Продолжение пролога…
Последние теплые осенние деньки оказались на удивление тихими. Лишь изредка легкий ветерок как-то по-особому нежно шелестел листьями деревьев. Дождей не было. Танюша, забравшись с ногами в дедушкино кресло-качалку, листала тетрадку с конспектами, грызла яблоко и отчаянно при этом раскачивалась.
Начало цикла рассказов по ссылке тут.
Предыдущая часть тут.
На веранду спустилась Елена, кутаясь в вязанную кружевную шаль, хотя было совсем не холодно, а скорее жарко от щедрого солнца, протягивающего свои длинные лучи во все окошки.
- Таня, пожалей кресло! – устало сказала мать, - Ты его разломаешь. Ну, хотя бы ради памяти дедушки.
Таня слегка сбавила амплитуду, но не остановилась. Старенькое плетеное кресло ритмично поскрипывало.
- Дочь! Ну ты же не маленький ребенок! – умоляюще вздохнула Елена. – Ты уже студентка и должна…
Таня подхватила в унисон:
-Уметь отвечать за свои поступки!
Дочь вскочила с кресла, сгребла в объятия мать и поцеловала ее в висок.
- Мамулечка! Я так тебя люблю! Ты даже не представляешь!
- Обедать будешь, стрекоза? Сейчас отец приедет, – улыбнувшись, спросила женщина и пошла хлопотать по хозяйству.
Танюша подошла к огромному старинному зеркалу. Оно помнило всех членов большой дружной семьи. Бабушку – ее добрую защитницу, седовласую Марию Петровну. Деда - Ивана Ильича, который всегда старался напустить серьезность, а у самого хитрые лучики так и брызгали из глаз. Наверняка, оно помнило и прабабушку, и прадеда, и остальных пра, пра, пра…
Елена Ивановна мелодично позвякивала тарелками и приборами, накрывая большой обеденный стол. Таня неожиданно нарушила молчание:
- Мамочка, а ты знаешь, я, кажется, влюбилась! – и тут же прыснула в кулачок своим задорным заливистым смехом.
- О, Господи! – только и смогла выговорить Елена, опустившись на стул…
Айвенго
Стоял обычный снежно-метельный вечер конца февраля. Аня спешила после работы побыстрее навестить в больнице маму, которую туда положили с резким обострением бронхита. Она быстро сдала куртку в гардероб, нацепила бахилы и успела заскочить в готовый вот-вот уехать лифт.
Маму положили в коридоре, пообещав в ближайшее время перевести в палату на свободное место. Поэтому, когда Аня увидела пустую кушетку со свернутым матрасом, она даже немного обрадовалась и заглянула в открытую дверь ближайшей палаты.
Но, пациентки не оказалось ни в ней, ни в соседней, ни в двух смежных. Аня растерянно обошла оставшиеся помещения и подошла к медицинскому посту за разъяснениями – куда могла запропаститься больная, которую привезли в отделение двумя днями раньше.
Удивленная заспанная молоденькая медсестра долго не могла понять, что от нее хочет узнать встревоженная синеглазая девушка. Она смотрела в журнал, долго перечитывала список фамилий, проводя по нему пальчиком, потом вновь поднимала глаза на странную посетительницу. Наконец, Аня, которую эта затянувшаяся сцена начала уже раздражать, взяла инициативу в свои руки.
- Ну, вот же! Смотрите! Парамонова к вам поступила? Поступила! Вы ее положили временно в коридоре. Вон там! Где она сейчас?
Медсестра зачем-то перегнулась через бортик поста и выглянула в коридор, где в самом конце стояла пустая кушетка, словно на ней должна была неожиданно материализоваться пропавшая больная.
Услышав в коридоре шум и взволнованные интонации, из кабинета выкатилась еще одна докторица, видимо, чтобы выяснить причину происходящего. В глазах Анны стояли крупные слезы, она буквально бросилась к врачихе, чуть не хватая ее за полы халата.
- Где Парамонова? Что с ней?
Растерянная докторша отступила на два шага, на ходу соображая, что от нее требуют. И неожиданно выдала невероятную информацию:
- А, так это та, из коридора? В реанимации она! Вчера Рыбаков случайно мимо проходил, заметил, что без сознания. Вовремя успели.
- Как в реанимации? – еле выдавила из себя Аня побелевшими губами…
***
Дальнейшее свое существование Анна помнила смутно, как фрагменты кошмарного сна или трейлер к фильму ужасов. Она вскакивала с утра без будильника и мчалась в больницу к железной двери реанимации. Туда никого не пускали и лишь изредка по утрам мог выйти кто-то и врачей, чтобы что-то ответить несчастным родственникам тех, кто оказался между этой и той сторонами света.
Причину маминой комы не мог объяснить никто. Один из дежурных врачей предположил, что возможно, это оторвавшийся тромб. Но, так как человек находится без сознания, диагностировать это не представляется возможным. Аня механически бегала в аптеку за памперсами, средствами гигиены и специализированным питанием.
Прошло всего лишь чуть больше недели, а ей казалось, что это тянется месяц или даже два. Однажды утром, когда она как обычно дежурила у двери, вышла женщина-врач и сообщила самое страшное.
- К сожалению, состояние ухудшилось. Она вся потекла, лежит в дренаже. Понимаете, органы уже отказывают и текут… Мы вам позвоним.
Анна выбежала из корпуса больницы, не замечая никого вокруг. В висках стучало одно – «мы вам позвоним… позвоним». Она выскочила за шлагбаум и заметила краем глаза справа сверкнувший купол небольшой часовенки.
Девушка бросилась туда. Внутри часовни помещение казалось гораздо просторнее, нежели здание выглядело снаружи, и почти полупустое. Она бросилась к первой попавшейся иконе Богоматери.
- Божья Матерь! Помоги! Я не готова потерять мать! – Анне казалось, что она кричит в голос. На самом деле из ее уст доносились лишь обрывочные фразы срывающегося шепота.
***
Лучик солнца скользнул в комнату сквозь небольшую щель в плотно задернутых шторах и радостно замер маленьким светлым пятнышком на полу. Анна проснулась, но желания разлеплять веки не было. Она лежала с закрытыми глазами. В голове была какая-то нелепая тягучая пустота. Мысли как струящиеся червяки сигаретного дыма извивались в воздухе и медленно растворялись в пространстве.
Она вспомнила, как отпросилась с работы и прорыдала дома остаток дня и пол ночи в ожидании телефонного звонка из больницы. Но, на удивление, аппарат молчал. Почему-то не звонили даже знакомые или случайные люди. Анна периодически снимала трубку, чтобы удостовериться, что связь работает и в трубке идут гудки.
Так в полусне прошли выходные. Звонка не было. Она периодически проваливалась в сон и даже во сне понимала, что чутко прислушивается к каждому шороху. Складывалось ощущение, что мир попросту остановился и течение времени замерло. Но, это было не так. Утро понедельника вступало в свои права. Причем так настойчиво, как луч первого весеннего солнца, пробившийся сквозь занавески.
Наконец, Анна открыла глаза, резко выпрыгнула из постели и пошла на кухню поставить чайник. По привычке, потому что есть совсем не хотелось. Но, она понимала, что голодать глупо и нужно хотя бы через силу затолкать в себя бутерброд с чаем.
Она неспешно умылась, поела и стала собираться. «Все-таки надо заехать в больницу, - подумала девушка, - Хотя какой смысл? Сказали же позвонят».
По дороге в автобусе ей вдруг неожиданно вспомнился сон. Да, да! Это был сон! И она отчетливо видела маму, которая почему-то пела на сцене в микрофон, а она сидела в первом ряду. Мама сквозь лучи прожекторов ее увидела и даже махнула приветственно рукой, как бы ободряюще, мол, «Не дрейфь! Даже я выступать не боюсь!» Эти мысли вызвали улыбку, наверное, первую за все предыдущие дни.
На этаже реанимационного отделения возле железной двери как обычно дежурила стайка обеспокоенных родственников. Аня подошла поближе. Неожиданно дверь распахнулась и вышел доктор. Он был явно чем-то взволнован.
- Родственники Парамоновой присутствуют? – спросил он громко, оглядывая людей. – Парамоновы тут есть?
Анна вздрогнула, когда наконец поняла, что речь идет о ней! О маме!
- Я! Я тут! – еле выдавила из себя она.
Доктор резко к ней развернулся и заговорил с жаром:
- Вы не представляете! Она ожила! Да, да! Представляете!! Ожила!! Сегодня под утро! И даже грозит нам кулаками! Это невероятно! Чудо какое-то!
Анна стояла в оцепенении, до нее как-то медленно доходила столь радостная информация. А доктор все продолжал что-то эмоционально говорить о чуде, теме для диссертации, необходимом новом курсе нутриционного питания. Наконец, мозг включился. Аня судорожно сжала листок с врачебными рекомендациями. Ей нужно было срочно! Срочно найти этот питательный чудо препарат или как там его правильно называют?
Весь остаток дня Анна нарезала концы по городу в поисках смеси для реанимационных больных, раствор которой вводят через трубку, и других необходимых вещей для «ожившей» больной. Непонятно как, но она везде успела – доставить добытое в больницу и даже заскочить на пару часов на работу.
Ранним утром следующего дня Аня уже стояла у заветных железных дверей. К ней вышел заведующий реанимационным отделением. Это был необычный доктор – довольно молодой для своей должности. При этом высокий, долговязый, в очках и в шапочке, скрывающей раннюю лысину.
- Вы сможете подойти сюда через пару часов? — он прошептал Ане заговорщическим тоном так, чтобы не слышали другие родственники пациентов.
- Конечно, смогу! – так же тихо ответила девушка.
- Приходите! Я проведу вас к ней!
Аня вышла из корпуса. Светило яркое весеннее солнце. Дружным хором щебетали радостные птахи. Хмурые сугробы темнели и медленно оседали на газонах. На душе было светло и радостно. Она ходила по аллеям между больничных корпусов, благодарила Бога, Богородицу, врачей. И подставляла свое бледное лицо солнечным потокам, томно щурясь и прикрывая глаза.
И вот подошла долгожданная минута встречи. Аня зашла в святая святых – место, куда никого из родственников пациентов не пускали. Ей выдали белый халат, маску и огромные тканевые бахилы с завязками, похожие на длинные чулки.
Мама лежала на огромной высокой кровати, обставленной кучей каких-то медицинских устройств с трубками, проводами, а также экранами с графиками и цифрами. Она не спала. И сразу же заметила вошедшую дочь. Недавняя умирающая беззвучно похохатывала и жестами пыталась объяснить всю комичность ситуации, в которую она случайно попала. Говорить у нее не получалось из-за торчащей из шеи трахеостомической трубки.
- Мамочка! Мама! – негромко, полушепотом, чтобы не нарушать тишину, тараторила Аня, - Мамулечка! Все будет хорошо! Ты только не волнуйся!
Бледная пациентка улыбалась, хотя было видно, как она похудела и осунулась.
- Все, все. Дольше нельзя, пойдемте, - заглянул в палату врач. И Ане пришлось удалиться.
- Можете пока раздеваться, я вам выпишу еще рецепты. – сказал доктор и скрылся за дверью с надписью – «Заведующий отделением»
На душе все ликовало. «Главное, жива! – думала Аня, снимая в коридоре халат и бахилы. Она осмотрелась и увидела сидящего за столом у компьютера медбрата. На вид ему было лет двадцать. Он был щуплый, невысокого роста. При этом с довольно непропорционально крупной головы так и норовила соскочить медицинская шапочка, которая ему была явно мала. Он пристально вглядывался в монитор, посмеивался и что-то быстро набивал на клавиатуре.
Дверь кабинета открылась, вышел главврач, протянул Ане еще два рецепта и проводил до выхода. Проходя мимо медбрата, девушка с любопытством глянула на экран, думая, что тот рассматривает смешные картинки, но увидела какие-то непонятные разноцветные строчки. Доктор нажал не блестящую кнопку, и зловещая железная дверь открылась, выпуская посетительницу.
***
Спустя три дня пациентку перевели из реанимации в палату терапевтического отделения. Аня моментально примчалась в больницу. Но, радости ей это не принесло. Оказывается, за эти две недели лежачее положение сделало ее маму абсолютно беспомощной. Она могла двигать только руками, немного шевелить ногами. А на обоих полупопиях образовались два огромных глубоких пролежня, величиной с ладонь.
Ухаживать за «воскресшей» мед персонал не спешил. И Анна поняла, что придется все брать в свои руки, иначе она получит обездвиженное тело на многие годы. Девушке выписали круглосуточный пропуск для посещения больницы. И она принялась за дело.
Анна сама удивлялась, откуда у нее берутся силы? Каждый день вскакивать в пять утра, мчаться на первом автобусе в больницу, проделывать с мамой все необходимые манипуляции, мчаться на работу, и после нее вновь возвращаться в палату до последнего автобуса.
Мама довольно успешно шла на поправку. Благодаря ежедневным обработкам, потихоньку стали затягиваться пролежни. Дочь сама обрабатывала глубокие раны и крутила из бинтов салфетки.
Через пару дней пациентке с трахеостомической трубкой в горле врачи подсказали, если зажать пальцем ее отверстие, у нее получится разговаривать. Радости больной не было предела. Она болтала без умолка, словно немой, которому вдруг вернули речь. Конечно, это напоминало шипение со свистом, но разобрать слова было вполне возможно.
- Не видела я никакого света в конце тоннеля, - шипела мама, - Брата умершего видела. Он очень удивился, увидев меня.
- А когда в себя пришла, поняла, где ты? – спросила Аня.
- Не сразу. Но сообразила, - шипело в ответ, - Ты знаешь, там такие наглые санитары. Там же все лежат без сознания, в отключке. Или глазами хлопают, а встать-то не могут. Так вот эти нахалы брали демонстративно сок с тумбочки, который родственники приносят и пили с ухмылкой…
- Ничего себе! – удивилась дочь.
- Это что! – продолжала мама- Знаешь, как они орут?! «Снова эти растения все обосрались!» А еще, знаешь, как развлекаются? Могут идти мимо и от скуки кулаком сунуть.
- Да, как же так?! – Аня всплеснула руками – Надо срочно идти в милицию или к зав отделением! Жалобу писать!
- Не смей! – мама гневно сверкнула глазами, показывая решительное намерение остановить дочь. – Да, и бесполезно это. Только обозлятся или чего доброго мстить тут начнут… Да, и не докажешь. Какие с меня показания, с лежачей?
- Мам, - робко спросила Аня, - А тебе это не привиделось?
- Я что? Похожа на идиотку? – обиделась мама, - Я там не один день все это наблюдала.
- Ладно, давай двигаться! – улыбнулась дочка, - На зарядку становись! Раз, два!
Через неделю лежачая научилась сидеть, еще через две – стоять у кровати, а к концу месяца даже потихоньку передвигаться по коридору с ходунками. Ее стали готовить на выписку. И через несколько дней отправили домой.
***
Следующей весной мать уже не просто бодро передвигалась, а даже собрала сумки и укатила на дачу. Аня осталась в городе. Ей до отпуска было еще далеко. Поэтому вырываться на дачу могла только по выходным. Оставшись в одиночестве, она коротала вечера за компьютером. Ей подвернулась весьма привлекательная группа, в которой можно было непринужденно болтать, о чем угодно, шутить, обмениваться фотографиями и знакомиться.
Поначалу в чате на новенькую накинулись уже освоившиеся завсегдатаи. За разноцветными буквами и строчками скрывались настоящие монстры. Ее шпыняли, троллили, подсмеивались и даже пару раз довели до слез. Но, и Анюта оказалась не из робкого десятка. И вскоре стала практически своей.
С «Барышней-крестьянкой», а именно такой ник она себе придумала, охотно здоровались, обменивались шутками и даже делились откровениями в личных, скрытых от всех, сообщениях. У Ани появились свои виртуальные подруги и поклонники. С некоторыми она даже пыталась познакомиться в реале. Но, ни к чему серьезному эти встречи не привели.
Вот и этим вечером она приехала с работы и включила компьютер. Заветная страничка, наконец, открылась, и Аня увидела, как активно женская половина чата атакует недавно вновь вернувшегося в чат загадочного посетителя с ником Айвенго. С рыцарем флиртовали отчаянно и темпераментно. Кто-то поддевал и ссорился. Некоторые пытались в открытую спровоцировать на личную встречу в реале. Что у него творилось «в личке» можно было только догадываться.
Но, туманный персонаж вел себя осторожно. На провокации не поддавался. И тем самым казался всем еще загадочнее и романтичнее. Даже Ане захотелось с ним поближе познакомиться, но открыто навязываться она не хотела.
***
Чатообщение затягивает и постепенно начинают раскрываться кое-какие подробности жизни сидящих за монитором. Раздухарился на откровения и Айвенго. Рыцарь гордо признался, что работает реаниматологом в больнице. Позже выяснилось, что это именно та больница, где лежала мама Ани.
С каждым днем доктор вел себя все развязаннее и наглее. Стал сам в адрес других отпускать хамские шуточки. Аня задумалась. Не было в реанимации таких докторов. Все вроде взрослые интеллигентные люди.
Однажды Айвенго просто понесло. От собственной значимости его раздуло, как индюка. И, наконец, доблестный рыцарь выложил свою фотку с отдыха. Аня моментально узнала того тщедушного медбрата с огромной головой и вспомнила разноцветные строчки на мониторе. Она от души расхохоталась и написала в общий фрейм: «Бабоньки! Я его узнала! Это же тот самый санитар, который тырит сок у лежачих больных и походя, от скуки сует им в бока кулаками!»
Чат буквально взорвался комментариями. Под ником развенчанного рыцаря появилась пометка « off ».
Эпилог
Воскресное утро в большом уютном доме начиналось каждый раз по сложившейся традиции. Елена Ивановна спозаранку колдовала на кухне, готовя завтрак. Погрузневший с годами Игорь Михайлович спускался вниз и располагался в кресле-качалке с газетой.
Через какое-то время стуча башмачками прибегала маленькая внучка Рита. И уже потом к столу выходили дочь Татьяна с супругом.
Обычный воскресный разговор за завтраком иногда мог превратиться в некую семейную планерку. Вот и это утро не стало исключением.
- А что вы думаете молодежь? – как обычно издалека начал Игорь Михайлович. – Не пора ли нашей детке обзавестись собственной девичьей светелкой?
- Хорошая мысль – поддержала мужа Елена. – Риточке в этом году в школу. Пока лето, есть время подготовиться.
Татьяна с мужем переглянулись. Похоже их планы поехать отдыхать на озеро, затрещали, как рассыпающийся на глазах стеклянный домик.
— Вот только не надо делать круглые глаза! – сразу ринулся в наступление Игорь Михайлович. – Разберите хлам в маленькой комнате на втором этаже. Его давно пора закинуть на чердак.
- Да, и там нужно будет всего лишь переклеить обои, - вклинилась Елена Ивановна, — Это не сложно! Дел - то всего на один день!
- Ура!! – захлопала в ладоши малышка, - У меня будет своя комната принцессы! Моя! Моя!
Выходной день был пропащий. После завтрака семья принялась за дело. Мужчины стали таскать из небольшой комнатки, за годы превратившейся в кладовку, старые вещи, женщины взялись за тряпки, а Риту, которой велели не мешать, отправили занять себя рисованием в дедушкин кабинет. Девочка старательно вывела огромными разноцветными буквами на альбомном листе: «Комната принцессы Маргариты Артёмовны Чикиной! Не входить!»
Кряхтя и чертыхаясь, мужчины, наконец, вытащили из комнаты старый массивный шифоньер. И Татьяна увидела в кучке пыли завалившийся старый блокнот. Она машинально протерла пыль с обложки и открыла. На первой странице сверху был заголовок – «Обезьянообразные», а под ним единственная запись – «1. Артём Чикин».
Татьяна улыбнулась, вырвала лист и скомкала в руке. Потом спустилась вниз, кинула комочек бумаги в камин и чиркнула спичкой.
..........................
Подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки!
