Зинка долго не могла заснуть. Ворочалась с боку на бок. Один только раз вроде как вздремнула. Проснулась. За окном шёл дождь. Зинка сразу пошла на кухню. Увидела, что все ингредиенты, необходимые для готовки борща, уже нарезанные лежат кучками. "Это же я вчера ещё успела нарезать," - мелькнула мысль. На кухне никого не было. Мать о чем-то говорила с отцом в другой комнате. "Капусту последней бросать," - словно напомнила себе и второпях загрузила все, что было, в закипающий бульон. А потом, посмотрев по сторонам, высыпала труда же все содержимое из травяного мешочка, который взяла вчера у бабы Дарьи. "Будет вам борщ," - застучало в голове. Но этого показалось мало, и Зинка открыла холодильник. Добавила ложку барсучьего жира, который каким-то образом достался бабе Дарье, и она от чего-то им лечила Зинкину маму, потом слила огуречный рассол, потом настругала имбирного корня, слила из открытой банки шпрот масло, плеснула из бутылки уксуса, выдавила из тюбика всю горчицу и, оборвав маленькие стручки со стоящего на подоконнике кустика, бросила перец - «огонёк» в борщ. Потом, дождавшись, когда варево закипело, положила капусту. "Всё! Борщ готов! Сообщите, когда все соберутся!" - крикнула матери.
- Хорошо! - отозвалась та из соседней комнаты. Зинка зашла в свою комнату, села на кровать. Задумалась. Услышала мамин голос.
- Собрались.
Вышла к гостям вместе с кастрюлей борща, поклонилась торжественно вместе с кастрюлей и поставила её на стол. Все собравшиеся молча встали, поклонились ей в ответ и сели за стол. Никто не проронил ни слова, все смотрели на Зинку.
"Как на погибель пришли," - мелькнула мысль.
Словно в замедленном кино Зинка подошла к каждому и наполнила тарелки бурой жидкостью. Никто не притронулся к еде, все молча ждали и смотрели на неё, словно умоляя пощадить. И когда последняя тарелка была наполнена, Зинка стала во главе стола, оглядела всех. Чувство какой-то непоправимости защемило в сердце, ей вдруг стало так искренне жалко этих родных и светлых людей. Она вдруг поняла, что это всё надо немедленно прекратить, знала, что надо что то сказать, но голос не слушался ее. Все как по команде взяли ложки. У Зинки потекли слезы, а глаза смотревших на неё вдруг потеплели, словно прощали её за какое-то гнусное преступление. И Зинка невероятными усилиями, превозмогая какие-то неожиданные непреодолимые препятствия, закричала во весь голос: " Не - ешь - те!"