-Александр Владленович, у Вас дрожат руки, - тихонько обратилась к нему Наташа, проверенная, обожаемая операционная сестра, которая была рядом с Касимцевым уже лет десять, не меньше.
-Что-то мне нехорошо сегодня, может быть давление, - пробормотал мужчина, лишь усилием воли мобилизовав организм. На лбу крупные капли пота, глаза ввалились, губы сжаты и это видно даже под маской. Операция шла уже четвертый час и он был на пределе своих сил.
-Попросить Кратова Вас подменить? – Наталья лучше других видела его состояние, но решительно не понимала его причины.
-Нет, Наташенька, я сам, - Касимцев мягко улыбнулся и постарался дышать глубже.
«Давай, дружище, ты должен выдержать. Одна операция, не слишком сложная, никакой помощи. Ты же знаешь, только один, легкий намек на слабость и тебя сожрут. Знаешь, сам такой. Дыши, только дыши…» - он уговаривал себя так все последующие два часа, пока машинально разрезал, поддевал, отдавал команды и сшивал ткани, словно тело действовало по привычке, отдельно от него.
Ни один человек не мог даже предположить, каких титанических усилий это стоило, как немели ноги и кружилась голова, как мелькали черные точки перед глазами и жгло огнем запястья – Александр Касимцев, ведущий хирург, в этот момент боролся не только за здоровье пациента, но и за себя.
Лишь когда пациента увезли в послеоперационную палату, он позволил себе опуститься на пол и лечь, свернувшись клубочком. Вокруг засуетилась перепуганная Наталья, но он просто лежал, чувствуя холод кафеля и запах собственного пота. В тот момент Александр ясно понял, что пора сдаваться.
И он сдался, в тот же день придя к однокурснику, главе неврологического отделения. Сообщил с порога:
-Леш, кажется, я все.
-Ну-ну, погоди. В этом кабинете диагнозы моя прерогатива, - добродушный, полысевши й еще до диплома, Алексей Звягинцев почему-то почувствовал себя последней надеждой этого уставшего, насмерть измученного человека, в котором так сложно было узнать звезду их курса. И понимал, что подвести его просто не имеет права.