Конечно, общение нельзя было назвать идеальным,По вечерам мы гуляли с его лабрадором Райли и делились впечатлениями от нового дня. Сначала говорил Бен: он рассказывал про виртуальных монстров, разрешенные с блеском квесты и очередную пройденную миссию. Затем он замолкал, и я минут десять повествовала о том, как египтяне добывали железо из метеоритов, играли в боулинг или варили мыло. Мы друг друга не перебивали. Монологи получались про мертвые, несуществующие миры, но делились мы этими мирами с таким воодушевлением, что заинтересовали бы даже неприступных каменных гаргулий с Нотр Дама при условии, конечно, что они могли бы подслушать наш разговор своими длинными треснувшими ушами.
Бен часто жаловался на отца. Его папа мечтал пристроить сына в свою фирму по страхованию недвижимости, но моего друга это не интересовало. Я в знак солидарности критиковала своих родителей и Жизель. Выговорившись, мы расходились по домам. Райли неохотно тянул поводок. Пес явно хотел бы гулять до утра.
Через пару месяцев этакой милой дружбы во время очередной прогулки Бен, закончив рассказывать о какой-то классической миссии с вертолетиком, вдруг прижал меня к себе и неловко поцеловал, обозначив конец устоявшейся было прекрасной френдзоне. Я не оттолкнула своего друга, но когда его губы отпустили мои, то укоризненно заглянула в золотистые глаза. Бен покраснел. Мама с бабушкой были бы в восторге.
Вечером после той исторической прогулки, написав Ричарду письмо о новом переводе, в котором обнаружился целый абзац про воскресшую Бенериб, я с тяжелой головой завалилась спать. Во сне Хор Аха был зол. Его роковой взгляд метал обжигающие молнии, каждая из которых пыталась прожечь во мне нехилую дыру.
— Что ты хочешь? — жалобно спросила я, устав от тяжелого молчания.
— Ты прекрасно знаешь, — ответил фараон и положил свои ладони на мои оголенные плечи. Прикосновение было жарким. Пылающим. Его глаза изменились: вместо злости в них вспыхнуло желание. Вместо молний зажегся огонь совсем другого рода. Его губы врезались в мои: жадно, больно и… так правильно. Я задохнулась от чувства собственного бессилия, помноженного на подлинное вожделение. Не выпуская мое тело из своей железной хватки, Хор Аха с силой повалил нас на жесткую кровать.
Когда я проснулась, то долго лежала с широко открытыми глазами. Мое собственное подсознание резво надо мной же глумилось.
«Вот что такое настоящий поцелуй, — горько комментировал внутренний голос. — Вот что такое настоящая любовь.»
«А Бен?» — жалобно спросила я у мыслей.
«Бен? Кто такой Бен?» — издеваясь, поинтересовалось сердце. Оно было занято придуманным фараоном из сна, и больше его совершенно ничего не интересовало.
***
Дни летели со скоростью света, сливались в недели и в месяцы. Три года прошло, а как будто Бен поцеловал меня только вчера.
Я училась в Сорбонне на факультете египтологии и входила в группу исследователей CRES, что считалось невероятно почетным. Вся моя семья напыщенно гордилась. Даже Жизель с ложной скромностью делилась с соседками моими открытиями, намекая на то, что умом я пошла уж точно в нее.
Уроки, переводы, исследования и Ричард занимали большую часть времени. И это совсем не нравилось моему официальному бойфренду. Бену. Он невероятно изменился за три года. Я бы даже сказала, сказочно изменился, да только вот у сказки был грустный конец.
После нашей первой ночи, которая произошла исключительно по вине вдовы Клико и ее шампанской продукции, Бен стал каким-то задумчивым и дерганным. Будто завоеванная девственность послужила нехилым толчком в серьезную жизнь. Блондин осмелел, стал требовать к себе гораздо больше внимания, ревновал к одногруппникам и всерьез занялся учебой и папиной фирмой.
А еще Бен важничал. Сдал на права, выпросил у родителей представительную машину и везде появлялся с крокодиловой барсеткой. От прежнего задора, нежности и милой угрюмости не осталось и следа. Теперь бывший гений компьютерных игр заваливал мои уши информацией о продажах, переговорах и финансовых показателях.
Наша первая ночь с Беном меня, к сожалению, оставила равнодушной. Как это ни странно, но мне казалось, что девственность я потеряла еще в том сне, когда Хор Аха швырнул меня на запретное ложе. Фараон кстати и не думал уходить из подсознания. Он постоянно напоминал о себе, дразня разбитое сердце. Я просыпалась осчастливленная его сомнительным ночным визитом и одновременно уничтоженная отсутствием любимого в реальной жизни.
Мой двадцатилетний юбилей праздновали с размахом: помимо соседей и друзей семьи были приглашены и одногруппники из Сорбонны. Ричард, к сожалению, приехать не смог, но с утра мне доставили его подарок: букет роз (любимых цветов Клеопатры) в традиционной алебастровой вазе.
Я горела нетерпением: накануне получила письмо от профессора Доминика, председателя CRES. Новость была потрясающей, а обстановка как раз располагала к тому, чтобы огласить ее во всеуслышанье. Тем более, что Бену наедине я говорить не хотела. Почему-то была уверена в том, что он не особо обрадуется.
Когда мама с бабушкой потушили свет и втащили в комнату огромный торт, украшенный двадцатью свечами, я взяла слово. Голос дрожал от нетерпения. Я даже забыла подуть на огонь и загадать желание. Свечи мстительно капали воском на шоколадную глазурь.
— Спасибо вам, что пришли и спасибо за поздравления! Хочу поделиться прекрасной новостью. Как многие из вас знают, я с десяти лет интересовалась историей Древнего Египта, а влекла меня легенда о воскресшей Бенериб. Была такая царица, жена фараона Хор Аха…
Папа мне подмигнул, бабуля демонстративно зевнула. Бен, который, естественно, стоял рядом нетерпеливо передернул плечами. Весь его страдальческий вид говорил: «Да, моя девушка со странностями, но что уж поделать, любовь зла».
— В общем, я перевела один занимательный труд, найденный на алтаре Осириса пару лет назад, и узнала, что Бенериб при жизни завещала перенести ее саркофаг ближе к храму, возле которого она в первый раз появилась. И подробно описано место расположения этого храма!
Свечи на торте продолжали сиротливо гореть. Бен нетерпеливо заерзал.
— Университет дал добро. Этим летом я в числе исследовательской группы от Франции поеду в Беренис, город в Египте, если кто не знает. Я официально участвую в поисках храма и гробницы!
На конце фразы не удержалась и радостно взвизгнула, а затем задула дымящиеся свечи. В наступившей темноте послышались аплодисменты. Мама зажгла свет, и Бен, с кислым видом стоявший рядом, поднял руку.
— Подождите! Я тоже беру слово!
Он с вызовом плюхнулся на одно колено и не без труда достал из ставшего недоступным в сей позе кармана маленькую бархатную коробочку. Я, в голове отмечавшая свою долгожданную победу над Древнеегипетскими загадками, с непониманием на него уставилась.
— Таисия, я полюбил тебя с первого взгляда и на всю жизнь, — взволнованно оттарабанил Бен, поймав мой испуганный взгляд. — Прошу тебя стать моей женой, моей спутницей и супругой.
«Нет, только не это», — застонало мое подсознание и картинно грохнулось в обморок.
Я застыла, словно мумия в саркофаге, и попыталась проглотить вязкий комок в горле. Последний сопротивлялся и глотаться никак не хотел.
— О, Боже, я не верю своим ушам! — фальшиво закричала Жизель и взмахнула своим бокалом с шампанским, забрызгав при этом рядом стоящих подружек. — Наконец-то!
Я не помню, как так получилось, но все как будто уже услышали мое «да», хотя я убито молчала. Народ загалдел. Бен зацапал мою безвольную ладонь и навинтил кольцо с бриллиантом на безымянный палец.
— Я самый счастливый человек на Земле, — вскакивая с колен завопил новоявленный жених и кинулся меня целовать.
«По-дурацки как-то получилось», — безрадостно прокомментировал внутренний голос.
***
Свадьбу назначили на тридцатое августа, через неделю после моего возвращения с раскопок в Беренисе.
Наши родители тут же спелись, подружились и, заручившись поддержкой неугомонной Жизель, всерьез занялись широкомасштабной подготовкой торжества. Они впятером пригласили почти тысячу гостей (список изменялся каждый день) и заварили такую кашу, что сама английская королева была бы довольна. Телефон не умолкал ни на секунду. По всему дому валялись каталоги свадебных нарядов, рекламы ресторанов, меню, расписания мэрий, церквей и прочее барахло. Организатор торжества так вообще у нас будто поселился, я видела его чаще, чем своего жениха, занятого поиском дома для будущего семейного гнездышка.
Про мои раскопки все забыли, зато с маниакальным блеском в глазах допытывались какую прическу я сделаю в ТОТ САМЫЙ день или кому окажу честь стать подружкой невесты. Тот же Бен с непревзойденным занудством часами на полном серьезе рассуждал о том, какого цвета должны быть шнурки на его свадебных ботинках.
А я… Я корила себя за малодушие и за то, что так и не смогла сказать «нет». Мир сходил с ума, а я никак не могла остановить это действо, лишь сбегала от шумного балагана: допоздна задерживалась в университетской библиотеке после занятий, умоляла профессора Доминика, моего научного руководителя, нагрузить меня заданиями.
По ночам я пыталась хоть на пять минут уснуть и увидеть единственного разумного в моей Вселенной человека – фараона Хор Аха. Но сон, как назло, не шел, а если я и погружалась в забытье, то видела кошмары, в которых в белом платье улепетывала от Бена, догонявшего меня на своей представительского класса машине и кидающего мне на шею жесткое лассо с крокодиловой барсеткой на конце.
Я бы хотела собрать всех родственников во главе с нерадивым женихом и громко крикнуть им: «Остановитесь!», но не хватало силы духа. Они так старались, что мое «нет» было бы равносильно взрыву ядерной бомбы. Поэтому я пыталась не думать о приближающейся свадьбе, концентрировала свое внимание на учебе, переводах и предстоящей поездке.
За день до экспедиции мы сидели у Бена в саду. Старой покосившейся лавочки, на которой я увидела его в первый раз, уже давно не было. Повсюду благоухали в клумбах затейливые цветы, трава была подстрижена так идеально, что мне было неловко за свою отросшую челку. Фонтан, заменивший беседку, весело журчал подсвеченной струей. Если бы сюда сейчас зашел Андрэ Ленотр, известный ландшафтный архитектор, преобразовавший когда-то Версальские сады, то он бы удивленно присвистнул и стащил бы пару проектов у моей будущей свекрови.
— Ты на целый месяц уезжаешь, — недовольно шмыгнул Бен носом. — И прямо накануне свадьбы!
Я насторожилась. Тон его голоса мне совсем не понравился.
— Милый, мы же так и планировали. Присутствую я здесь или нет ничего не изменит, — мягко и не без легкого раздражения, разбавленного капелькой грусти, ответила я.
— Как ты можешь? — возмутился мой жених, поправляя коричневый галстук – незаменимый, по его мнению, атрибут взрослого, серьезного мужчины. — Ты представляешь, какой шаг мы делаем? Это так важно! А ты собираешь чемоданы и удираешь черт знает куда! Мы с мамой вчера обсуждали это, и она тоже не очень рада.
Я напряглась, гневно зыркнула в сторону дома, где моя будущая свекровь как ни в чем не бывало ворковала с Жизель.
— И что ты предлагаешь? — спросила я, едва сдерживаясь от того, чтобы запулить в Бена своей неприлично маленькой, но тяжелой сумочкой, подаренной им же на Рождество.
— Как что? Отмени поездку!
Я бы рассмеялась ему в лицо, но здравый смысл показал, что идея провальная. Бен был катастрофически серьезен.
— Но, — я невольно опустила глаза, в которых он мог бы прочесть всю силу моего негодования, — ты же знаешь, что я не могу.
— Скажи, что сломала ногу, — заговорщицки шепнул жених. — Со сломанными ногами на раскопки не ездят. Разве свадьба для тебя не важнее работы?
В тот момент я осознала, как сильно мой парень изменился за три года. Замешкалась с ответом, закусила губу, чтобы не ляпнуть чего лишнего. Бен соскочил с дизайнерской скамейки и принялся усиленно утрамбовывать газон своими новенькими лакированными туфлями, демонстративно заламывая при этом руки:
— Я хочу, чтобы ты поняла, Тася. Я очень вырос и изменился с тех пор, как мы познакомились. И причина этому – ТЫ! Я старался ради тебя! Я расстался с ненужными хобби, чтобы подарить ТЕБЕ счастливое будущее! Расстанешься ли ты со своим хобби ради будущего нашей семьи?
Крик души был искренним до безобразия, но меня все равно передернуло.
— Хобби? Но я этим живу!
Хотелось напомнить блондину, что никто его не просил бросать компьютерные игры и так кардинально менять свою жизнь, но я сдержалась.
— А я живу тобой, — разочарованно отчеканил жених каждую букву. — И хочу, чтобы это было взаимно.
***
Я-таки уехала. Бен вернулся к неприятному диалогу не сразу. Пару недель он мне все же дал на раздумья. А затем, соскучившись, начал усиленно ныть в телефонную трубку.
«Я хочу детей, Тася!»
«Я хочу, чтобы ты была рядом…»
«Ты же больше никуда не уедешь?»
«Пора повзрослеть, милая, — выдал мне раздраженно блондин накануне вечером (я изо всех сил сдерживала себя, чтобы не запустить мобильником с его голосом в окно гостиницы). — После свадьбы твоей главной работой будет уют в семейном гнездышке и рождение наследника Лёсот».
Я долго не могла уснуть после нашего разговора. Снова и снова переживала в голове последние месяцы и пыталась придумать выход из создавшейся ситуации. Но ничего не придумывалось. Бен в своем стремлении к идеальной семейной жизни создал вокруг себя целую армию из родственников и друзей. И они раздавили во мне любое сопротивление. Я не могла ничего отменить из-за собственной мягкости, граничащей с трусостью. Теперь я прекрасно понимала папу, который не мог отказать своей матери в ежегодных летних визитах в Ниццу.
Палящее солнце поджаривало на своем пути всех тех, кто по неосторожности сунулся на улицу. Археологи из нашей группы, закутанные в немыслимые балахоны, с завистью смотрели на мой легкий белый сарафан. Благодаря смуглой коже вкупе с хорошим кремом от загара, я не боялась обжигающих лучей. Наша экспедиция подходила к концу: права на раскопки заканчивались этой ночью.
Беренис подарил нашей группе огромадный сюрприз, и лишь я осталась разочарована. Вытащив из древнего колодца, найденного на берегу, груду валунов, мы наткнулись на подземный коридор, причудливо бежавший в две противоположные стороны. Оба прохода были затоплены, но один из них, уходящий от моря под прямым углом, удалось откачать. Помогло и то, что постепенно каменный пол поднимался, а мутная вода оставалась внизу. Наша исследовательская группа углубилась в подземные лабиринты, и уже через день мы обнаружили тот самый храм, что по легенде построил 5000 с хвостиком лет назад Хор Аха для Исиды, когда просил богиню вернуть погибшую возлюбленную.
От воодушевления профессор Доминик чуть не расстался с жизнью: схватившись за сердце, он начал падать в продолжительный обморок и приложился бы своей крепкой головой к более крепкому валуну, но его успели поймать сильные руки египетского работяги.
Найденное святилище было в отличном для своего возраста состоянии. Стены покрывали надписи, слегка треснувшие колонны удерживали крышу. На алтаре даже сохранились древние амулеты и чаши.
Все пространство вокруг колодца тут же заполнили журналисты. Даже мне пришлось пару раз давать интервью, а профессор так вообще купался в лучах славы, прыгая от микрофона к микрофону, как засидевшийся в траве кузнечик, которому внезапно разрешили бузить.
— Ах, какое открытие! — закусывал от возбуждения Доминик свою верхнюю губу, дабы не плеваться слюной при разговоре. — Город Береника был основан, как известно, в 275 году до н.э. Птолемеем Вторым. Но этот храм старше на несколько тысячелетий! Мы на пороге того, чтобы переписать историю! Возможно, до Береники здесь было что-то еще!
Продолжение на странице~>