Спасение — в странствиях. Загорается надпись «Пристегните ремни» — и вы отключаетесь от проблем. Разбитые подлокотники берут вверх над разбитыми сердцами.
Алекс Гарленд
Я очень не люблю все вот эти вот деления на настоящее и не очень. Крым настоящий весь - от Керчи до Тарханкута, от Ялты до Симферополя. Но есть момент - если вы не ездили по горному Крыму, не говорите, что вы видели Крым и знаете, какие там дороги. Там такие дороги!
Едва проснувшись и прекрасно позавтракав (три звезды, всё таки, зря я, что-ли, туда так ломился!), я собрал велосипед, запустил приложение, посмотрел на изобары высот на карте и приуныл… Только на выезде из Феодосии меня ждал девятикилометровый подъём. Пришлось больше часа ползти по склону горы Ляля Тепе, которая на послевоенных картах имеет какое-то странное название: Мадам Бродская.
Название странное, а версии забавные. Татарское название можно перевести очень просто: Тюльпановая вершина (тут ещё встречается краснокнижный тюльпан Шренка). А вот мадам Бродская… Говорят, приезжала из Одессы в Коктебель эта самая мадам, и возлежала на пляже, загорая. И так похожи были бока той мадам на очертания сей вершины, что и назвали её Бродской.
Другие версии связывают происхождение названия с необычайно толстой женой феодосийского аптекаря Бродского, об этом пишет даже Саркизов-Сиразини. Оставим, однако, эти домыслы и наносные названия - Ляля Тепе гордо возвышалась на 267 метров над уровнем моря, и по её хребту мне предстояло подняться почти на самый верх.
Ну то есть как по хребту, как предстояло? Ехал я в этот момент по дороге, связывающей Феодосию с Орджоникидзе и Коктебелем. И, надо думать, всяк поднимавшийся и спускавшийся по ней автомобилист мысленно (а некоторые весьма даже натурально) крутили пальцем у виска. Да и Солнышко стало выглядывать из-за облаков. И очень даже сильно припекать. Хотелось воды, тени и бросить велосипед.
Сначала мой план предполагал проход от Феодосии к Орджоникидзе, а потом, горными тропами, через Джан Кутаран (с крымскотатарсого Спасение Души) и Кучук Енышар (с крымскотатарского Малый Янычар) выйти к Коктебелю. Но, по здравому рассуждению на одном из поворотов, я сделал выводы: а) это весьма серьёзный крюк, а мне сегодня хотелось бы уже финишировать и б) крымские горные тропы впечатлили меня ещё в далёком 2014-м, когда я в сентябре приехал в Бахчисарай и целую неделю накатывал километры по окрестностям.
Взгляд на карту и перестроение маршрута: едем через Виноградное (бывшее Курей Баши) и Подгорное (бывшее Джанкой, не путать с одноимённым городом и станцией). Так сокращался путь и я почти напрямую выходил к Коктебелю. Одно но: на этом маршруте нужно было перевалить хребет Ляля Тепе. Плюсом было то, что переваливать нужно было один крупный хребет с сокращением расстояния, в отличие от двух хребтов и крюка на первом маршруте.
И я полетел. Через Виноградное вела отличная асфальтовая дорога, я ураганом пронёсся по посёлку, даже не заметив его. На спидометр перестал поглядывать где-то на 40 км/ч. Эйфория! А знаете, чем хорошо умение вот так взять и прожить текущий момент всем своим существом? тем, что ты от этого момента получаешь эмоций на полную катушку! Да, мне предстоял впереди фантастический спуск с Кизилташского перевала, но в тот момент я того не знал, и вот этот спуск был самым крутым в моей жизни! На ближайшие полдня.
Не каждый день местные жители видят велотуристов в своём посёлке, я думаю. А дальше… А дальше начался крутой каменистый подъём по абсолютно разбитой грунтовке. Вы же понимаете, что я шёл отнюдь не по шоссе, и по этому радиус поворотов и крутизна подъёма иногда зашкаливали. Там такие шпильки встречались, такие “тёщины языки”, аж дух захватывало! Местами это было очень круто даже для велосипедиста, но это была проезжая дорога, здесь ездили машины! Как?! Неизвестно. Последние метров двести на перевал я поднимался пешком.
Но зато после перевала… Боже мой, какая красота. Передо мной лежала убегающая вниз, сквозь долину, грунтовая дорожка. Она змейкой петляла между виноградниками, сияющими свежей зеленью. Вниз! Дорога, надо сказать, была весьма коварной. Многие из вас смогут себе представить резиново-крошечное покрытие спортивных площадок, я думаю? Вот представьте себе, что кто-то взял, измельчил это покрытие и посыпал им дорогу. Только в отличие от резиновых катышков, которые имеют хоть какое-то сцепление, глиняные катышки и его не имели. Я это понял не сразу, а когда понял… Хорошо, что всё таки вовремя. Успел оттормозиться, фактически имитируя работу антиблокировочной системы. Колёса на таком покрытии в юз срывались моментально, того и гляди вынесет с дороги на колья виноградника.
И вот она коктебельская трасса. Вышел я на неё на траверзе горы Узун Сырт (с крымскотатарского Длинная Спина или Хребет), которая многим известна как гора Клементьева. Узун Сырт, будучи уже переименованной в Клементьеву гору, дал путёвку в жизнь авиаконструкторам Антонову, Ильюшину, Яковлеву, Королёву. Этот хребет известен своими уникальными воздушными потоками, и в советские годы здесь даже функционировала Высшая лётно-планерная школа.
Внизу лежал Коктебель. Вот вы думаете, почему в Коктебеле такие благоприятные условия для жизни? Много Солнца, прекрасный климат, тёплое море и всё такое? Ну понятно, юг. Ну понятно, Крым. Ну понятно, окружён посёлок с трёх сторон горами, которые прикрывают его от северных ветров, а с четвёртой стороны у него берег моря, которое летом освежает, а зимой согревает воздух в посёлке. Всё так, всё так. Но кроме того, Коктебель, оказывается, лежит на 45-й, или как её ещё иногда называют, Золотой параллели. Это такая параллель, на которой “кучкуются” самые хорошие климатические условия, самые мягкие. Тут и лето без испепеляющей (за редким исключением) жары, и зима мягкая и пушистая в буквальном смысле.
Самая известная достопримечательность Коктебеля, это, пожалуй, арка “Страна Коктебель” при въезде в посёлок со стороны Феодосии. Сооружение не мегалитическое, но не лишённое вкуса и изыска, как, впрочем, не лишён вкуса и изыска сам коктебельский коньяк. Особенно хорош пятилетний пятизвездочный резерв. Коньяк очень мягкий, душистый, с нотками шоколада. Ещё одна гордость Коктебеля - местная “Мадера”. Хороша, чертовка! “Дамский коньяк”, как его тут называют, готовится из местных сортов винограда на местном заводе марочных вин. Всю дорогу о ней думал, хотел завернуть на завод, а когда спускался к Коктебелю - пролетел его свистом, даже не заметил. Не судьба.
В Коктебель я попал второй раз. Первый раз мы эпично вымокли под проливным майским дождём, который за весь наш отпуск далее ни пошёл ни разу, но зато в тот день оторвался от души. Зато как приятно в такой дождь ходить по домику Волошина, смотреть сквозь залитые окна на Карадаг и Топрах Кая…
В этот раз погода была ко мне более благосклонна, но солнце уже довольно ощутимо припекало и дело близилось к обеду. Стоит только заехать в Коктебель, вернее, в центр посёлка, там, где автостанция, как сразу попадаешь в типичный южный курортный хаос. Узкие тротуары, запруженные людьми, узкие дороги, запруженные машинами, гомон, клаксоны, рёв моторов…
Сворачиваешь в переулок к морю - и попадаешь в оазис тишины. И тени. Выходишь на набережную и опять “покататься на кораблике”, “экскурсия на Карадаг”, “лучшие чебуреки во всём Крыму” (реально - хорошие, но лучшие ли?)...
Конечно, я не знал и не могу знать дореволюционного Коктебеля, но я знаю творчество Чехова, его воспоминания о Ялте, я читал Волошина, чей дом стоит прямо на набережной “Страны под небом” или “Страны голубых вершин” (а именно в таких смыслах переводится с крымскотатарского название посёлка). Коктебель был другим, тихой татарской деревушкой с двумя-тремя десятками дач разной степени роскоши, куда приезжали на лето господа с “материка”. Он был тихим и уютным.
И даже сейчас, среди всего этого шума стоит войти во двор волошинского дома, и ты словно оказываешься в другом мире. Кажется, забор огораживает территорию не только от проникновения посторонних, но и от надоедливого шума набережной, от всех этих зазывал и торговцев. Увы, в этот раз вкусить всех прелестей этого уютного мирка мне не удалось - в доме открывался фестиваль “Волошинские чтения”, по случаю чего был дан концерт. Коллективы были в основном детские, но играли и танцевали весьма сносно - ибо обучались не в кружках, а у профессиональных педагогов в соответствующих заведениях.
Однако, как я уже писал, время к обеду, и я решил откушать “лучших в Крыму чебуреков”. Что я вам скажу? Хороши! Сочные такие. С мясом. И вроде как даже не с кошачьим. Откушал и в путь, покорять Карадаг. Разумеется, на сам Карадаг я не полез, однако Кадикойский перевал мне форсировать таки пришлось, ибо другой дороги из Коктебеля в Судак не существует.
На этом перевале я на альтиметр не смотрел, но гора Святая взмывает почти на 600 метров над уровнем моря. Кстати, Святая она потому, что на вершине похоронен Азиз Кемал Баба - Святой Дедушка Кемал, и место это вроде бы как обладает свойством исцелять любые недуги. Кемаль Баба главным своим богатством, как, впрочем, и все, кто его знал и о нём слышал, считал умение найти правду и донести её людям. Он знал много языков и наизусть читал Коран. В конце своей жизни поселился он в деревне Отузы (современная Щебетовка) и поднимался каждый год, весной, на вершину Кара-Дага, чтобы сделать на одиноко стоящем дереве очередную зарубку: ещё один год прожил на земле Кемал Баба. В одну весну он занемог. Понял, что смерть рядом. Попросил людей: “Там, где упадёт моя палка - там и похороните меня”. И бросил палку. И к удивлению жителей Отуз полетела она на ту вершину, к тому дереву, где Кемал Баба зарубки ставил. Там и похоронили. Со временем стали замечать люди по ночам зелёное свечение от могилы Кемала, и стали называть его не просто Кемал Баба - Дедушка Кемал, а Азиз Кемал Баба - Святой Дедушка Кемал. Стали ходить к могиле и читать Коран.
Я помню эту легенду ещё из рассказов своей бабушки. Но поверьте, когда ты поднимаешься на горный перевал по дороге, на которой едва разъезжаются два легковых автомобиля, со шпильками почти на 180 градусов, и когда крутизна подъёма достигает предела человеческих возможностей, когда даже 1-1 уже не справляются, и ты плетёшься почти весь десятикилометровый подъём со скоростью едва ли быстрее пешехода, когда сверху неимоверно печёт разошедшееся Крымское солнце, снизу жарит асфальт, а водители всех проезжающих автобусов считают своим искренним долгом начать сигналить тебе в хвост в трёх метрах от тебя, тогда как-то не до легенд.
Человеческий мозг уникальная штука. Отключает в момент максимальной мобилизации физических сил организма всё ненужное, что может осложнить мобилизацию и отвлечь от процесса, которым сейчас занят организм. Если до этого он услужливо цеплял кадры для съёмки, то сейчас я продолжал видеть эти горы, эти леса, дорогу, залитую солнцем, но почти ничего не соображал. Мой мир в этот момент съежился до размеров дороги, уходящей на ближайшую шпильку. За пределами этих трёхсот - пятисот метров в тот момент для меня мира не было. Впереди лежал перевал, а я чётко понимал, что ни на чём другом я отсюда не уеду. И путь разделился на тысячи мелких отрезков, каждый по 100 - 200 метров, и я вешал себе за каждый такой отрезок виртуальную медальку на шею.
Перевал случился как-то незаметно. Вот прямо как болео - повели и всё. В какой-то момент крутизна дороги сошла на нет, а потом - я просто перестал крутить педали. Мир моментально расширился, раздвинул свои границы, снова появились краски, звуки, запахи, ветер, заиграло солнце, зашелестела зелень. Я спускался в Отузскую долину, в посёлок Щебетовка. Здесь, в Отузах, когда-то стояла старинная мечеть. Свернул посмотреть - после такого спуска снова захотелось жить и созерцать. Увы, разрушили черти в тридцатых, новодел стоит. Спустился обратно к дороге. Впереди лежал финишный участок на Судак.
