Врач с невозмутимым лицом мял мой живот. Я морщилась и шипела при особо удачных надавливаниях. Эскулап ровным голосом поинтересовался:
- Вы сегодня ели что-нибудь?
- Да, чай утром пила с бутербродом, - честно призналась я.
- Зачем?!!
На столь возмущённый вопрос я не нашлась что ответить. В самом деле, зачем я завтракала? Надо было как-то женской интуицией прочувствовать, что к обеду у меня скрутит живот и ещё до ужина мне вырежут аппендикс.
На самом деле мне везёт на врачей. Ворчат, делают некорректные замечания на татуировки, воспитывают по поводу курения и компьютера, но лечат.
В тот день после осмотра матёрым врачом ко мне в палату заслали молоденького. Я у него была первой и он волновался больше меня. Бережно прикасаясь пальцами к моему животу, юноша заботливо спрашивал: "так больно?". В итоге нажал куда надо и я закричала. Бедолага закричал со мной в унисон и отпрыгнул от кровати. А я утешалась мыслью о том, что операция простая и молодой врач наверняка сделает её с особым тщанием.
Так и вышло. Теперь мой шов красуется в чьём-то отчете. Паренёк фотографировал моё пузо после операции дважды в день.
А резали меня в день анестезиолога, о чём оный радостно и сообщил мне перед тем, как пустить в вену свои зелья. Вот тогда стало немного стрёмновато.
****
Да, теперь наркоз не то, что в старину. Мне во втором классе шею резали, там киста выросла слишком здоровенная, чтоб её игнорировать. Вот тогда был наркоз! Хлороформ в маску. Ну и дрянь же. Я рвалась всеми привязанными конечностями в бессмысленной попытке прекратить это. Но отрубилась, конечно.
Очнулась от заботливых похлопываний медсестры по щекам: "Как тебя зовут? Сколько лет?"
"Голова болит!" - столько мне было лет и так меня звали.
А потом трясущаяся дребезжащая каталка по коридору, через порожки...
Эта короткая поездка затмила даже другую операцию, на которую я ещё в детском садике загремела.
****
Понятия не имею, что мне тогда резали. Надо у родителей уточнить.
Привели меня в кафельную комнату, усадили в кресло и привязали руки. А на голову нацепили колпак, совсем как у палачей в фильмах, только белый и с прорезью у рта, а не у глаз. И велели открыть рот и ни в коем случае его не закрывать.
Дико вспомнить, но вот то, мне неизвестное из горла, ребёнку лет пяти вырезали без какого-либо наркоза. Даже лидокаином не побрызгали, как нынче, при обычной гастроскопии. Мне показалось, что в горло за язычком воткнули топор. А потом второй.
И я орала.
Орала судорожно, не закрывая рта, глотала собственную кровь, отхаркивала её и орала снова. Не закрывая рта.
****
И где-то там, где-то в те же годы у нас был чудесеный детский стоматолог. Здоровеннейший мужик с волосатыми руками и педальной бормашинкой. Он просил открыть ротик пошире и не бояться. А потом приступал к своему ужасному ремеслу. И улыбался абсолютно неестественной улыбкой.
После того стоматолога я настолько стала бояться всю их братию, что тщательно следила за гигиеной рта. Я пережила на ношпе два умирания нервов и вынужденно загремела в кресло пыток только при беременности. Не увильнуть было - стоматолог обязателен для всех будущих мамочек.
И вот там, спустя два посещения, я наконец осознала, что времена изменились. Обезболивание действительно работает, а машинки не сотрясают всю голову в попытке взорвать череп.
Но всё равно, уже много после, в кабинете детского стоматолога (такого же крепенького и улыбчивого) я не могла смотреть, как лечат зуб моему сыну. Я отвернулась. И в полном шоке слушала, как ребёнок перешучивается с доктором.
Зато сын боится окулиста. Смотреть на огонёк или на воздушный шар для ребёнка смерти подобно. А уж капли в глаза - кромешный ад. Я захватываю сына сзади, фиксируя ему руки и шею, а окулист капает. Зрелище не для поборников прав детей.
А я с глазами загремела к окулисту раньше сына, ещё в первом классе. Для моего ребёнка этот этап начался только в третьем.
****
Люблю читать. Но таблица проверки зрения для меня до сих пор в топе самых жутких вещей.
Вижу пятую снизу, шестую, третью... Да не вижу я ваши Ш и Б!
И вот уже счёт идёт на шаги до таблицы. И стёкла в очках всё толще.
В шестнадцать было падение на две единицы за пол года. Это выписало мне направление на операцию.
Я не знаю, как называется эта операция. Я не умею запоминать ни диагнозы ни процедуры. Да и зачем? В карточке всё записано. Гель (трансплантант?) мне тогда какой-то за глазные яблоки заливали. Кристаллик фиксировали.
Областная больница в областном центре. Родители дома, за триста километров. В палате со мной пять старушек с катарактами и глаукомами. Эти старушки меня выхаживали и подкармливали. Внучка одной из них купила мне чёрные очки к выписке, потому что я свои деньги потратила на бананы и томик Высоцкого. Не очень умная я была в шестнадцать лет.
Первый глаз мне оперировали в день финала чемпионата мира по футболу во Франции. Это очень помогло. Я лежала под лампами, напрочь игнорируя и расширитель в глазу, и жгучую боль от капель, и весьма неприятное давление, при котором глаз, кажется, норовит выкатиться на щёку.
На соседнем столе жалобно скулила моя ровесница из соседней палате. Врачи её уговаривали, мол, вон такая же девочка, а совсем не боится. "Ты же не боишься?" - тоном педагога поинтересовалась у меня врачиха. "Интересно, как там французы?" - не очень адекватно ответила я.
Вечером, сквозь повязку придерживая дико болевший глаз, я прокралась в мужское отделение и выклянчила посмотреть повтор в одиннадцать.
Второй глаз через три дня оперировать было уже не страшно. Знакомый чёрт лучше незнакомого.
***
"Аааааа! Вы что творите?!" Это я в родилке на гинекологическом кресле. Женщина лет пятисот на вид ворчливо откликается откуда-то из-под моего огромного пуза: "Чего орёшь? С мужиком-то небось так не орала". "С мужиком-то у меня предварительные ласки были!" - не угоманивалась я, пытаясь лягнуть тётку пяткой.
Одним акушером пугали в палате. Злой, грубый, да ещё и пьяница поди. Я обречённо встретила этого человека в перерыве между схватками. Он цеплял проводки к моему пузу, сидел потом рядом, держал за руку и успокаивал. Золотой дядька, очень рада, что попала именно к нему.
***
Я не знаю имён врачей, с которыми меня жизнь сводит, но в лицо узнаю.
Лицо первого педиатра моего сына: седина, морщины, тонкие губы, ямочки на щеках, выцветшие голубые глаза.
Из садика днём звонок. Мол, ребёнок что-то съел на прогулке, а теперь его рвёт и, кажется, температура. Я в садик. Ребёнок белый как мел, обвис у меня на руках. Папа на машине. Давай домой и скорую вызываем. Отъехали от садика. Ребёнок резко горячеет, кажется, ожоги от него на руках. "Гони в поликлинику!" - ору я чужим голосом. Папа педаль в газ. Деревья за окном полотнищем. Сын на руках уже бьётся в судорогах.
Поликлиника, взизг тормозов.
Навстречу возмущённым табуном очередь мамочек и папочек с детишками. Я напролом с горящим в бессознательности сыном на руках в кабинет: "Помогите!" Наша пожилая врачиха невозмутимо откладывает в сторону чужую карточку. "На кушетку", - спокойно, не громко. Пощупала, спросила, тут же вколола укол. Температура вниз, ребёнок открыл глаза: "А что случилось?"
Да уже ничего, мой хороший.
Та терапевтка ушла на заслуженную лет десять назад пенсию. Теперь у нас девочка совсем, младше меня. Я её первый раз увидела - чуть не сбежала. Но девочка толковая. Она боится упустить, ощупывает и осматривает. И ни разу не выписала Арбидол. Сработаемся, значит.
****
А ещё я знаю в лицо наших травматологов. И детского и взрослого.
К взрослому как-то с работы меня привезли - дверью служебной машиной мне палец зажало. И сижу я там в очереди. Кто хромой, кто безрукий. А я с пальцем. Очень хотелось сбежать, но начальник велел добыть справку. Производственная травма могла бы быть, а оказался лишь ушиб.
Зато уже много позже летом я споткнулась о веточку и она воткнулась мне меж пальцев. Не смотря на своевременное промывание, зараза попала внутрь и начала там резвиться. К вечеру, с раздутой вдвое ступнёй, зять доставил меня в травмпункт. А там очередь - сплошные клещи. В кои-то веки я чувствовала, что приехала в травму не просто так. Меня даже пропустили вперёд всех. И добрый дядя врач вфигачил мне два укола.
А впервые в нашу травму я попала не сама, а с бабушкой. Она руку сломала. Мы приехали, а там очередь. Я молодая, буйная, чуть было хай не подняла с требованием пропустить пенсионерку. Но осеклась, не открыв рот.
Сидел у кабинета мужчина лет сорока. Он рубил дрова и рубанул топором себе по ноге. Большой палец на этой ноге у него висел на клочке кожи. Мужчина придерживал его одной рукой, а другой рукой куском какой-то грязной тряпки вытирал с пола текущую кровь.
"Бабуль, ща я до аптеки за обезболивающим добегу, ты сиди пока".
****
Проснулась утром - не вздохнуть. Поползла чистить зубы, наклонилась над умывальником и распухшие гланды полностью перекрыли горло. "Не вздохнуть" возникло передо мной в своём истинном смысле. Я выпала в коридор, благо, на спину. Гланды отлипли и впустили тоненькой струйкой воздух. Сестра меня за шкирку и в больницу. Денег на такси у нас не было. Телефона для вызова скорой тоже. Зато у меня был проездной, а у сестры удостоверение. Мы выходили через остановку, чтоб я могла сплюнуть. Внутрь мне не глоталось.
Врач в чистом халате велела открыть рот для мазка. Стоило ей прикоснуться своей палочкой к моему горлу, как одна из гланд порвалась и залила всё вокруг зелёным гноем. Лицо врачихи даже не изменилось, она просто ткнула пальцем в сторону раковины. Пока я добежала до раковины, порвалась и вторая гланда. Я плевала в раковину вонючей зеленью минут пять, потом сползла по стеночке и обнялась с мусорным ведром. "Госпитализироваться будем?" "У меня же сессия!" - мои первые слова в тот день. После них в мою жизнь вошёл биопарокс. Изумительная штука!
*****
Скорая ребёнку. Он в прошлом году собирался в школу и упал у кровати, не в силах шевельнуться. Давления почти не было. Я впала в предсказуемую панику и вызвала скорую. Они приехали, попросили бахилы. "Что? Зачем? Ребёнок там, скорее!" Выписали сыну крепкий чай, а мне валерьянку. Посмеялись не зло.
****
Меня как-то раздуло и обсыпало сыпью. Алерголога в нашей больнице не было. Был только платный в частной клинике, и к тому была очередь. А терапевт, который не поленился меня поругать за курение и татуировки, объяснил, когда как ставить укол самой себе в бедро. Я, помню, бесилась сперва на ненужные нравоучения, а потом сообразила, что нравоучений было меньше, чем объяснений, как спастись в острый приступ.
****
"Не смей моргать!"
"Думаете, это так просто?!"
Когда лежишь с расширителем век в глазу, всё равно моргается. Совсем не так как обычно, но тут уж не до выпендривания. Глаз просто закатывается вверх и ныряет в глазницу. Дикое чувство - прохлада с другой стороны белка. Но тут и впрямь нельзя моргать. Надо смотреть на красную точку. Можно бояться, можно слушать тихое гудение лазера, но нельзя закатывать глаз.
Я перед коррекцией не стала смотреть видео, не стала читать отзывы. Зачем накручивать себя? Я за двадцать лет научилась не моргать, глядя на свет. Это всё, что от меня требуется. Остальное должны сделать врачи.
И врачи сделали, как и всегда.
Без конфет и коньяков. Без денег и знакомств. Без жалоб главрачам и в минздрав. Через очереди и записи на полгода.
Нам везёт на врачей.
Я не вспомню ни одного мерзавца в белом халате. Были хамоватые, были уставшие, были циничные и шутливые. Профессионалы - всегда.
Я не питаю иллюзий, я знаю, что в любом райском саду под кустиком всегда найдётся кучка говна, чей запах испортит всё благолепие. В случае с врачами, кучка - чья-то жизнь. Цена их ошибок слишком высока.
Может, мне просто везёт. Может, где-то и есть злобные пофигисты. Но подавляющее большинство людей в белых халатах - Люди.
Спасибо им.