Добрый день, гости и подписчики канала "Краеведение Башкортостана"!
Французский ученый и государственный деятель Фредерик Пьер Гийом Лепле (1806–1882) известен как автор фундаментального труда в 6 томах «Европейские рабочие».
Два раза побывав в России (в 1844 и 1853 гг.), он во 2 томе данной работы подробно описал конкретные образцы русской, казахской и башкирской семьи. Вплоть до последнего времени, в отечественной историографии работа Ф. Лепле использовалось недостаточно, хотя и упоминалась, например, в работах известного советского этнографа М.О. Косвена «Семейная община».
В последние годы часть труда французского ученого, посвященная описанию одной башкирской семьи, была переведена на русский язык и опубликована в книге «Документы и материалы по истории башкирского народа (1790–1912)». Опубликованы на русском языке также письма Ф. Лепле жене из путешествий по России в 1844 и 1853 гг. В результате отечественные исследователи получили возможность не только ознакомиться с фундаментальным трудом Ф. Лепле, но и сравнить его сведения с сохранившимися архивными материалами.
Ф. Лепле прибыл в башкирскую деревню Moshmet (так обозначено в оригинале), находящейся между городами Троицком и Екатеринбургом, 7 сентября 1853 г. Следует отметить, что координаты деревни, в частности, восточная долгота были указаны не совсем верно (тогда как северная широта – правильно), что ввело в заблуждение переводчиков, комментаторов и исследователей работы Ф. Лепле.
Однако наибольшую трудность для исследователей представляла идентификация названия населенного пункта. Современный американский исследователь творчества Ф. Лепле К. Мондей дает русский вариант названия Моглет, П.В. Малокотин – Мошме. Однако эти названия не являются точными.
И.В. Кучумов также ошибочно полагает, что Ф. Лепле побывал в д. Махмутово Уфимского уезда (ныне в Салаватском районе Республики Башкортостан). Однако архивные поиски показали, что, на самом деле, Ф. Лепле посетил д. Мухаметово (Мухамет Сактаево) Троицкого уезда Оренбургской губернии (современный поселок Мухаметово входит в состав Карабашского городского округа Челябинской области, как и другой населенный пункт – поселок Сактаево).
Данная деревня действительно лежала на пути из Екатеринбурга в Троицк. Она относилась к Сызгинской волости, в 1834 г. входила в 8-ю юрту 4-го загорного башкирского кантона. Но деревня располагалась на земле Барын-Табынской волости, спорной с Златоустовскими заводами. В летнее время жители выходили на кочевки, зимой жили в стационарных домах.
В 1843 г. в деревне Мухаметсактаевой, расположенной «при реке Мияс», был 41 двор, в ней числились: 1 служащий урядник, 40 служащих, 20 отставных башкир, 42 малолетка, 1 духовное лицо, всего 104 человека мужчин. Очевидно, населенные пункты Мухаметово и Сактаево в тот период в документах учитывались вместе, фактически же находились на некотором расстоянии друг от друга (сегодня оно составляет 4 км). Ф. Лепле отмечает, что в деревне было 17 домохозяйств.
Отсюда следует, что д. Сактаево действительно являлась отдельным населенным пунктом. Сохранились также ревизские сказки д. Мухаметово VI (1811), VIII (1834), IX (1850) и X (1859) ревизий. В 1834 г. в деревне зафиксировано 48 дворов, в 1850 г. – 38, в 1859 г. – 34. Если в 1811, 1850 и 1859 гг. населенный пункт назван в ревизских сказках, как «Мухаметевой», то в 1834 г. – «Мухаметевой, Сактаевой тож», то есть население обоих населенных пунктов за все эти годы были учтены вместе. В первых дворах деревни проживали Сактаевы, значит, примерно первая половина населения жила фактически в д. Сактаево, вторая – в д. Мухаметово.
Как уже было сказано, французский ученый подробно описал лишь одно башкирское домохозяйство (семью). В 1853 г. семья эта, по его словам, состояла из 8 человек:
1) Курама-Танжибей, глава семьи, 59 лет (1794 г.р.);
2) его жена Юмей, дочь Курман-Ильяса, 30 лет (1823 г.р.);
3) их сын Бхагау-Дин, 11 лет (1842 г.р.);
их дочери: 4) Зулейка 9 лет (1844 г.р.);
5) Зулькомеда 6 лет (1847 г.р.);
6) Зульфия 8 месяцев (январь 1853 г.);
7) брат Курамы Мухомет-Рахим-Танжибей, 48 лет (1805 г.р.);
8) Маршея, жена Мухомет-Рахима, 32 лет (1821 г.р.).
Таким образом, перед нами неразделенная братская семья, куда входит 2 малые семьи.
Сохранность материалов ревизий позволяют проверить данные Ф. Лепле. Мы не берем здесь сведения VI ревизии, когда Курама и Мухаметрахим еще были детьми и жили, скорее всего, в доме своего дяди Альмухамета Татырбаева (1784 г.р.). В материалах VI ревизии, как известно, учтены только мужчины и, кроме того, неясны количество дворов в деревне (они не пронумерованы) и принадлежность лиц к тому или иному двору (семье).
В 1834 г. семья 48-летнего Курамы Тансыкбаева (1786 г.р.) состояла из 7 человек:
1) Курама,
2) его мать Бузык 63 лет (1771 г.р.),
3) жена Зиянбика 29 лет (1805 г.р.),
их дочери: 4) Кульбазир 9 (1825 г.р.)
5) и Гайша 3 лет (1831 г.р.),
6) брат Мухаметрахим 34 лет (1800 г.р.),
7) жена последнего Мургуба 19 лет (1815 г.р.).
По сведениям Ф. Лепле, первая жена Курамы Гианбике умерла после рождения двух дочерей Куйвадер и Айши, котором в 1853 г. было 23 и 22 года, соответственно. К моменту приезда в деревню французского исследователя, старшие дочери были замужем и проживали в соседних деревнях. Материалы VIII ревизии 1834 г. позволяют уточнить имена первой жены и старших дочерей главы семьи, которых, оказывается, звали Зиянбика ( Ейәнбикә ), Гульбазир ( Гөлбәзир ) и Гайша ( Ғәйшә ) . Лепле верно указал возраст Гайши, тогда как Гульбазир – неправильно.
Материалы IX ревизии 1850 г. представляют для нас особый интерес, так как они сопоставимы и практически одновременны со сведениями Ф. Лепле. В 1850 г. семья Курамы Тансыкбаева, 64 лет (1786 г.р.) зафиксирована в доме № 26. Вот состав его семьи:
1) Курама,
2) жена Юмай Курманова 23 лет (1827 г.р.),
3) их дети: сын Багаутдин 7 лет (1843 г.р.),
дочери: 4) Зюлейха 5 лет (1845 г.р.),
5) Зюльхамида 2 лет (1848 г.р.);
6) брат Курамы Мухаметрахим 50 лет (1800 г.р.),
7) его жена Мархаба Емангырова 35 лет (1815 г.р.).
Структура семьи, таким образом, и у Ф. Лепле, и в ревизской сказке совпадают. Имеются различия лишь в возрастах членов семьи. Дополнительные материалы дают уточнить возраст взрослых мужчин. В 1811 г. Кураме Тансыкбаеву было 15 лет (1796 г.р.), Мухаметрахиму – 6 лет (1805 г.р.). Сохранился также именной список зауряд-чиновников и нижних чинов 4-го загорного кантона за 1843 г.
В то время Мухаметрахиму Тансыкбаеву было 38 лет (1805 г.р.). Военную службу он начал в 1822 г. На летней линейной службе (служили с мая по ноябрь поочередно) находился 3 раза, в том числе в последний раз – в 1838 г. Думается, что сведения VI ревизии 1811 г. и именного списка 1843 г. более точны, нежели материалы последующих ревизий. Возрасты братьев в материалах VIII , IX и X ревизий завышены.
К 1859 г. семья Курамы превратилась из братской в малую. Дело в том, что брат Мухаметрахим умер в 1855 г., не оставив потомства. Жена последнего в доме также не значится. Семья состояла из 6 человек:
1) Курама 73 лет (1786 г.р.),
2) его жена Юмай Курманаева 32 лет (1827 г.р.),
3) их дети: Багаутдин 16 лет (1843 г.р.),
4) Зюлейха 14 лет (1845 г.р.),
5) Зульхамида 11 лет (1848 г.р.),
6) Ямалетдин 2 лет (1857 г.р.).
Таким образом, возраст взрослых мужчин и детей французский исследователь в своем труде указал в целом правильно, тогда как взрослых женщин (за исключением Гайши) – занизил. Уже было показано, что ошибки допущены в обозначении возрастов взрослых мужчин именно в материалах поздних ревизий.
Также Ф. Лепле сообщает, что в деревне 3 семьи являются полигамными. В ней 1 двоеженец, 1 троеженец, 1 четвероженец (выборный). В 1850 г. двоеженцем был Худайберды Абдулгазин 56 лет (женам 63 и 45 лет). Троеженцем, скорее всего, был мулла Мухамедьяр Бикембетов, 59 лет. Женская часть семьи в документе за 1850 г. не сохранилась (лист оборван), но указаны 5 сыновей от трех жен. В 1859 г. у муллы 3 жены, от которых – 11 детей. Также в доме № 28 проживали две вдовы Ишмухамета Сагынбаева (1782–1849) с детьми от второго брака. Четвероженец в ревизских сказках за 1834, 1850, 1859 гг. в деревне не значится.
Как видно, значительную трудность для Ф. Лепле представляли фиксация и передача башкирских имен на французском языке. Он даже консультировался с неким востоковедом Суави эфенди. Последний подсказал Лепле, как, арабские, по его мнению, имена должны записываться французскими буквами.
Консультация Суави, следует отметить, была не очень квалифицированной с точки зрения современной лингвистики. Так, Ф. Лепле пишет: «Курама представляет собой сокращение от имени Кара-Махмуд; бэй является титулом, соответствующий слову Бей Осман. Следовательно, с точки зрения арабской орфографии, это имя следует писать: Карама-Танжи-Бэй. Имя, восстановленное таким образом означает: «черный Махмуд, исключительный хозяин».
Между тем, в документах, как уже неоднократно отмечалось, имя главы семьи записано, как Курама Тансыкбаев. Имя Курама не имеет, конечно же, никакого отношения к имени Кара-Махмуд и является совсем другим антропонимом. В Учалинском районе РБ имеется населенный пункт – д. Курама. Его основателем был начальник 4-го кантона Курами Муйнаков (1760–1828). Значит, имя Курама у башкир было в то время не редкостью. Оно односоставное, тюркского происхождения (а не арабского) и поэтому никак не может быть объяснено словами «черный» и «Махмуд». Данный антропоним может означать: 1) лоскут, 2) скатерть, покрывало, 3) строение, постройку.
Имя отца Курамы было Тансыкбай (а не Танжибей), состоящее из двух слов «тансык» (желанный) и «бай» (богатый). Вполне возможно, что ребенка назвали так потому, что он был долгожданным. Другое дело, что для разговорного языка северо-восточных, зауральских башкир характерным является использование звука ж . Возможно, Ф. Лепле зафиксировал именно разговорный вариант отчества Курамы, хотя и в несколько искаженном виде. Таким образом, данная работа французского исследователя может представлять интерес и для лингвистов.
Сведения Ф. Лепле о структуре и составе башкирской семьи в целом совпадают с документами ревизских сказок. Лишь возрасты некоторых членов семьи указаны не совсем верно. В фиксации и передаче ряда антропонимов были допущены также отдельные ошибки, из-за незнания ученым башкирского (или какого-либо другого тюркского) языка.
Ф. Лепле капитально исследовал практически все стороны жизнедеятельности только одной башкирской семьи. Как справедливо пишет И.В. Кучумов, «это до сих пор непревзойденное в мировой историографии микросоциологическое исследование башкирского дореволюционного села»[1] .
Оно ценно также и тем, что Ф. Лепле – практически единственный ученый, воочию наблюдавший и, главное, описавший неразделенную братскую семью у башкир. Жилища, быт, хозяйственные занятия, бюджет, культура, религиозность данной семьи и многое другое становится известным из его труда. Все это невозможно проверить по архивным документам, и тем ценнее сведения Ф. Лепле.
[1] Лепле Ф. Путешествия по России (1844, 1853 гг.) [Пер. с фр. Губайдуллиной; комментарии И.В. Кучумова] // Ватандаш. 2017. № 10. С. 60; См., также: Кучумов И.В., Сахибгареева Л.Ф. О французских исследованиях по истории Южного Урала // Уральский исторический вестник. 2016. № 3. С. 123–124.
Данную статью, со всеми пояснениями и источниками можно прочитать в журнале "Ватандаш" (2018. № 3. С. 57–62)