Начиная работу с подшивкой, я первоначально планировала ограничиться кратким обзором. старых газет. Возможно даже, только одной первой старицы. Но кто ж его знал, что будет так интересно? И подумалось вдруг, что с моей стороны это будет натуральное жлобство - не поделиться таким эксклюзивом с людьми. Сквозь «еры» и «яти», непривычные приставки и окончания, слышатся голоса разумных, интеллигентных людей со словарным запасом и багажом знаний, не уступающим лучшим из моих современников. Итак, читаем:
Дела искусства
Ожесточенность политической распри делает с каждым часом позицию нейтральных вообще шаткой и ложной, однако до самых последних дней искусство и его деятели отстаивали свое право быть как бы в стороне, но сейчас некоторые из деятелей искусства сами добровольно покидают мирные посты служителей Аполлона и пробуют замахнуться лирой, как палкой. И тогда – совершенно необходимо таким, чересчур невоздержанным ревнителям греческого бога также показать хорошую палку, так как иначе их клевете и кощунствам не будет конца. Перед нашими глазами один из образчиков такого кощунства – заметка А. Ростиславова в «Вечернем Звоне» (27-го сего декабря). В ней напоминают нам об одном из прекраснейших проявлений древне - русского творчества, о создании лика Спасителя, для того напоминают, чтобы понять названный образ как угрозу, как средство оклеветания русской революции, для того только, чтобы спросить: «Откуда же низменно–человеческое, дьявольское в народном созидательстве русской революции?». Как совместить над толпами русского народа уже многовековое колыхание грандиозного прекрасного образа и современное колыхание красных знамен с безграмотными, грубыми, жестокими призывами? Но кто же они, эти сентиментально-злобствующие представители и деятели русского искусства, достаточно ли для них только хорошей палки, или же с ними придется считаться всерьез, как с нашей национальной «гордостью», как с нашей «культурой»?
Для лучшего выяснения нашего вопроса, позволю себе небольшое теоретическое отступление: требования к искусству в переживаемую нами эпоху чрезвычайно возросли, форма иных представляется совершенной лишь постольку поскольку она она отражает современный дух, потому и дело хулигана сейчас высоко-духовно и чрезвычайно в общественной жизни. Однако, роль художника высока только в теории, и всё сказанной мной является только фразой и утопией, т. к. на самом деле, мы видим, что участь художника в современном жизненном укладе это участь либо мученика, либо скомороха и проститутки. Искусство сегодняшнего дня это – или никчемная забава бездельника, или жалкая конкуренция с изделиями фотографа, или дрожащее проявление «Духа Божия», но для творца последнего искусства уготован проклятый круг… Воплощать во всех своего внутреннего Бога это значит сейчас неизбежно пустить его в торговый оборот, так как при современном строе высокими достижениями творчество, также обязательно торгуют и переторговывают как железом или сапогами, но торговать своим даром, это значит богохульствовать, не выявлять же своего внутреннего «дыхания Бога», - это значит, загашать свой талант… Бог же исход из проклятого круга?
И вот мы наблюдаем и у нас в России и на Западе, как некий закон судьбы, как некую гнуснейшую «норму», что у более одаренных художников жизненная стезя протекает так же, как у древнего святого, - отверженная, оплеванная и убитая… Но разве, может быть, терпима и тем более, поддерживаема такая «норма», такой строй «культурной» жизни? Там, где гибель наиболее изощренных и возвышенных дарований принимается, как нечто само собой разумеющееся, как непреложный закон жизни, там нельзя говорить о высокой духовной культуре, а только о власти хама над культурой.
Поистине начинает казаться, что мировой войне суждено было сыграть роль беса, таинственным образом, вселенного в стадо свиней, дабы обуяла свиней столь не свойственная им ярость, и они вверглись бы в пучину. Одной из самых жирных и мерзких свиней нашего недавнего прошлого был уклад художественной жизни и подтолкнуть эту свинью к обрыву – разве можно лишить себя такого удовольствия? – пусть она канет в Лету, навсегда и безвозвратно.
Так, - на наш взгляд – обстоит дело с той «культурой», о гибели которой с такой почтенной неутомимостью вопят новоявленные апологеты ее – разные Аверченки и Амфитеатровы, действительно, кое-кому тогда жилось недурно… «как жаба я в болоте». И до тех пор, пока деятели искусства, в большинстве своем, молчали, позволительно было думать, что невмешательство в политическую «злобу» дня показывает лишь сознательность и духовную высоту нашей художественной среды, что болото оказалось не насквозь зараженным и опустошенным, что в нем находились не только жабы… Увы! Отвратительное зрелище не миновало нас, со всех сторон выползают все новые и новые жабы, точно кто-то выкурил их, до сего времени тихо и трусливо притаившихся… Но тогда сама честь русской культуры требует, чтобы забывшим о почетной миссии искусства в национальной жизни было сказано спокойно и прямо: Вы смешны, когда в классовом и партийном ослеплении взываете к святыням нашей культуры. Пути духовной культуры неуловимы и таинственны, и ключи от нее не в ваших руках, иначе вы не могли бы сжать их в кулаки. Только хам, только тот самый хам, что издавна привык торговать, властвовать, потешаться хоть высокими достижениями искусства, только он мог помыслить замахнуться на народ культурными ценностями, как кулаком…
Народ в судорогах и болях, выявляя свою волю и власть, одновременно рушит и позорную власть хама над творческими достижениями культуры, а мы – деятели искусства, неужели мы настолько обтерпелись, настолько сжились с ним – с этим хамом, что не дерзаем даже помыслить о другом укладе жизни, более достойном и одухотворенном, и либо молчим, либо клевещем.
Клевещем… на что? На «народное созидательство русской революции» и русской культуры – дополню слова А. Ростиславова.
Итак, кто же подлинный враг и кто действительный представитель нашей живой, глядящей в грядущее, культуры?
Деятель искусства
Вопросы к докладам с мест
Город или округ
1. Вопросы о власти. 1) Когда власть перешла в руки Совета; 2) были ли при этом вооруженные столкновения (размеры); 3) каково положение в уездах с вопросом о власти; 4) что считаете необходимым предпринять для укрепления связи местной власти с Советом Народных Комиссаров; 5) упразднены ли должности губернских и уездных комиссаров; 6) каковы отношения между органами самоуправления: городскими и земскими; 7) организована ли красная гвардия, как и где; 8) осталась ли милиция.
11. Вопросы об организации суда. 1) Что предпринято в отношении реорганизации суда; 2) введены ли революционные трибуналы; 3) введены ли местные суды и как организованы следственные аппараты; 4) какие еще правительственные учреждения подверглись реорганизации и в чем выразилась эта реорганизация.
111. Вопросы экономические. 1) Как обстоит дело с продовольствием; а) каков хлебный паек (1 ф., ¾ ф., 1/3 ф.), б) как идет подвоз хлеба и откуда, в) что предпринято для связи и обмена с деревней и другими районами, г) в каком состоянии в настоящее время продовольственные организации. 2) Как обстоит дело с финансами: а) введен ли контроль в государственном и частных банках, б) в чем выражается этот контроль, в) какие ссуды и где испрашивались г) какие произведены изменения в налоговой системе, д) какие применялись меры для устранения нужды в денежных знаках, 3) Как обстоит дело с промышленностью: а) число рабочих работающих, число рабочих безработных, число заводов и фабрик (крупн. и средн. пром.), б) приблизительный характер промышленности в) введен ли рабочий контроль, как он организован, г) отношение к контролю предпринимателей и как оно выявилось, д) имеются ли при Советах органы, регулирующие экономическую жизнь, или нет, е) были ли государственные и частные органы, регулировавшие промышленность и какова их позиция сейчас, ж) какие предпринимались меры борьбы с безработицей з) производилась ли национализация (секвестр, конфискация) фабрично-заводских предприятий и кем и как они финансировались, и) приступлено ли к демобилизации, к) кто вырабатывал планы демобилизации, л) что делают с военными заказами, м) на изготовление чего переводят заводы (с-х машины, вагоны и т.д.) н) совершается ли производство демобилизованных заводов по определенным заказам, или нет, о) от кого имеются заказы (земства, с-х тов. и т.д.) и п) на какой род производства легче и успешнее могли бы перейти демобилизованные предприятия.
1У. Вопросы о земле. 1) Проводится ли вопрос о земле в деревнях и под чьим ближайшим руководством; 2) роль земельных комитетов в этом; 3) сопровождался ли эксцессами переход земли и инвентаря к земельным комитетам; 4) отношение крестьян к лесам и недрам; 5) каковы отношения крестьян к безземельным с-х рабочим; 6) отношение крестьян к культурным хозяйствам, подлежащим превращению в показательные; 7) какие изменения произведены с городскими землями 8) имеются ли хозяйства с животноводством (какие) и в чьих они руках 9) созывались ли и когда губ. и уездн. крестьянские съезды.
У. О гарнизонах . 1) Численность местных гарнизонов; 2) из значение в советской работе; 3) степень революционной дисциплины, определяющей боевую революционную силу гарнизона; 4) вызовет ли кризис в советской работе демобилизация гарнизона и как и чем предполагают Советы смягчить этот кризис; 5) на какие организованные революционные организации предполагают опираться Советы после демобилизации, в смысле обеспечения своей позиции против контр-революции.
Бюро фракции с. - д. большевиков
Учредительного Собрания
Бюро фракции просит все провинциальные организации прислать ответы на поставленные в анкете вопросы к 5 января 1918 г.
Адрес: Петроград, военная гостиница «Астория», № 501, Бюро фракции большевиков Учредительного Собрания.
Конфликт с Румынией
Ультиматум
Румынскому правительству от Совета Народных Комиссаров
Начальник 49 революционной дивизии передал нам протест относительно поведения румынских властей. Румынские власти не только не считаются с выборным положением в русской армии и не хотят вступать в соглашения с избранными начальниками и представителями комитетов, но и захватывают фуражные запасы наших войск. В силу этого лошади 49 дивизии остаются без фуража. Передвижение полков задерживается румынами силою оружия. Один из полков 49 дивизии, именно 194 Троицко Сергиевский полк был окружен румынами, подвоз провианта отрезан, полк разоружен и отведен в тыл. Румынские власти арестовали избранный комитет 195 полка и австрийских офицеров, приглашенных, как гости, в штаб 195 полка.
Совет Народных Комиссаров требует от румынского правительства освобождения арестованных, наказания произведших аресты, беззаконные и бесчинные действия румынских властей и гарантий, что подобные действия не повторятся. Неполучение ответа на это наше требование в течение 24-х часов, будет рассматриваться нами как новый разрыв, и мы тогда будем принимать военные меры, вплоть до самых решительных.
Председатель Совета Нар. Ком. В. Ульянов (Ленин).
Верховный главнокомандующий Н. Крыленко.
Народный Комиссар по военным делам Н. Подвойский.
Правительственное сообщение
Поведение румынского правительства давно уже возбуждало опасения всех искренних сторонников советской революции и советской власти в России. Румынское правительство вело себя не только враждебно, но все более и более вызывающе. 31-го декабря Советом Народных Комиссаров был получен формальный протест начальника 49-й революционной дивизии против поведения румынских властей. Протест подписан начальником дивизии Борисом Сорокиным и председателем полкового комитета 196 пехотного полка Иваном Тулкиным, избранным представителем дивизии.
Командующий дивизией, избранный на эту должность при проведении в жизнь выборного начала в 4-й армии, от имени всех солдат решительно протестует против действий румынских властей, которые не только не считаются с нашим выборным положением и не хотят вступать в соглашения с избранными начальниками и представителями комитетов, но дошли до неслыханно-изменнических враждебных действий. Румынские власти отрезали 49 дивизию, захватили ее фуражные запасы. Мало того: они силой окружили 194 Троицко Сергиевский полк, разоружили его и отвели в тыл. Избранный комитет 195 полка был арестован. «Если предательски арестованные не будут освобождены, - говорится в протесте, - мы готовы выступить с оружием и заставить силою оружия освободить арестованных».
Чтобы предотвратить войну между русскими солдатами и румынскими, которых несправедливо было бы наказывать за бесчинства их властей, Совет Нар. Ком. Решил принять экстраординарную меру, чтобы наказать румынские власти. Было отдано распоряжение о немедленном аресте румынского посольства и румынской военной миссии. Это распоряжение было приведено в исполнение. Затем по радио был постан ультиматум румынскому правительству. Текст этого ультиматума печатается выше полностью.
Надо принять во внимание, что румынские крестьяне подвергаются неслыханной эксплуатации румынских помещиков. Зверства этих последних вызвали в 1907 году восстание румынских крестьян, подавленные с обычной, со стороны эксплуататоров, жестокостью. Естественно, что для социалистического правительства России важнее всего было избегнуть войны с румынскими крестьянами и в то же время с особенной наглядностью показать румынскому народу, что мы, русские революционеры, ни перед чем не остановимся в борьбе против румынского правительства и румынской монархии. Обычные дипломатические формальности должно было принести в жертву интересам трудящихся классов обеих наций.
В час дня 1 января американский посол по телефону сообщил Ленину, что весь дипломатический корпус желает быть принятым в 4 часа во главе с деканом (старейшиной), каковым американский посол и является. Посещение состоялось в 4 часа дня, и ниже печатается журнал, составленный секретарем комиссариата по иностранным делам. Из членов Совета Нар. Ком. Присутствовали Ленин и Сталин, Троцкого заменял член коллегии тов. Залкинд.
На основании обещания, данного Лениным, вечером 1 января собрался Совет Нар. Ком. Арест румынского посольства был признан единогласно мерою правильною. Вместе с тем, было выражено согласие удовлетворить единодушное желание дипломатического корпуса и освободить румынского посла, так как цель ареста, - именно: выражение этим решительного протеста – была уже достигнута. Кроме того, перед самым заседанием Сов. Нар. Ком., без 20 минут в 8 часов вечера 1 января была получена из достоверного источника следующая телефонограмма, принятая тов. Залкиндом:
«Американский посол заверяет, что он немедленно по освобождении Диаманди (рум. посол) поедет к нему с протестом по поводу нападения румын на русские войска и сделает через американского представителя в Румынии соответствующее заявление румынскому правительству. Он рассматривает акт ареста Диаманди как формальное выражение протеста русского правительства против действий румынского командования».
Приняв во внимание, что эта телефонограмма наглядно подтверждает с одной стороны, достижение нами цели выразить самый резкий протест, с другой стороны, что мы можем с пользой для дела предоставить теперь румынского посла воздействию на него других послов, Совет Нар. Ком. единогласно постановил румынского посла освободить, сообщить ему, что в три дня должны быть приняты меры к освобождению арестованных румынами русских солдат.
Посещение Совета народных комиссаров
дипломатическим корпусом
1 января 1918 г., в 4 часа 16 минут пополудни, в Смольный, к Председателю Совета Народных Комиссаров т. Ленину явились все пребывающие в Петрограде представители дипломатического корпуса. Представивши своих коллег т. Ленину, старейшина дипломатического корпуса, американский посол Фрэнсис обратился с заявлением, в котором указал, что считает своим долгом поставить в известность Совет Народных Комиссаров об аресте одного из членов дипломатического корпуса, румынского посланника Диаманди, и что весь дипломатический корпус, в полном составе представителей как союзных, так и нейтральных стран, протестует против самого факта ареста дипломатического представителя, независимо от причин, по существу не подлежащих обсуждению, побудивших к этому акту с их стороны. После сделанного заявления, г. Фрэнсис вручил т. Ленину следующий меморандум за подписями представителей дипломатического корпуса (перевод с французского): « Мы, нижеподписавшиеся, главы дипломатических миссий всех наций, представленных в России, именно: Соединенных Штатов С.А., Японии, Франции, Швеции Норвегии, Швейцарии, Дании, Сиама, Китая, Сербии, Португалии, Аргентинской республики, Греции, Бельгии, Бразилии, Персии, Испании, Нидерландов, Италии и Великобритании, глубоко оскорбленные арестом румынского посланника, и подтверждая солидарность по поводу нарушения дипломатической неприкосновенности, признанной в течение веков всеми правительствами, заявляем о необходимости немедленного освобождения г. Диаманди и членов его посольства.
Петроград, 1 (14) января 1918 г.
Господину Владимиру Ульянову-Ленину, Председателю Совета Народных Комиссаров».
Тов. Ленин заявил, что румынский посол Диаманди был арестован в силу чрезвычайных обстоятельств, никакими дипломатическими трактатами, и никакими дипломатическими обрядностями не предусмотренных.
Французский посол Пуллен указал, что существуют обязательные международные нормы, в силу которых арест господина Диаманди является актом недопустимым и что он протестует против личного задержания коллеги Диаманди, независимо от всяких причин, в обсуждение которых он вступать не может и просит о немедленном освобождении румынского посланника как представителя Румынии. После этого тов. Залкинд огласил в переводе на французский язык следующую телеграмму: «Фуражные запасы 49-й пехотной дивизии захвачены румынами… передвижение полков задерживается силой оружия, один из полков дивизии, именно 194-й Троицко-Сергиевский, был окружен румынами; подвоз провианта отрезан, после чего полк был разоружен и отведен в тыл… румынами был арестован выборный орган комитета 194 полка и передан высшим румынским властям…
Мы готовы, если предательски арестованные не будут освобождены, сейчас выступить с оружием и заставить силой оружия освободить арестованных.
Начальник дивизии Борис Сорокин,
Председатель комитета 194 полка Иван Чулкин».
Подлинность телеграммы была проверена у главковерха и через Брест.
Тов. Ленин не согласен, что репрессии в отношении представителя страны, формально нам войны не объявившей, и в то же время окружившей нашу целую дивизию, морящей ее голодом, обезоружившей ее, арестовывающей ее выборных лиц, являются, вообще говоря, недопустимыми.
Пуленс подчеркивает, что обеспечение свободы и неприкосновенности личности членов дипломатического корпуса является обязанностью Совета Народных Комиссаров и указывает, между прочим, на случай набега вооруженных солдат на квартиру одного из его коллег. Итальянский посол указывает, что этот случай имел место с ним лично, причем разгрому подвергся его винный погреб. На вопрос, когда это случилось, ответ гласит: «в 3 часа минувшей ночи», на что следует изъявление тов. Залкиндом удивления, что о таком случае правительство ставится в известность послом лишь через 13 часов после события.
Слово берет Пуленс, который предлагает пока оставить в стороне вопросы о разгроме винного погреба итальянского посла и предлагает вернуться к вопросу об освобождении г. Диаманди, личность коего, как дипломатического представителя, является, как и личность каждого из остальных посланников, - неприкосновенной.
Тов. Ленин возражает, что для социалиста жизнь тысяч солдат дороже спокойствия одного дипломата.
Бельгийский посланник Дестрэ (ошибка стенографиста, надо было писать де Бюиссере ) полагает, что нельзя наказывать г. Диаманди за преступление, им не совершенное и возлагать на него юридическую ответственность за действия румынского высшего командного состава. Едва ли можно будет избегнуть кровопролития такими репрессиями, скорее можно будет достигнуть этого, умиротворив страсти освобождением посланника, тем более, что все прочие государства никогда и ни при каких условиях не посягнут на неприкосновенность дипломатических представителей Совета Народных Комиссаров. Тов. Залкинд выражает надежду, что предыдущие заявления являются гарантией неповторения актов нарушения международных норм со стороны отдельных правительств. Г-н Фрэнсис высказывает уверенность, что положение сможет быть выяснено в течение ближайшего времени, и что освобождение г. Диамади подкрепить справедливое доверие со стороны цивилизованных стран к Рабочему и Крестьянскому правительству. С очень горячей речью выступает сербский посланник Сполайкович, подчеркивающий, что Сербия, бывшая после совершенного на нее возмутительного покушения, в положении отчаянном, тем не менее, австрийского посла не арестовала, и взывающий во имя чести России и революции к Совету Комиссаров с просьбой об освобождении румынского посланника.
Тов. Ленин, отвечая Сполайковичу, говорит, что он вполне разделяет возмущение Сполайковича агрессивными и империалистическими действиями Австрии и Германии, но в то же время никакими репрессиями в отношении дипломатических представителей война избегнута быть не могла; теперь же народы, войны не желающие, думают всеми мерами войну предупредить.
Фрэнсис указывает, что арест г-на Диаманди является крупной ошибкой, которая вообще может лишь отдалить столь желанный мир.
Тов. Ленин указывает, что заявление старейшины он понимает, как заявление всего дипломатического корпуса.
Пуленс (здесь и выше возможна ошибка стенографиста, речь может идти о французском после Пуллене ) подтверждает это и просит о скором ответе, добавляя, что весьма желательно, чтобы Диаманди был освобожден сегодня же.
Тов. Ленин заявляет, что он сегодня об этом доложит Совету Народных Комиссаров в интересах скорейшего разрешения вопроса.
На этом, в 4 ч. 45 мин. Заканчивается беседа с представителями дипломатического корпуса.
От редакции
В наши руки попала целая серия секретных документов, разоблачающих предательскую и провокаторскую роль румынского правительства. С завтрашнего дня мы начинаем печатание этих документов.
Знатные иностранцы
( О писателях из «Новой Жизни»)
Одному из сотрудников «Новой Жизни» (А. Кудрявцеву) посчастливилось вырваться из компании геморроидальных нытиков и ханжей, неумолчно испускающих жалобные стоны на всю страну со столбцов его газеты. Он проехался по России и в вагоне увидел… живого большевика-рабочего. То есть, не то чтобы большевика, но все-таки рабочего, неблагонадежного по большевизму. Сам рабочий объявил себя г. Кудрявцеву беспартийным, но г. Кудрявцев ему не поверил – совершенно справедливо. Мы тоже не верим. Собеседник Кудрявцева – самый несомненный большевик. Но он умолчал о своей партийности. Вероятно для того, чтобы не огорчать беседующего с ним знатного иностранца. Ибо, назвав себя большевиком, он в глазах новожизненца потерял бы половину кредитоспособности и симпатичности. А так, в качестве беспартийного, удосужился хоть какого отзыва о себе: («Новая Жизнь» № 204).
«Меня поразила в этом скромном и застенчивом человеке необычайно высокая сознательность, умение подойти к явлениям жизни с самой их реальной стороны и громадный интерес к общественным делам. Это один из тех представителей рабочего класса, кому мы обязаны элементам порядка и организации, какие еще остались в российском государстве. И если нам суждено выйти с честью из переживаемого нами развала, - то выйдем мы из него и спасемся от гибели благодаря беспартийным, но подлинным героям»…
Вот ведь хорошо пишут о большевике, если он не назвался большевиком.
Ибо, признайтесь в вашей уловке товарищ Кутасов: ведь это вы, Нязепетровский большевик, едущий на железнодорожный съезд с Зап. - Уральской дороги беседовали с попутным иностранцем о делах Нязепетровского завода, пущенного скоротечно в ход не без вашего личного горячего участия? Не смущайтесь, товарищ Кутасов тем, что о вас в таких лестных выражениях пишут на всю Россию. В сущности, все правильно в аттестации новожизненца. Ново лишь то, что рабочего хвалят на страницах этой злобной, алчной газет..ты, где даже Горький, духовный отец Павла Власова и Андрея Находки безнадежно ослеп на оба глаза и никаких Власовых, никаких героев на пролетарской улице не обнаруживает.
Нужно считать прямо-таки счастьем, что путешествующий знатный иностранец из «Новой Жизни» встретился с рабочим-большевиком и имел случай просто по-человечески а не по-базаровско-авиловски поговорить с ним. Перед ним открылась истина. Пролетарии, истинные герои современности, на своих плечах сдерживают остатки хозяйственного порядка, потрясенного войной. Пролетарии, плохо подготовленные, лишенные интеллигентных руководителей или помощников, протыкаясь и падая, творят новую жизнь, поддерживают в старой жизни все, что в ней остается здорового, ценного.
Колоссальны подвиги пролетариата, никем со стороны (даже благожелательными «социал – демократами» из «Н.Ж.» неизмеримые и не оцененные.
Но для этого творчества пролетариату необходим … определенный правопорядок, а именно, власть Советов. Иначе все его творческие потуги обречены на разгром извне, как это было в времена Керенского, Церетелли, Скобелева, Чернова.
И когда пролетариат уже побеждает, когда он овладевает государственной властью, когда власть переходит именно к Советам, выступают на сцену новожизненские экономисты, политики, финансисты, беллетристы, фельетонисты и стремятся помочь Каледину и Корнилову в их попытке сорвать Советскую, т.е. пролетарскую власть. И у Корнилова, и у Базарова с Авиловым одна навязчивая мысль:
- Ах, если бы лопнула скорее большевистская, т.е. пролетарская власть…
Результатов от чаемого кружения большевизма Каледин и Авилов ждут разных, но ближайшая цель у них общая – разгром Советской власти.
Для нязепетровцев, за которых так искренне порадовался сотрудник «Новой Жизни» г. Кудрявцев, торжество «Новой Жизни» над Советской властью означало бы: разгром всего их начинания, репрессии против зачинщиков, голод, озлобление и отчаяние масс, потерю в окружающей крестьянской среде всякого доверия к революции.
Чтобы эти перспективы не показались выдуманными, я дополню рассказ «Новой Жизни» о пуске Нязепетровского завода несколькими штрихами.
Нязепетровский завод в начале ХХ века
Завод этот принадлежит богатейшей английской компании «Акц. Общество Кыштымских горных заводов», во главе которого стоит небезызвестный быв. Член Госсовета Ф.А. Иванов (на Урале его именуют за плебейское происхождение «Филькой» Ивановым). Иванов и Пальчинский – важные винтики одного и того же механизма, именуемого советом съезда уральских горнопромышленников. А где Пальчинский, там могила всякому револю(ционному рабочему движению)
Нязепетровский завод стоит более 2-х лет. С февральских дней рабочих окрылила надежда пустить завод. Ходили. Просили. Ходатайствовали. Безрезультатно. Образовался в Екатеринбурге Окружной совет раб. и солд. деп. (большевистский). Здесь рабочие встретили идейную поддержку. Началась агитация среди рабочих Кыштымского округа: собрать для нязепетровцев оборотные деньги на первое время. Пока – только агитация. Деньги потекли.
Всполошилась администрация округа в Кыштыме. Заволновалось правление в Петрограде (Ф. Иванов). Был пущен в ход весь механизм власти.
Пермский губернский комиссар Турчевич (меньшевик) отдает уездному комиссару бесстыдное распоряжение в таком роде: «Правление Кыштымского округа узнало, что ведется преступная (так и написано «преступная») агитация за сбор денег в пользу нязеперовцев на пуск завода. Предлагаю агитацию пресечь, виновных привлечь и т.д.»
Уездный комиссар Толстухов (той же оборонческой породы делец), получив «бумагу» из Перми, направляет ее еще дальше, и в том же, полицейско-керенском духе, предписывает кыштымской волостной земской управе (большевистской), не только «пресечь агитацию и привлечь виновных», но и охранять имущество английских капиталистов от захватчиков-рабочих.
Кыштымские большевики, посоветовавшись с пишущим эти строки как с представителем ур. обл. совета, решили ответить начальству примерно так как запорожцы ответили султану.
А няжепетровцы пустили свой завод не только с одобрения екатеринбургских большевиков, но даже с компетентной санкцией заводского совещания по обороне (чиновничье хозяйского состава), которое убедилось в выгодности начинания, ибо (в складах имелся) запас топлива и сырья, заготовленного до войны по баснословно низким ценам (для нынешнего рынка). Так дело и пошло. Самочинный захват произведен. Нязепетровцы ликуют и работают.
На их и наше счастье подоспел переворот 25 октября, который оградил их «тыл» от наскоков власти.
Но скажите, господа Базаров и Авилов, что ждало бы нязепетровцев, если бы октябрьскую революцию удалось подавить Керенскому с Авксентьевым? Или если бы октябрьской революции не случилось, если бы продолжал хозяйничать Керенский, а за его спиной Пальчинский и Коновалов (столь чтимый Максимом Горьким)? Ответить не трудно.
«Благороднейший, честнейший» Цереттели уже давно предписывал не допускать захватов. Не менее «благородный» Авксентьев, заменивший Цереттели, подтвердил недопустимость захватов и для вящей убедительности, насажал в тюрьмы уйму мужиков-захватчиков.
Если бы у власти остались те же Черновы и Авксентьевы, хотя бы и в другой комбинации, (однородное) социалистическое министерство, например, рекламируемое «Новой Жизнью», то Филипп Антонович Иванов, директор кыштымского акционерного общества, нашел бы управу на захватчиков, и нязепетровцам пришлось бы туго.
А власть Советов означает, что никакой Филька Иванов, никакой Пальчинский не смеют изнасиловать волю пролетариев, которые хотят жить честно, трудиться и больше ничего.
Это означает, что в Нязепетровске - власть у пролетариев. В Кыштыме - тоже. В Екатеринбурге – тоже. В Петрограде – тоже.
«Власть Советам» звучит в сердцах измученных пролетариев, как благовест, как весть о возрождении.
И когда чисто одетые, безукоризненно причесанные господа вопиют: «Вся власть Учредительному собранию», нязепетровцы и прочие народы рабочей и крестьянской России начинают соображать практически:
- А не вылупится ли из этого яичка тот же Чернов с теми же Авксентьевыми? Не пойдёт ли на смарку власть Советов? Не протянется ли, как бывало из-за «социалистической» спины Чернова хищная лапа Пальчинского, «Фильки Иванова», одним словом, - всероссийского «Центрохапа»?
- Пожалуй что так. Чернов есть Чернов. И больше того что он дал – не даст.
Тогда нязепетровцы, наученные горьким опытом социалистических министерств, крепче сжимают винтовки в руках и, стиснув зубы, отвечают решительно и бесповоротно:
- Вся власть Советам. Никаких уступок – иначе гибель. Иначе – Пальчевский.
- Вся власть Советам, и никакое Учредительное Собрание, даже самое левое, не может заменить Советской власти на местах и в центре.
Поймут ли это знатные иностранцы из «Новой Жизни», по рассказам странниц богомолок изучающие жизнь и лишь в вагоне случайно встречающие истинных героев и творцов настоящей жизни (без кавычек)? Едва ли.
Я постараюсь все таки показать им уголок пролетарского Урала, где такие герои, какой описан в статье г. Кудрявцева, исчисляются сотнями,
Где пролетарское творчество охватывает все стороны жизни, но где суровый опыт показал, что вне Советской власти – нет простора творчеству, где именно поэтому масса становится большевистской.
Пусть имеющие уши услышат.
Л. Сосновский
Послесловие: Хотелось бы сказать пару слов по итогам написанного-прочитанного, да уж ладно, потерплю до окончания первого номера. Но от одного замечания не удержусь. Казалось бы, кого могли выбрать своим командиром малограмотные солдаты 49-го полка? Набрала в поиске: "Борис Сорокин". Наберите и вы, для быстроты поиска наберите так: "Борис Сорокин, поэт".