помнил, что расследовать историю несостоявшегося подвига мне поручил мой первый редактор Валерий Гусев, так и не успевший подписать в свет этот материал – сказались горячие точки, руководство операцией в мятежной Гяндже, когда только две гранаты с вырванными чеками в руках офицера-десантника позволили вывезти уже казалось бы обреченных армян из обезумевшей толпы азербайджанцев. Как тут поступиться гражданским долгом, боевыми традициями офицерского братства, наказом его однокашников продолжить добрые дела на открытии мемориальной доски в его родном детдоме под Харьковом!?.
Потом, в 2002 году, вдруг узнал, что в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации вновь рассматривалось ходатайство о присвоении Валентину Куляпину звания национального героя по его же запросу. Ряду СМИ бывший горе-пилот дал бравурные интервью, лукаво обвиняя в своих неудачах бюрократов в погонах и диктаторский режим СССР. Что-то с памятью человека сталось?
Встречался с некоторыми сослуживцами Куляпина. Летная работа глубоко индивидуальна, потому их наивные заверения в дружбе с «хорошим парнем» Валентином трогала. Один из них Иван М. даже восклицал: «Даром что ли Куляпин был любимцем эскадрильи и замполитом?»
Увы, даром! Я уже сталкивался с другим таким случаем на Дальнем Востоке. Ни один - подчеркиваю: ни один! - офицер не назвал летчика подлецом, только «мастер своего дела», «отличный семьянин», «всегда можно было у него трояк до получки перехватить». Именно он и угнал МиГ-25 в Японию, сдал систему оповещения «свой-чужой», ПВО, Родину…
Да, все проходит. Но ведь не все забывается, правда? Не забывается, даже если прошли десятилетия, канули в историю целые государства, и мы сами посвятили служению Отечества уже даже не лучшие годы, а почти всю жизнь. Осталось чуть-чуть…
А тут еще подоспело письмо от сына одного из членов погибшего экипажа. Может и не стоило на фоне масштабных геополитических коллизий последних лет вспоминать здесь о нем... Все же расскажу, коли начал.
В весточке из-за океана не спрашивали об обстоятельствах полета, месте гибели близкого человека. Вопрос был куда строже и человечнее: сын хотел знать, не посрамил ли его отец чести семьи в последнем полете, не стыдно ли будет ему, продолжателю рода, носить фамилию человека, погибшего при весьма странных обстоятельствах, на чужой земле?
И я с легким сердцем ответствовал парню с окраинной улицы Авельянада, далеко не богатого городка аргентинской провинции Флорида, что нет, не посрамил. Второй пилот Эрмете Матео Сантьяго Боассо до конца боролся со злым роком, пытаясь вывести машину из штопора. В последние минуты жизни он не оставил своего командира и пассажира наедине с бедой, пренебрег во имя летного и просто человеческого братства парашютом. Да, он погиб. Но оставил своим детям доброе имя. Где-то в наших архивах желтеет экспертное фото: распластавшееся на базальте среди искореженных обломков самолета тело чернокожего атлета, даже после смерти не выпустившего из рук штурвал…
Если в далекой Аргентине, которая ассоциируется у нас разве что с ламбадой, 400 кг кокаина и Марадоной, молодежь столь свято чтит традиции и стремится из поколения в поколение следовать принципам, которые близки и понятны каждому из нас, то, по всему выходит, надо вести речь об общечеловеческих ценностях, завершая этот разговор. Самоочищение начинается с признания ошибок, не иначе.
Трудное время переживает Отечество. И для большинства из нас доброе имя - последнее, что мы можем оставить в наследство потомкам.
В заключение хочу поблагодарить за помощь всех читателей за комментарии, которые помогли устранить ошибки и извиниться за авиационную некомпетентность. Но я ведь и не пытался подменить инструктора из Качи – кто на что учился, как говорят…
1981 – 2021 гг. Марат Сыртланов, полковник запаса
Ереван – Тбилиси - Москва
Об авторе: военный журналист, окончил Львовское ВВПУ, ВПА им. Ленина, был корреспондентом отдела ВВС газеты Закавказского военного округа, журнала ВВС «Авиация и космонавтика», руководителем оперативных подразделений центрального аппарата МВД России. Участник боевых действий, кавалер четырех государственных наград, член Союза писателей России.