От редактора:
Здесь я буду публиковать лучшее из документальной книги "Вира якорь!", автор которой - мой папа, Егоров Владимир Николаевич - штурман дальнего плавания, капитан-лейтенант запаса, в советское время ходивший на Кубу, в Индию, Африку, Сирию и многие другие страны, переживший такие приключения, по которым можно снимать блокбастеры, спасший за годы своей работы множество жизней и неоднократно спасавшийся сам.
Читтагонг. Часть 28
Не доходя где-то до траверза Кейптауна случилось происшествие, которого мы интуитивно все ожидали.
Утром в столовой команды на завтраке не было одного моториста. Николайчук, кажется, его фамилия. К 8 часам на вахту в машинное отделение он тоже не вышел. Сыграли общесудовую тревогу, быстро обшарили весь пароход — нет человека! Обнаружили странные вещи: в его каюте отсутствовал спасательный жилет, а на корме у леерного ограждения аккуратно стояли его ночные тапочки.
Если моряка нет на борту, значит он уже за бортом. Других вариантов нет.
Капитан скомандовал рулевому: право на борт, ложиться на обратный курс!
В этих местах у Южной Африки, как правило дуют сильные западные ветра. Но в этот раз стояла на удивление тихая штилевая погода. Ни ветра, ни волны. А в таких условиях кильватерный след от крупного судна сохраняется на поверхности моря много часов. Вот мы и пошли по своему собственному «следу» обратно. Все штурмана на ходовом мостике, все свободные от вахты моряки на верхнем мостике внимательно осматривают горизонт. Видимость отличная.
Капитан спросил начальника рации какие последние радиограммы этот моторист получал из дома. Не было ли каких-то особо душевных сообщений от жены? Нет, ничего подобного не было. Дома у него все нормально.
Часа через три обратного хода с верхнего мостика послышался радостный крик: «Вот он! Вижу его!». Вскоре и мы увидели маленькую точку впереди. Аварийно сбросили ход (для нормальной остановки двигателя с полного хода требуется часа полтора), легли в дрейф. Сыграли тревогу «Человек за бортом». Плюхнули на воду мотобот. В нем, как положено по этой тревоге, старпом, моторист, боцман и врач. Кормовой красный флажок на мотоботе не поднят. Его поднимут, когда человека вытащат живым из воды.
Мы все облегченно вздохнули: нашли все-таки его. Интересно будет узнать что думает человек, когда собирается среди ночи прыгать за борт, да еще в спасательном жилете, да еще перед этим аккуратно поставив тапочки под леерами.
Но, как оказалось, мы все в очередной раз ошиблись. Мотобот возвращался без флажка на корме!
Дальше рассказываю со слов моряков бывших в мотоботе.
Спасатели на мотоботе уже подошли на несколько десятков метров к плавающему мотористу. Тот давно заметил, что к нему идут на спасение, бодро махал рукой и жестами всячески выражал радость по этому поводу.
Но тут моряки заметили огромный акулий плавник, который описывал на поверхности воды круги вокруг моториста. И когда до него оставалось уже рукой подать, плавник вдруг исчез, а через секунду моторист взмахнул руками и скрылся под водой, как будто кто-то из под воды с огромной силой дернул его за ноги.
Моряки остановили мотобот на этом месте, просто не могли понять, что случилось и как быть дальше.
Прошло пару минут и вблизи лодки на поверхности воды расплылось большое кровяное пятно. А еще через минуту всплыл мертвый моторист с перекошенным от предсмертного ужаса лицом.
Кое-как, преодолевая страх перед акулой, моряки подняли моториста в лодку. Он был без обеих ног выше колен. Позднее вскрытие показало, что умер он не от удушья (в легких был воздух), а от разрыва сердца.
На судне с мертвого моториста, предварительно сделав несколько фотографий, сняли спасательный жилет, завернули его в брезент и положили в морозильную камеру. И так возили его еще месяца два пока не пришли в Новороссийск.
Что человек думал перед смертью и зачем он это сделал, так никто и не узнал.
Это событие, конечно, не улучшило настроение в экипаже. Люди окончательно замкнулись. Каждый думал что-то свое и мыслями с товарищами не делился. К тяжелому физическому состоянию прибавилось еще одно обстоятельство: приходилось плавать с покойником на борту. Особенно это угнетало моряков во время ночных вахт. И так уже нервы на пределе, приходилось каждое свое слово контролировать. А тут еще покойник круглые сутки в двух шагах от тебя и умерший не простой смертью.
Мне тогда первый раз в жизни пришлось плавать с мертвецом на борту, но, к сожалению, не последний.
Об этом случае, естественно, было доложено шифровкой в пароходство и сразу получено распоряжение идти на выгрузку в Болгарию в Бургас и затем порожнем в Новороссийск. В любой другой стране наш пароход сразу бы арестовали и пока не произвели бы следствие по поводу гибели члена экипажа со всеми подробностями мы бы стояли под арестом. А это простой и убытки. С болгарами было проще. Братушки в любых вопросах шли нам навстречу.
Переход вокруг Африки до Бургаса помню смутно. Жил уже с крепко сжатыми зубами, чисто автоматически выполнял свои обязанности. Ко всем неприятностям со здоровьем из-за цинги прибавилась еще одна — бессонница. Приходишь с вахты в каюту в убитом состоянии (а я так и стоял вахты за себя и за второго помощника); кажется, предел мечтаний — упасть на койку и мгновенно заснуть. Падаешь, засыпаешь, как мечталось, мгновенно. А минут через пять как будто кто-то толкает тебя сильно. Вскакиваешь или садишься на койке, сердце как от сильного испуга бешено стучит, перед глазами круги. Только через несколько секунд понимаешь кто ты и где находишься. Сам себя успокаиваешь, сердце понемногу приходит в норму. Опять ложишься и засыпаешь. А через пять минут опять внезапный толчок. И так постоянно все 4 часа, а через 4 часа опять на мостик на вахту. Ясно, что организм уже даже не на пределе, а за допустимым пределом. Но надо держаться и дойти до дома живым. Других вариантов нет.
Шли в общем до Болгарии как в густом тумане, воспоминаний почти никаких не осталось.
В Бургасе капитан решил, что штурманам следует немного расслабиться после утомительного перехода. Благо нефтяной причал там находится за городом, а вокруг природа с виноградниками и на фоне природы совсем недалеко расположился уютный загородный ресторанчик.
Заказали мы себе что-то закусить И Иван Петрович велел принести нам по бутылке пива. Штурмана, помня нашу клятву о моратории на спиртное, не возражали. Уныло потягивали пиво, рассматривали окрестности.
И тут от соседнего столика, где кроме нас сидела еще одна небольшая мужская компания, подходит к нам болгарин. Симпатичный такой мужчина. И говорит нам на русском языке, что необходимо для закрепления русско-болгарской дружбы выпить совместно ящик пива, а потом еще чего-нибудь. И тут же официант подносит к нашему столу ящик пива.
Иван Петрович, как опытный моряк, знал как проходят советско-болгарские банкеты и поэтому ответил на провокацию вежливым, но решительным протестом.
Болгарин не менее решительно повторил свое провокационное предложение. Опять холодный дипломатичный отказ. Мы, штурмана, молчим, с сочувствием смотрим на болгарина и слегка пожимаем плечами.
Терпение у болгарского горячего парня иссякло быстро: с возгласом «Ах так!» он хватает ящик с пивом и мощно размахнувшись разбивает его о каменный пол. Все бутылки вдребезги и целое пенистое озеро пива на полу.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Капитан, как ему и положено по должности, первый правильно оценил обстановку и подал соответствующую команду: «Эй официант! Неси сюда коньяк!».
Дальше все как обычно в Болгарии: сдвинули столы, давай за дружбу, за моряков, за Болгарию, за Россию. И где-то между тостами за наше Черное море и болгарское сельское хозяйство (а это, как оказалось, были механизаторы, зашедшие слегка отдохнуть в конце рабочего дня) капитан неосторожно спросил у болгар нельзя купить у них немного винограда для экипажа.
Болгары искренне возмутились: что значит купить!? Да мы вам целый трактор лучшего винограда подарим! Вон «Беларусь» с тележкой стоит. Поехали! Капитан решил послать меня на сельхоззаготовки: «Только, Владимир Николаевич, не заблудись. Тут в Болгарии опасно: люди тут серьезные, ты сам видел. В каждом доме вино, народ душевный. Не хотелось бы тебя здесь потерять!». Я заверил, что буду крайне осторожен. Понимаю, что здесь не Карибское море. Можно навсегда затеряться.
Залезли мы с болгарином на трактор. Я почему-то оказался за рулем. Видимо болгарин из вежливости решил уступить мне это место. Трактор завелся и резво побежал вперед прямо в стеклянную стенку ресторана, за которой сидели наши моряки с болгарами. Ресторан приближался с ужасающей скоростью, я судорожно пытался сообразить где у трактора машинный телеграф, чтобы дать задний ход. Четко было видно через стекло, как у капитана от удивления глаза стали совершенно круглыми. К счастью болгарин сообразил, что трактор — это не мой вид транспорта, дернул за какой-то рычажок и мы остановились в полуметре от стеклянной веранды ресторана.
Мы с болгарином поменялись местами, а Иван Петрович высунулся из кабака и успел крикнуть нам вслед: «Владимир Николаевич! Больше за руль не садись! Это тебе не пароход!».
Потом мы где-то больше часа объезжали окрестные виноградники, пока болгарин не нашел самый лучший виноград. Какие-то женщины нагрузили нам полную тележку ящиков с виноградом и мы поехали обратно за своими моряками в ресторан.
Болгары не дали нам идти пешком на пароход. Посадили нас на трактор и тележку и в таком виде с добытым виноградом подвезли прямо на причал к трапу. Видимо, мы выглядели верхом на тракторе очень необычно. Команда вышла на палубу поглазеть на это зрелище, но капитан строго сказал: что, мол, никогда не видели пьяных моряков на тракторе? Выгружайте виноград! Все за вас капитан делать должен… И пошел спать.