Получилось, что немецкая будущая авиация, немецкие танковые войска и, что самое страшное, химическое оружие стали предметом российско-германского сотрудничества.
Итогами Версаля были недовольны многие. Россия находилась в положении унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла: когда мы подписали Брест-Литовский мир, то фактически исключили себя из клуба победителей и сами себя наказали. Получилось, что Германия и Советский Союз были не в числе кроликов, допущенных к столу. И надо было как-то выходить из этой ситуации. Что, собственно говоря, после заключения Версальского договора Россия и Германия и начали делать с удивительной интенсивностью.
Однако был ещё один фактор, который толкнул Россию и Германию в объятия друг другу — Польша. Было совершенно понятно, что и Германии, и Советской России она стояла костью в горле. Результат — абсолютно бездарная война с Польшей со стороны Советской России. Причём надо отметить, что это была необъявленная война. О ней мало чего написано. А история там такая. Сначала поляки дошли чуть ли не до Киева, потом победоносная Красная армия их отбросила до Варшавы. Революционные массы надеялись на то, что польский пролетариат поддержит их идеи, но ничего не получилось.
Интересно складывались отношения между Россией и Германией после Брест-Литовского мира. Хотя, казалось бы, мы понесли такие потери в плане территорий и последующих репараций, но тем не менее сотрудничество между странами не прекращалось ни на день. Многие историки связывают это с особым отношением Владимира Ильича Ленина к Германии, который в своё время продекларировал, что русский царь хуже кайзера.
Но вернёмся к Польше, и теперь уже с позиции немцев. Когда Германия была не в состоянии платить репарации по Версальскому договору Франции (имеются в виду поставки угля и древесины), французы, как известно, ввели свои войска в Рейнскую область. И, что интересно, одновременно началось шевеление со стороны новообразованной Польши и Чехословакии. И только заявления советского руководства категорического протеста относительно возможного вторжения Польши на германские территории как-то эту ситуацию разрешили. Советская Россия не участвовала в Версальской конференции и поэтому считала, что вольна делать всё, что захочет. А вот Германия последовательно нарушала статью за статьёй. И мы в этом ей сильно помогали.
Кстати говоря, в конце 1921 года, уже после провала всей этой польской кампании, известный большевистский деятель Карл Радек предлагал командующему рейхсвером (хотя это громко сказано, поскольку немецкой армии по условиям Версальского договора как таковой не было, но она существовала под всякими другими прикрытиями) генералу фон Секту провести совместную военную операцию против Польши.
А ведь по сути, как это ни парадоксально, Польша в то время представляла реальную военную угрозу и для России, и для Германии. Она реально усилилась после Версаля. К этому стоит добавить и поддержку Франции, которая считала её бомбой замедленного действия между Россией и Германией, и отношение Англии до определённого периода. То есть позиция Польши была достаточно сильной. С этого периода начался достаточно логичный процесс сближения России и Германии уже не на уровне отдельных встреч Радека и Красина с немецкими генералами. Всё начало оформляться во вполне конкретные отношения.
16 апреля 1922 года в маленьком городке Рапалло немецкая и советская делегации подписали соглашение о восстановлении дипломатических отношений и начале военного сотрудничества. Собственно сам Рапалльский договор не содержал каких-либо военных статей, но основы взаимовыгодного сотрудничества были заложены, так как немцы нуждались в полигонах, где можно было ездить на танках и летать на самолётах — делать это в Германии под присмотром бывших союзников было невозможно. Нам же требовалось создание военной промышленности, современных видов вооружений, а также обучение армии. В Советской России хорошо скакали и махали саблями, стреляли из трёхлинейной винтовки, но в контексте подготовки к мировой революции и к потенциальной войне вообще этого было явно недостаточно.
Итак, Рапалло стал такой отправной точкой не только военно-технического, но и экономического сотрудничества Советской России и Германии. Здесь стоит добавить, что со стороны Запада, когда только начал зарождаться этот советско-германский союз, были предприняты попытки перетянуть Германию в свой лагерь. Ещё в 1919-м Германии поступило предложение войти в число стран-интервентов против Советской России, но тогда очень резко выступило советское руководство в лице Владимира Ильича Ленина.
И что интересно: параллельно с подписанием Рапалльского договора Советская Россия продолжала проводить курс на мировую революцию: 9 ноября 1923 года в Германии была уже практически создана советская республика.
Несмотря на все разногласия и противоречия в западном лагере, Рапалльский договор не мог ни взволновать, ни озаботить Запад. Германию надо было возвращать, а Советскую Россию, которая к тому же отказалась платить по царским займам, как можно активнее изолировать. Надо сказать, что одновременно с этим Соединённые Штаты активно лоббировали план Дауэса, по которому германские обязательства по репарациям должны были выполняться за счёт крупного международного займа.
На базе плана Дауэса, на базе тех переговоров, которые вели эксперты 1924 года в Лондоне, начала свою работу конференция представителей США, Франции, Италии и Бельгии по рассмотрению и утверждению докладов комитетов экспертов. И в августе 1924-го Германия была приглашена участвовать в этой конференции. То есть Германии предложили некий план смягчения условий Версальского договора и возвращение в «европейскую семью» через вступление в Лигу Наций.
Данный проект получил название Локарнское соглашение, поскольку разрабатывался в Локарно (Локарнская конференция началась в октябре 1925 года), хотя и был заключён 1 декабря 1925 года в Лондоне. К этому времени были подготовлены все документы, которые предусматривали взаимные гарантии соблюдения существовавших в то время западных границ Германии.
При всём при том в Локарно Германия не взяла на себя никаких обязательств по поводу участия в выступлении против Советской России. Возможно, это было сделано с умыслом, с расчётом, поскольку Германия уже тогда видела возрождение своей военной мощи на востоке, вдали от глаз западных наблюдателей, в тиши российских полей.
Итак, фактически получилось, что немецкая будущая авиация, немецкие танковые войска и, что самое страшное, химическое оружие стали предметом российско-германского сотрудничества. Ради этой цели в трёх точках Советской России были созданы три центра по подготовке. Объективности ради надо сказать, что не только немецких, но и советских.
Самая известная точка — это Липецк. По программе развития люфтваффе, то есть военно-воздушных сил, ежегодно отбирались 60 человек и отправлялись в Липецк на 18-месячные курсы лётчиков. Соглашение о липецкой школе было подписано в Москве 15 апреля 1925 года. А уже после этого была открыта школа для лётного состава. Но ведь надо было ещё на чём-то летать…
Параллельно немцы учили и наших. Авиация у России на конец Первой мировой войны была несильно развита. В Липецке было подготовлено достаточно большое количество известных советских летчиков. Там же отрабатывалась техника бомбометания, новое вооружение, прицелы, чего у нас вообще просто не было.
Следующий центр, созданный в те годы в Советской России для военного сотрудничества с Германией, назывался «Томка» и находился близ города Вольска. И это самая неприятная, самая мрачная точка данного сотрудничества, поскольку там шла разработка химического оружия и методов защиты от него.
В 1927-м в Куйбышевской области был построен завод «Берсоль» — совместное российско-германское предприятие. Этот завод производил ни много ни мало шесть тонн отравляющих веществ в сутки. Это как бы дополняло те опыты и те совместные учения, которые шли в «Томке».
Следует отметить, что Ворошилов в этом вопросе проявлял колоссальную настойчивость. Во время встречи с Бломбергом он добивался проведения дополнительных стрельб химическими снарядами из артиллерийских орудий в зимнее время, чтобы лучше исследовать последствия применения химического оружия.
Третьим центром военного сотрудничества была «Кама». Сокращённое название, которое состоит из двух слогов: «ка» — от города Казань, около которого и была организованна эта танковая школа, и «ма» — первый слог фамилии первого начальника школы, немецкого полковника Мальбрандта. Это была танковая школа, где прошли обучение сотни немецких военных.