Акела промахнулся.
«А король-то голый!»
Разоблачение, злорадство над неудачей – это советская школа. В этом её суть.
Я уже писала как-то об этом - с высоты возраста я чётко понимаю, что видела она нас всех, как облупленных – учительница, входящая в класс.
Она знала, у кого пьёт отец, а вчера была получка и, наверняка, дома был скандал. Это неразрывная связь: получка – пьянка- скандал дома.
Она знала, что осенью дети копали картошку, наравне со взрослыми и многим было не до уроков в эти дни.
Она знала про нас всё.
Не доподлинные факты, быть может, но – атмосферу в семье и вероятность «выучил/не выучил». И в её власти было: пропустить, «не заметить», пощадить хоть сегодня или вызвать к доске. Испуганные взгляды, пальцы, впившиеся в парту, электрические разряды в атмосфере класса при звуках: «К доске пойдёоооот….»
* Благодарю вас за отклики и интерес!
Приглашаю на мои каналы
Зачем ей это было надо? Это ужас, эти глазёнки испуганных детей? Этот красный цвет, подчёркивающий, перечёркивающий, тыкающий носом: здесь плохо, и здесь, и вот здесь. Двойка, хвостатая, выведенная смачно, уверенной, недрогнувшей рукой. Она ведь знала: за этой двойкой – порка. Били многих. И били безжалостно.
Неужели не было других способов «воздействия»?
А желание учителей выпихнуть из школы «неудобных» после окончания 8 класса? В моё время мы учились 10 лет. Вот это тоже – советское: с глаз долой, чтоб не позорил. Неважно – неуспевающий ученик или неудобный диссидент. Одного из школы, другого за границу. Чтоб не позорил.
Мой опыт работы в школе весьма скоротечен – распределение после универа и работа до декрета. Это неполный учебный год.
Потом короткий период сразу после переезда в Питер. Просто в школу устроиться не составляло никакого труда, ещё и уговаривали. Я пришла записывать детей, и в разговоре с директором выяснилось, что у них не хватает историка. Одна из лучших гимназий в центре Петербурга, на минуточку. Начало 2000-х. в какой период некому преподавать? ХХ век. Ха-ха. Никто не знает, что говорить. Но это другая история, если захотите.
Так вот, самые мучительные моменты моей учительской биографии – необходимость ставить оценки. Я ненавидела красные ручки. Когда я, ура-ура, нашла другую работу и уволилась, при прощании услышала много от детей. Ну, какие они дети – вполне взрослые, будущие выпускники. Одну фразу помню до сих пор: таких учителей не бывает. Да, я внесистемный человек. Я предлагала им думать. Я говорила, что у меня тоже нет «правильного» ответа на многие вопросы. Но, раз есть вопросы, ответы придут.
Недавно читала книгу Дины Рубиной. (Это была присказка, да). Она размышляет о писательском труде, называет свою работу каторгой и сравнивает писателя с голым королём. Писатель на виду у толпы, он абсолютно беззащитен. Толпа может вознести и низвергнуть. Толпа безжалостна. И от обожания до улюлюкания дистанция микроскопическая зачастую.
Писатель идёт, как на казнь – навстречу суждениям тех, кто может быть доброжелательным или злобным. А может «не читал, но осуждаю». Король, даже зная, что рано или поздно мальчишка крикнет знаменитое: «А король-то голый!», продолжает идти. Он – король.
Но Дина Рубина приводит совершенно другой перевод финала этой сказки! Нас кормили версиями, выгодными партии и правительству, языков мы не знали, читать в подлиннике могли единицы. Нам внушали, в чём смысл этой сказки. И мы верили. Фраза, завершающая сказку, звучала так: «А король шёл и думал: «Ничего я не взял у моего народа!»
Поделитесь, как вам эта версия!?
По ссылке - скидка 10% на книгу Дины Рубиной
Приглашаю на свой канал: «Разминка для писателя» и на марафоны писательского мастерства. У нас не скучно!
Мой курс писательского мастерства здесь
Мои книжки здесь
Ваша Елена Горовая