Это известие настигнет в осенний день
«абонент недоступен, абонент недоступен»
Пробежит по лицу раздражения тень,
Ты ударишь ладонью в ладонь, как в бубен.
И потом пару раз, набирая мой номер
Будешь думать, что я за границей…
«ну не помер же, ну ведь не помер?»
Скоро день рождения – повод повеселиться.
Просто по своей дурацкой привычке
Уехал смотреть мир и выключил телефон…
А я уже проводил последнего дня электричку,
Да и вышел вон.
**
И был, мне кажется, тогда апрель.
Уже весна просыпала проталин
ковёр на снег, и лёгкая свирель
весёлых птиц укутывала Таллинн.
И, кажется, я счастлив был тогда.
И плыл по волнам сбывшихся мечтаний,
и были лучезарны берега,
ещё не тронуты проклятьем увяданий.
Я молод был. В желании простом
оставить в вечности об этом счастье память,
я в не застывший наступил бетон.
Где этот след? Я всё хочу исправить.
Всё вспять вернуть и заново в апрель
в прекрасный Таллинн, слушать птиц свирель.
**
Она уйдёт. Они всегда уходят
в один ненастный и холодный день
туда, где тени страсти хороводят,
оставив дома смятую постель.
Не остановит сердце ритм и даже,
мне хватит воздуха, чтоб крикнуть в темноту:
«Мой опыт, как всегда, стоит на страже,
когда в любви без шансов я тону».
Но всё-таки, но всё-таки в остатке,
в сухом остатке памяти моей,
Я буду помнить запах кожи сладкий
и шёпот твой: «Иди ко мне, скорей...».
**
Лёд плавится под жаром нежных рук,
но пламя застывает в хладе взора,
и в шаге страсть от полного раздора,
когда за первой фразой разговора
маячит тень предутренних разлук.
И на паркет стекает стеарин,
и тени на обоях водят танцы,
что создали огней протуберанцы.
А мы с тобой вдвоём как иностранцы
на разных диалектах говорим.
Где этот миг, когда бродяга март
столкнул огонь и лёд в войне жестокой?
Ты стала гибелью моей зеленоокой,
желанной и от этого далёкой,
даря и отнимая жить азарт.
И, кажется, нас разделяют страны.
Твой север, ну а мне достался юг.
Меня сжигает жар твоих холодных вьюг
(непознаваем вечной жизни трюк),
где взмах руки смертельнее катаны.
**
Жил-был дракон (начало для баллады).
Дракон был стар (вполне себе сюжет).
Но шепчешь ты: - Пожалуйста, не надо.
Драконов, как известно, в мире нет.
Как это нет? А я? Чем не дракон?
Живу давно, колюч, смешлив, начитан.
На полке в баре с "пламенем" флакон.
Полёт в кровать заранее просчитан.
Смотрю на мир сквозь призму прошлых бед.
Сарказм, ирония, циничная улыбка
Хвосту подобно оставляют след.
Считать иначе - глупая ошибка.
Чуть рядом жертва, сразу на охоту.
Чего уж там, люблю свою работу.
**
Становится светлее вечерами.
Становится теплее с каждым днём.
Мы реже Ангелов в защитники зовём.
Мы реже освещаем дом свечами.
В приятных сумерках неявные угрозы
прогулок по окраинам смешны.
Мы стали по весне чуть-чуть грешны -
тому виной ушедшие морозы.
Смешно грешить в пургу и холода.
Сугробы не способствуют веселью.
Они друзья жестокому похмелью,
что оставляет "трудная вода".
Итак, апрель, да что там, май почти.
Светло как днём, а, глядь, уже и вечер.
И вижу я, ты мне идёшь навстречу.
Ты совпаденьем это не сочти.
**
Твой запах на английских простынях,
А стены помнят, как плясали тени.
Мы были вместе в пляшущих тенях,
Как два актёра на постельной сцене.
Ладонь моя ещё тепла тобой,
И помнят эхо страсти покрывала.
И комната, в которой жаркий зной
Ты самым древним танцем зажигала.
Две нежные лианы твоих рук
Меня вплели в чарующие танцы.
Я был натянут словно звонкий лук,
И рвались в небо искр протуберанцы.
Мы зажигали вечные огни,
что освещают миру жизни дни.
**
Спи, дитя. Сверкают звёзды
Над твоею головой.
Спи, дитя. Роняет слёзы
Дождь, идущий над Невой.
Спи, дитя. К мирам чудесным
Унесёт тебя корабль.
В край, где лишь про счастье песни.
В славный город Нихерабль.
Спи, дитя. Лихие беды
Пусть пройдут, тебя не тронув.
Станешь ты (шептали Веды)
Победитель миллионов.
Спи, дитя. Святое время,
Где душа твоя безгрешна.
Подрастёшь, и жизни бремя
Осознаешь ты, конечно.
А пока, на небе ясном
Хороводят звёзды танцы,
Спи спокойно сном прекрасным,
Сном счастливого засранца.
**
Не сходи с ума от счастья -
это всё весны обманы.
Прячут боли и ненастья
наших глупых чувств туманы.
Не сходи с ума. Полёты
в небесах небезопасны.
Ну, какие мы пилоты?
Как пилоты мы ужасны.
Не сходи с ума. Весною
снег сойдёт, уйдут морозы.
И над сочною травою
зацветут по новой розы.
Не сходи с ума, Планета.
Люди жертвы не оценят.
Грозы мая, ливни лета
гладь воды напрасно вспенят.
**
"Ищет полиция, ищет милиция,
ищут спецслужбы нашей столицы,
ищут давно и не могут найти" -
точку известную как точка "G"
С ног уже сбились бедные люди,
о точке мечтают словно о чуде.
Ночью сменяется трудная ночка,
но не доступна секретная точка.
И можно забить, объявив нереальным,
вредным, ненужным и аморальным.
Но на курортах Сочи и Ниццы
о точке секретной твердят очевидцы.
Что место узнали, что тайну познали,
но тайну хранить от других обещали.
А все остальные (как дураки)
страдают и ищут проклятую "G".
**
Я выйду из дома, я выйду из дома
под яркое солнце, под капли дождя.
Я выйду, как к старой и доброй знакомой,
Планете весенней. Встречайте меня!
Я выйду, и буду по лужам носиться.
На жёлтых газонах рискуя попасть
в собачьи какашки, обёртки от пиццы,
и в прочую улиц весенних напасть.
Я встану на крыше. И руки раскинув,
представлю себя быстрокрылою птицей.
Способным, навеки все беды покинув,
в сиянии небес навсегда раствориться...
**
Предчувствие любви -
предчувствие потерь.
И так ранимы мы,
что просим: «Не теперь».
Нам кажется, пока
нам узы не нужны.
У чувства ручейка
пути страстей сложны.
Мы думаем: "Свобод
дороже воздух нам".
И дарит небосвод
свободу дуракам.
А став свободным вдруг,
Ты ценишь уз уют.
Другие, милый друг,
любовью их зовут...
**
Загадала желание девушка:
счастья и денег.
Загадала желанье старуха:
здоровья и дней.
Загадал стать спокойным
седой неврастеник.
Загадал несчастливый влюблённый:
Не думать о ней.
Загадали цветы:
стать красивым букетом.
Загадала река:
стать морскою волной.
Загадала погода:
Быть жаркою будущим летом.
Суета загадала:
Познать наконец-то покой.
Загадала невеста:
Не ставить рога жениху.
Загадала подруга невесты:
грехи Таиланда.
Загадал и жених:
подругу невесты саму.
Загадали на землю обрушить
это тяжкое небо Атланты.
Я тебя загадал, ты меня загадала,
А всего-то делов -
в тёмном небе сгорая, Звезда умирала...
**
...а время роняет капли секунд в море вечности.
И хочется думать, заблуждаясь в слепой беспечности,
что скоротечность отпущенных сроков
не для нас.
Что мы — избранные в тайном клубе пророков.
Что лишь к нам, никогда на порог
не придёт в одеяниях чёрных Дева,
чтоб цинично, но в рамках своего ежедневного дела,
указать, что истёк и для нас,
отпущенный временем, срок.
Что лишь мы неподвластны этому аду
вечно спешащих часов.
Потому что когда-то давно
в отголосках пророческих снов
было нам откровение, что вечность — наш скорбный удел.
Я и сам эти сны, в юности ранней смотрел.
Но время, роняя капли секунд в океан вечности,
давно излечило меня от подобной беспечности.
**
Загадочной вуалью занавесим
Всю недосказанность улыбок.
Огромный мир вдруг стал ужасно тесен
И зыбок.
За смайлами, за множествами точек
Я чувствую дыхание весны.
Шум талых вод, и ароматы почек,
И сны.
И лёгкого румянца вдруг багрянец.
И долгое раздумье над ответом.
И есть ещё согласие на танец -
Обетом...
**
Только дым и холодного кофе чаша,
Ночь, темно. В обрамлении рифм
Вдруг исполнило сердце ритм,
О котором не помнил даже.
Сожалею, что бросил курить.
В дыме белом увидел бы тени
Тайных дум, и наивных сомнений,
И боязни непонятым быть.
Но на белой стене бытия
Воедино сплетаются Руны.
И играют сердечные струны
Для тебя...
**
Сложу сегодня скромности доспехи
у алтаря невинности. Луна
сокрыта тучами и плотские утехи
у голожопого Амура-шалуна -
природою вручённым эксклюзивом.
Колчан от стрел избавить бы пора.
Мысль о любви идёт насквозь курсивом
на кончике невечного пера.
Остры Амура стрелы и опасны.
В кардиологии свободных коек нет.
Но просьбы снисхождения напрасны -
натянут лук, заряжен арбалет...
**
В окно вползут туманы сожалений,
у двери ляжет на ковёр усталость.
В кровати ждёт полночных исступлений
прекрасная. Но всё, что мне осталось —
в кофейнике бурлящем на плите,
да в холодильнике на полке.
Вот разве что мечты, но ведь и те...
В душе тоска, на сердце воют волки.
Свеча горит и танцами теней
спектакли на обоях хороводит.
Ещё один из миллиона дней
в раздумьях о несбыточном проходит.
И в тишину уходит эхом день,
нырнув лучом за туши мёртвых зданий.
Намокший плащ в прихожей скинет лень,
пронзив меня кинжалом оправданий...
**
Я прольюсь на тебя ушатом
тёплых, летних, небесных вод.
И с тобою побуду рядом,
нежно трогая твой живот.
Нежно плеч и спины касаясь.
И с причёской смешавшись твоей,
буду счастлив и улыбаясь,
воспою радость летних дней.
А ты мокрая бегать будешь,
вся во мне и со мною вся.
Как и я потревожив лужи -
молодая подруга дождя...
**
Увидел вдруг я в бутылке водки -
никто не счастлив. В безумной гонке
к обманам счастья желают люди,
чтоб на террасе с вином в бокале
смотреть на море и чтоб на блюде
морепродукты лежали рядом.
Ласкало чтобы влюблённых взгляды
спокойной синью и кораблями.
Чтоб оживало оно порою.
Я сам об этом мечтаю тоже,
и заклинаю в молитвах: «Боже!
Покоя дай мне, я умоляю.
Чтоб на террасе с вином в бокале
иль у камина в просторной зале
смотреть, как время роняет слёзы -
секунды в мысли и в вечность грёзы».
**
Полунамёками пришитые надежды
К костюму для прогулок при луне.
Какие, право, странные одежды
На мне.
А на тебе вуаль из обещаний
И шаль неосторожных быстрых слов,
Как символ окончательных прощаний
И снов.
И я закован в пошлость словно в латы.
Ты строишь злой издёвки стены.
Не мудрено, что нам наградой —
Измены.
**
Шляпу надвину на лоб и уйду в ненастье.
В серую мглу туманов из мрака ночи.
Нити свои белёсые тянет в счастье
зло повседневности, радость опутать хочет.
Плащ на ветру словно флаги полощет ветер.
Дождь на щеках имитирует слёзы боли.
Вязь из морщин мимических и отметин
не изольёт в тетрадку рассказ о доле.
Не проронив ни звука открою ставень.
Не прокричит сова о моём уходе.
В старом камине ярче не вспыхнет пламень.
Смысла не будет вовсе в таком исходе.
Просто под шляпой взгляда огонь холодный
яркой звездой отметит границу ночи.
Там одинокий Призрак Любви голодный
из предрассветной мглы надо мной хохочет...
**
Весна орала: «Люди, я пришла!»
Просыпав солнце под ноги. И в лужах
как на экране позабыв о стуже,
куда-то плыли облака.
Игла сосулек пришивала к небу
домов красивых щедрое тепло.
Над городом гуляя, запах хлеба
дарил надежд на лучшее добро.
И зло ретировалось. И Планета
сияла, сокрушая грех невежд,
Что за весной придёт с дарами лето
пусть с опозданием, но сбывшихся надежд.
**
Я живу на краю земли.
И со мною весёлый пёс.
Я зову его - Джерри Ли.
У него коричневый нос.
У него очень чуткий нюх.
Он не сильно-то и брехлив.
Он не любит январских вьюг,
Когда в белой слюде залив.
Пёс не воет на глаз Луны.
Да и правда, о чём тут выть?
Я стригу ему колтуны
(Мне лениво собаку мыть).
У камина сидим вдвоём,
Смотрим танец его огней.
И весны долгожданной ждём
С волшебством её тёплых дней.
**
Когда-нибудь мы станем пылью звёздной
Причудливо мерцающей с небес.
И Враг людской - уставший, старый Бес
Помянет нас в своей молитве слёзной.
Пройдут столетия. Другие назовут
Созвездия. Мы улыбнёмся мудро.
И наши сны на Землю призовут
Иных времён сияющее Утро.
**
Сними с себя одежду из запретов,
Она как панцирь покрывает кожу.
В сиянии закатов и рассветов
Я ласками запреты уничтожу.
Не думай, в бездну пламени шагая.
Там я и ты и более ни звука.
Там только Рай и на пороге Рая
Пускай останется запретов глупых мука.
Кричи, стони и плачь в огне экстаза.
Мир сжался до размеров спальни этой,
Где твоё "ДА" - единственная фраза
В молитву обращённая Планетой.
**
Растаю в стылом сумраке кварталов,
как шлейфом оставляя запах твой
на инее машин, над лентою каналов,
над дымкою тумана над Невой.
На корке льда лежащей на асфальте,
на шелесте рыжеющей листвы.
А вдруг, на серых дней тревожной смальте
своё присутствие мне обозначишь ты.
А я в ночи предутренней порою,
печатая задумчиво шаги,
для утра нового весь этот мир настрою,
чтоб с нужной ты в него вошла ноги...
**
Я в утренний кофе добавлю немного корицы,
И запахом вкусным наполню твой добрый дом.
В нём будут нотки улочек тесных Ниццы,
И храмов древних святой колокольный звон.
Как тонким шлейфом зимы аромат уютный
Неслышно ляжет на суетность этих дней.
Коричный запах неуловимо-ртутный
Нас кинет в радость летних хмельных полей.
И пусть на окнах узоры мороз рисует,
Под запах кофе с корицей уснёт метель,
Все тучи ветер на небе Москвы раздует,
И ляжет Солнце лучом на твою постель...
**
Она со мной простилась как никто.
Красивым сексом без презерватива.
Луна смотрела словно на картину
В слегка приотворённое окно.
В тот вечер нежность не зашла за ней
На мой порог. Готовый к этой встрече
Я принял правила, прощанью не переча -
Закончилась дорога страстных дней.
Закончилась и снова в две тропы
Коса её навечно разбежалась.
И в мире этом всё, что мне осталось -
Глядеть, как удаляются следы.
Туда, где нет прощания печали.
Туда, где всё лишь тень императива.
Туда, где от оргазма мы кричали
В красивом сексе без презерватива...
**
И, кажется, что именно ты та принцесса,
которую тайно подкинули людям обычным.
Что рыщут по свету ищейки и ушлая пресса -
тебя отыскать и вручить тебе грамоту лично.
Но что-то пока до окрестностей наших земель
гонцы короля потерявшего милую дочку
пока не добрались. Быть может, с морозом метель
мешают поставить в рассказе счастливую точку?
И сны, эти сны, где балы юнкера и пажи.
Где в ярких ливреях дворецкие держат подносы
с икрою заморской. Где пышных дворцов этажи.
Где в ноги бросают охапками белые розы...
Но утро придёт, и растают прекрасные сны.
Ты просто устала и ждёшь долгожданной весны.