Глава 47
Папа потянул голубую ленточку, завязанную поверх конверта.
Конверт был на замочках и застёгнут по бокам. Зачем сверху ленточка – Сева не понимал, технически необходимости в ней не было: конверт не одеяло и не раскроется, если его не затянуть сверху. Пока расстёгивали замочки, существо внутри издало странные звуки. Смесь писка и покряхтывания. Но тут же замолчало. А Сева почувствовал, что у него округляются глаза. Прямо как у героев в мультиках – вот-вот вылезут из орбит. Нет, он видел свои первые фотки и фотки новорожденных в сети, но чтобы оно было вот такое… всё равно не ожидал.
– Ну, Арсений Алексеич, добро пожаловать, – усмехнулся папа.
Существо в расстёгнутом конверте не тянуло ни на Арсения Алексеича, ни даже просто на Арсения. Сева глянул на папу, потом на Катю, но они никакого изумления не выказывали, словно принесённый из роддома человек размером меньше куклы-пупса – обычное явление.
– Вперёд, воспитывайте, – Катя взъерошила Севе волосы, – а я в душ.
От неё и правда не очень приятно пахло больницей.
Сева посмотрел на папу – тот поправил конверт так, чтобы ребёнок не был закрыт и не запарился в тёплой квартире. Чтобы лежал только в голубеньком костюмчике. Кроме костюмчика на нём были ещё чепчик и варежки.
– Варежки надо снять, – сказал Сева, – тут не холодно.
И подумал – в сравнении с папиными руками брат выглядит ещё более никакущим, чем когда папа ничего вокруг него не трогает и он просто лежит.
– Они не от холода, – просветил его папа, – это чтобы Сенька не поцарапал себя, когда машет лапами. Он же абсолютно не знает, как ими управлять.
– Понятно, – пробормотал Сева, – я… пойду чай поставлю?
А на кухне подумал – и как он мог ещё весной всерьёз ревновать папу и Катю вот к этому? Которого и младенцем назвать пока затруднительно. И ведь даже осенью ещё мелькали мысли – вот как поедет папа в роддом, да как станет ему Сенька куда дороже Севы. Но на роды папа не попал. Они с Катей уехали в больницу утром, и почти сразу папа вернулся, Севе он ничего не объяснял, но он подслушал его разговор с бабушкой, и узнал – то были какие-то неправильные схватки, от которых не рождается ребёнок, а просто это происходит чуть раньше, чем надо. Но Катю на всякий случай оставили в роддоме, потому что по календарю Сеньке уже пора было бы и родиться. Он и родился – ночью. Но Катя домой не позвонила, чтобы не будить папу. Похоже, тот не очень и расстроился, считая, что вопрос – звать ли отца на роды – должна решать всё-таки женщина. Зато Сева малодушно подумал – ну и отлично. Никакой форы у брата нет, они на равных позициях. А теперь ему смешно. Соревноваться вот с этим? Какая глупость. На фоне Сеньки Сева абсолютно взрослый человек. Они настолько разные, что их нельзя сравнивать. И, конечно, их будут любить по-разному. Это нормально, так и должно быть. А он… пока совсем ничего не чувствует к брату, но очень хорошо чувствует – надо помогать Кате. К этому он вполне уже привык – в последнее время ей многое было трудно, с большим животом и пол мыть неудобно, и на стул за книжкой с верхней полки так просто не запрыгнешь. Теперь живот Кате уже не мешает, но Сева всё равно ощущает за неё какую-то ответственность.
Вечером кроватку брата перенесли в спальню родителей, а потом Катя пришла к Севе. Перед сном они обычно читали, играли, смотрели кино или просто болтали до самого последнего перед роддомом дня, и, наверное, Катя решила, что Сева не должен это всё потерять из-за Сеньки. Но ему самому вдруг не захотелось, чтобы кто-то излишне напрягался для него. Тем более что ему пора было разобраться в важном вопросе. На мониторе было открыто начатое письмо Тёмке. Письмо нужно было завершить, а в чтении на ночь в этой квартире, пожалуй, будет нуждаться уже не Сева.
С Тёмкой они поссорились крайне глупо. А главное – неожиданно. Ещё и из-за девчонки. Марина, так понравившаяся Севе в середине первой четверти и сначала не обращавшая на него никакого внимания, что было весьма обидно, перестала его интересовать довольно быстро. Просто потому, что оказалась невыносимой. Сева записался на танцы, проводил Марину пару раз с занятий до дома, подарил две игрушки, и тут вдруг эта Марина решила, что он – её собственность. Начала ни на шаг не отходить от него в школе, засыпать смс-ками, постоянно звонить и задавать глупые вопросы вроде – где он, с кем он и что он делает. А когда на каникулах они возвращались из кино всем классом, она вдруг обиделась и устроила ему скандал из-за того, что он якобы посмотрел на другую девчонку как-то по-особенному. Если неделю-две такое ещё можно было терпеть, полагая, что это признаки огромной любви, то дольше выдержать это безумие мог только человек, себя не уважающий. Чтобы отвязаться от Марины, Сева даже подарил ей на школьной дискотеке одну из открыток, принесённых папиным другом Романом. Самую тупую, по которой сразу можно было понять – дарящий её не думает головой и к тебе относится так себе. Но она восприняла всё совсем наоборот. Расставаться пришлось решительно – честно сказать Марине, что она ему нравилась, но это была ошибка и они не подходят друг другу. Бросить танцы и забить её телефон в чёрный список. Но потом появилась новая проблема – с Мариной решил гулять Тёмка. И это тогда, когда они не так давно расстались и Сева ещё не перестал думать о ней как о навязчивой и неподходящей, но всё-таки своей девчонке. Он и сказал-то всего, что так не делают. Чтобы крепко дружить всю жизнь, двум мужчинам надо дать друг другу клятву – никогда не западать на девушек друга. Тёмка же вместо клятвы обиделся и разорался. Что если он не будет глядеть на девчонок, на которых глядит Сева, ему останется таращить глаза только на училок, уборщиц и младшеклассниц. Он же на такое не согласен. Сева тоже разорался, что не виноват, если ему нравятся несколько одновременно. И они чуть не подрались. А потом неделю не разговаривали. За это время он остыл, всё обдумал и понял, что в претензиях Артёма есть здравый смысл. Выяснять отношения по почте было проще, чем с глазу на глаз, и теперь надо было написать Тёмке письмо. Мол, всех девчонок параллели, а также на класс ниже и на пару классов выше надо просто поделить. Ровно пополам. Одну половину Сева не будет воспринимать как привлекательные объекты, и уже внутри этой половины Тёмка выберет себе одну, двоих или пятерых наиболее симпатичных, зато на Севину половину не будет претендовать Тёмка. Так ситуация значительно упростится. Ну и, конечно, следовало написать – с Мариной Артём может гулять сколько влезет, только пусть учтёт дружеский совет – та довольно опасная штучка и к тому же любит всякий дебилизм вроде стихов без рифмы и китайских плюшевых собачек. Но тут Сева готов помочь другу – в пакете ещё много чего осталось, и он охотно отдаст его Тёмке в полное распоряжение…
Отправив письмо, Сева прислушался – младший брат в дальней комнате расстроенно вякал. Может быть, хотел есть, может быть – чтобы его покачали на руках, да кто угадает, что происходит в голове такого микроскопического размера. Ну ничего, когда-нибудь этот новоявленный родственник подрастёт, и с ним можно будет договориться… А стресс старшего ребёнка по поводу рождения младшего всё-таки преувеличен…