1. Бойня в Колвези
В 06:30 16 мая одиночный C-130, вылетевший из Лубумбаши, открыл свои двери для прыжков и сбросил шестьдесят заирских парашютистов к востоку от Колвези. На земле повстанческие артиллеристы открыли огонь по спускающимся солдатам, прежде чем они успели достигнуть земли. Самолет отклонился от намеченного курса, и многие солдаты приземлились в окрестных зарослях. Во многих отношениях им повезло; тех, кто приземлился недалеко от штаб-квартиры FAZ, расстреляли, прежде чем они смогли собраться. Лишь немногие добрались до штаб-квартиры, которую должны были спасти. В 09:00 вернулся тот же C-130 и повторил свое предыдущее выступление. Результаты были столь же плачевными. Опять повстанцы смогли уничтожить неопытных парашютистов, прежде чем те успели отреагировать. Из 120 членов 2-й роты 311-го воздушно-десантного батальона капитана Мосала-Монжи большинство пропали без вести, были ранены или убиты. Во всяком случае, подразделение потеряло боеспособность.
Уничтожение 2-й роты, которое само по себе было трагедией, вызвало еще большую трагедию в Колвези. Полковник Босанге и около двадцати выживших из 14-й бригады отражали постоянные атаки с момента начала вторжения 13-го числа. Утром повстанцы уже один раз атаковали и потерпели поражение. Но катастрофа 2-й роты деморализовала измученных заирцев. Когда началась следующая атака, заирские солдаты не выдержали и побежали.
Когда правительственные войска бежали, они оставили около сорока европейцев, которые укрывались в офисе барона-Левека находящемся через дорогу от штаб-квартиры FAZ. Тем утром заирский офицер предупредил их, чтобы они оставались внутри до тех пор, пока солдаты не приедут сопровождать их к вертолетам, прибывающим из Киншасы для их эвакуации. После того, как заирцы бежали, европейцы были удивлены, увидев катанганцев, идущих по улице. Когда двое бельгийцев вышли на улицу, чтобы поговорить, повстанцы открыли огонь и убили их. Затем повстанцы направили свое оружие на других европейцев, которые сидели в одной комнате. Двум экспатриантам, Джино Джурману и Ренду Мишелю, удалось сбежать, воспользовавшись люком в туалете, чтобы попасть в пространство между подвесным потолком и зданием, где они оставались в течение следующих четырех дней. Внутри после бойни был еще один выживший. Г-жа Раду, хотя из четырех ее ран текла кровь, выжила, скрытая тридцатью девятью телами мужчин, женщин и детей. Резня началась не на шутку.
В другом районе у Мориса Фавержона снова были проблемы. На этот раз катангцы пришли к нему домой и обвинили его в том, что он пилот «Миража». Заставив его сесть на заднее сиденье «фольксвагена», они отвезли Фавержона в свой штаб. Сразу возле штаб-квартиры катанганский водитель столкнулся с офицером, у которого на тротуаре стояло на коленях около пятидесяти заключенных. Фавержон был уверен, что собирается присоединиться к пленным. Однако, отвлеченный спором с водителем, офицер отмахнулся от Фавержона, и он поспешил домой. Позже Фавержон узнал, насколько ему повезло, когда пятьдесят заключенных были обнаружены мертвыми в близлежащем озере.
В то время как его 2-я рота совершала самоубийственный рейд, майор Махеле начал свое сухопутное движение на Колвези из Лубумбаши, на расстояние в 150 километров по второстепенным дорогам. Махеле ожидал, что повстанцы будут защищать маршрут в критических точках. Он был уверен, что встретит сопротивление у моста Луалаба, а его малочисленный отряд не позволял понести много потерь по пути. Когда полковник Гра впервые предложил проехать по суше к мосту Луалаба, он основывал свой план на идее использования сил размером с бригаду, состоящих из 311-го и 133-го батальонов и батальона курсантов военной академии. Гра надеялся подкрепить эти силы с двумя французскими парашютно-десантными ротами. У Махеле было гораздо меньше сил, чем у бригады. Из-за самостоятельной работы 2-й роты у него не было даже полноценного батальона. Прежде чем он смог начать движение, штаб-квартира FAZ в Лубумбаши взяла его 3-ю роту в качестве резерва. Вместо бригады или даже батальона 311-й батальон начал свой сухопутный марш с 200 из своих обычных 500 человек. Под рукой Махеле были его командное отделение и 1-я рота, чтобы выполнить задачу. К вечеру он был готов к финальному 25-километровому рывку до Колвези через Луалабе.
Вернувшись в Киншаса, Гра продолжал работать над разного рода планами проведения операции. Утром он неоднократно звонил в Париж. В беседе с полковником Герин-Розе и генералом Ванбремершем из военного кабинета в Елисейском дворце, генералом Луазильоном и полковником Шабером в штабе армии Гра умолял использовать французский десантный батальон в воздушно-десантной операции. Он также попросил разрешения отправить французских советников 311-го полка в Лубумбаши, чтобы подготовиться к движению по мосту Луалаба. Но Парижу еще предстояло отказаться от бельгийцев, возглавивших операцию в Заире, хотя министр иностранных дел Симоне продолжал игнорировать возможность любого вмешательства.
Андре Росс, посол д'Эстена в Заире, приходил в отчаяние. Информация, поступающая из Колвези через Лубумбаши, неуклонно ухудшалась, а число зарегистрированных смертей становилось все больше. Из-за разочарования Росс позвал Гра, и они двое посетили Мобуту. Аудиенция у заирца прошла странно. Столкнувшись с ростом числа погибших, Мобуту отклонил сообщения как неподтвержденные и заявил, что FAZ держат ситуацию «в руках», Мобуту, похоже, резко изменил свое мнение по сравнению с предыдущим днем, когда он просил о всяческой помощи. Росс и Гра не знали об операции 311-го батальона, а Мобуту ждал положительного отчета, прежде чем рассказать миру о мастерском ударе FAZ.
Вернувшись в свой офис, французский посол снова взялся за ручку, чтобы попытаться убедить Париж действовать. На этот раз адресатом был президент Жискар д'Эстен. Росс осторожно изложил свои опасения: повстанцы взяли в заложники 3000 европейцев, и они уже начали их убивать. В сообщениях говорилось, что повстанцы могут попытаться собрать заложников вместе, что сделало бы возможным массовую казнь. Бельгийские переговоры были не более чем тактикой выжидания и, в любом случае, не имели ничего общего с действиями повстанцев в Колвези. В заключение Росс сделал мрачный прогноз, что, если в ближайшие 48 часов не будет проведена воздушно-десантная операция, случится трагедия.
Теперь, когда Росс официально присоединился к сторонникам военных действий, он хотел, чтобы вмешательство было совместным. Идеальной операцией Росса была совместная воздушно-десантная операция Франции и Бельгии при поддержке американского воздушного транспорта. У него была возможность изучить оценки ситуации в этих странах, когда француз из Лубумбаши предоставил ему из первых рук информацию об ухудшении ситуации в Колвези. Затем Росс послал француза проинформировать посольства США и Бельгии. Американцы поверили сообщениям и заявили, что они могут оказать некоторую поддержку в спасательных операциях. Но бельгийцы сочли эти смерти преувеличением; Брюссель не был готов признать истинную суть ситуации. Надежды Росса на совместное спасение выглядели туманными.
Гра пришел к такому же выводу. К этому моменту француз был похож на одержимого. С начала кризиса он мало спал и чувствовал последствия этого. Не имея возможности оставаться в бездействии, он отправился к генералу Бабиа, чтобы обсудить использование 311-го и 133-го батальонов в Лубумбаши. Предвидя наступление бригады на Колвези, Гра был полностью ошеломлен открытием, что 2-я рота совершила прыжок тем утром, а 311-й батальон выдвинулся для соединения с ней в Колвези. Хотя Бабиа казался уверенным в себе, Гра почувствовал запах катастрофы. Новости об операции вскоре разлетелись по миру.
В Вашингтоне, округ Колумбия, оперативная группа Шаба была разочарована, узнав, что Morris-Knudsen отложил операцию по эвакуации своего базового лагеря в Колвези. Хотя посольство США приказало своему консульству в Лубумбаши незаметно эвакуировать всех американцев из опасных зон, только Morris-Knudsen имел средства для вывоза людей из лагеря, а местные власти ничего не сделали для выполнения этой миссии. FAZ с самого начала отнеслись к этой идее довольно прохладно, поскольку вряд ли хотели поощрять массовый исход экспатриантов из Шаба. Тем не менее, менеджер Morris-Knudsen, г-н Адамс, был готов отдать приказ об операции, несмотря на завуалированные предупреждения Бабиа о том, что за эту операцию компания понесет ответственность. Но когда появились новости о воздушно-десантной операции FAZ, а американцы в рабочем лагере сообщили, что видели парашюты, Адамс решил отложить эвакуацию. Несмотря на заверения Мобуту о том, что «катанганцы распылили свои силы во всех направлениях», беспокойство по поводу безопасности экспатриантов росло, поскольку сообщения о новых убийствах продолжали поступать через Лубумбаши. Учитывая возросшую угрозу для американцев, президент Джимми Картер приказал 82-й воздушно-десантной дивизии перейти в состояние повышенной готовности. На следующий день 2-я бригада 82-й была готова к действиям. Администрация Картера позаботилась о том, чтобы об этом не говорили.
Однако 82-я воздушно-десантная дивизия была не единственной боевой частью. На другом берегу Атлантики бельгийский полк Паракоммандо также находился в резерве. Элитное подразделение бельгийской армии, Паракоммандо имело короткую, но славную историю. Сформированный после Второй мировой войны из бельгийского эскадрона британских Специальной Авиадесантной Службы и 10-го межсоюзнического отряда коммандос, полк Паракоммандо служил в Бельгийском Конго и в пост-независимой Демократической Республике Конго. Подразделения полка действовали вовремя беспорядков 1960 года в Леопольдвиле, а также в операции «Dragon Rouge».
После Dragon Rouge полк претерпел изменения. Вместо трех батальонов в 1964 году в состав подразделения добавились эскадрон бронированных разведавтомобилей, которые можно было транспортировать по воздуху, батарея 105-мм орудий, противотанковая рота и мобилизационная ячейка для четвертого батальона. Исходя из опыта Стэнливилля, в состав полка также вошел хирургический госпиталь, который можно было перевозить по воздуху. Сохранив штаб 1-го парашютного, 2-го коммандо и 3-го парашютных батальонов, полк имел девять независимых рот. Основываясь на бельгийской системе призыва, полк сменял своих людей с пятнадцатимесячным циклом. В мае 1978 года 3-й парашютный батальон был на тринадцатом месяце службы, 1-й - на шестом месяце, а 2-й коммандо - на третьем месяце. Тренировки были одинаковыми для всех мужчин. С укомплектованными добровольцами всеми специализированными должностями, а также унтер-офицерами, полк на полных 70 процентов из 2500 человек состоял из профессиональных солдат.
Не менее важным для реорганизации полка с 1964 года было увеличение возможностей бельгийских ВВС по воздушным перевозкам. Поскольку в 1964 году бельгийские ВВС располагали ограниченным количеством самолетов C-47 и C-54, C-130 ВВС США доставили полк паракоммандо в Конго. Теперь, в 1978 году, 15-е авиакрыло бельгийцев, которым командовал полковник Ален Блюм, располагало десятью C-130 и двумя Boeing 727, а также техническими средствами обслуживания, необходимыми для операций на передовой базе.
К вечеру 16-го три экипажа C-130 15-го авиакрыла готовились к возможной отправке в Заир. После создания антикризисного кабинета 15-го числа бельгийское правительство в течение следующих двадцати четырех часов разбиралось с проблемой Заира. Хотя министерство иностранных дел Заира обратилось в Брюссель с просьбой предоставить военную технику, бельгийское правительство отложило ответ, заявив, что любая помощь будет ограничена 2000 бельгийцами, находящимися в руках FNLC. Соответственно, министр иностранных дел Симоне дал указание провести совещание кабинета министров 16-го, но, когда новости об операции 311-го батальона достигли Брюсселя, совещание изменило акцент на вопрос о вмешательстве. Хотя бельгийцы не собирались вступать в одностороннюю интервенцию, министр обороны Пол Ванден Бойнантс приказал Генеральному штабу подготовиться к дискретной эвакуации через Кигали, Руанда. Сняв с полки план операции «Самаритянин» (план был завершен в прошлом году вовремя Шаба I), Генеральный штаб приказал полку Паракоммандо подготовить одну роту для развертывания в Заире. В 11:30 16-го числа полковник Генри Дж. Г. («Рик») Депоортер, командир полка Паракоммандо, приказал своему 3-му парашютному батальону подготовить одну роту к 3:00 17-го. Одновременно с этим 15-му авиакрылу был отдан приказ подготовить три C-130 для поддержки этого плана.
День для Депоортера и Блюма еще не закончился. В 13:30 бельгийский консул в Лубумбаши подал сигнал: «Радикальное изменение отношения FNLC к европейцам. Первые жертвы дали сигнал: сначала три, затем пять, паника распространяется среди экспатриантов в Колвези». Сообщение вызвало крайнюю озабоченность в правительстве Бельгии, и в 23:00 Депоортер и Блюм собрались на специальное совещание в штаб-квартире Генерального штаба. К 10:00 18 мая они должны были быть готовыми для переброски 1 000 парашютистов в Заир.
Так закончилось 16 мая 1978 года. В Колвези повстанцы, спровоцированные неудачной заирской воздушно-десантной операцией, напали на своих европейских заложников, и бойня росла с каждым часом. За пределами города 311-й батальон приближался к мосту Луалаба в тщетной попытке спасти уже уничтоженную 2-ю роту. Вернувшись в столицу Заира, Мобуту хвастался успехом катастрофичной военной операции, в то время как западное сообщество понимало, что вмешательство неизбежно. Когда посольство Франции попыталось довести до Парижа необходимость действий, бельгийский консул в Лубумбаши убедил Брюссель в необходимости военного ответа. Бельгийский полк Паракоммандо напряженно готовился к очередной поездке в Африку. В то же время правительство США ждало, будет ли эвакуировано большинство граждан США без использования 82-й воздушно-десантной дивизии.
На рассвете 17 мая майор Махеле и его малочисленный 311-й воздушно-десантный батальон продолжили марш на Колвези. Примерно в двадцати пяти километрах от Колвези Махеле наткнулся на роту 133-го пехотного батальона, охранявшую мост. Махеле приказал командиру подразделения присоединиться к его колонне, оставив важнейший мост без охраны. Двигаясь на запад к Колвези, Махеле попал в засаду. Несмотря на свою необстрелянность, войска отреагировали хорошо, быстро спешившись и атаковав засаду. Однако огонь повстанцев был интенсивным, и Махеле почувствовал, что его люди вот-вот сорвутся и бросятся бежать. Махеле рванул вперед, сплотил своих людей и прорвал засаду ценой четырех убитых и десяти раненых солдат.
После перегруппировки своих войск и ухода за ранеными Махеле вновь продолжил движение. Недалеко от аэропорта Колвези 311-й батальон попал в очередную засаду. Махеле возглавил контратаку, и его люди отбросили повстанцев. 311-й батальон, обратив в бегство повстанцев, перегруппировался и выдвинулся в сторону аэропорта, к полудню обезопасив поле боя. Хотя FNLC предпринял несколько нерешительных попыток вернуть себе аэродром, люди Махеле удержались. К счастью, повстанцы с сумерками отошли, так как у подразделения Махеле почти закончились боеприпасы. Теперь малочисленное подразделение подвергалось почти такой же опасности, как и европейцы в Колвези.
К северу от аэродрома в европейских секторах города повстанцы вели «охоту на белых». Уильям («Билл») Старки, американский сотрудник компании Morris-Knudsen, в течение последних нескольких дней был фактически заключенным в своем доме. 17-го числа повстанцы пришли к нему домой и сопроводили до окраины города. Сказав ему бежать, повстанцы застрелили Старки и оставили его умирать. Дождавшись ухода своих убийц, Старки сумел добраться до госпиталя GECAMINES. У озера к югу от Колвези пятьдесят заключенных, которых Морис Фавержон видел накануне, спустили в воду и расстреляли. Другие убийства происходили по всему городу. Многие из них были совершены молодежью, набранной на местах, а не постоянными членами FNLC. По всему городу велась беспорядочная стрельба, в том числе и случайные воздушные налеты истребителей Mirage принадлежавших FAZ. Американский методистский миссионер Гарольд Амштуц прервал радиосвязь и умолял власти прекратить налеты. Захватив и избив менеджера GECAMINES в Колвези, повстанцы вынудили его передать сообщение с предупреждением: «Военные власти [захватчики] ожидают здесь иностранного десантного вмешательства. Это будет считаться актом войны. Ситуация очень деликатная."
Иностранные парашютисты могли бы вмешаться, но к полудню стало ясно, что это будут не американские войска. В 07:18 Morris-Knudsen начал эвакуацию из базового лагеря к северо-западу от Колвези. Используя вертолеты и грузовики, компания перевезла семьдесят семь сотрудников в Мусони. Оттуда DC-3 доставили их в Канангу в безопасное место. К 15:12 эвакуация завершилась. Из 233 американцев в Шабе все, кроме 13, были вне опасности. Что касается несчастных в Колвези, им оставалось только надеяться, что скоро прибудут иностранные войска."
Утром 17-го числа посол Франции Андре Росс сидел в своем офисе и держал в руках еще одну телеграмму от бельгийского консула в Лубумбаши. Предназначенная для Брюсселя, она требовала вмешательства в течение суток. В противном случае, предупреждал бельгиец, в Колвези будут массовые убийства. Росс передал телеграмму в Париж, молясь, чтобы она вынудила бельгийское правительство действовать, тем самым освободив французские власти от их добровольного бездействия.
Но период французской сдержанности подходил к концу. В 07:00 полковник Гра получил разрешение для своих пилотов-инструкторов Mirage принять участие в боевых вылетах против повстанцев. Воодушевленный сообщением, Гра созвал членов своей группы планирования, чтобы обсудить результаты своих усилий.
Колвези, находившийся в центре внимания при планировании, был непростой целью. Будучи центром горнодобывающей промышленности Заира, Колвези производил или перерабатывал 75 процентов меди и 90 процентов кобальта, экспортируемых GECAMINES. Население отражало важность города, насчитывающего около 143 000 человек в радиусе 60 миль. Связанный с остальной частью страны железной дорогой Бенгела, Колвези разросся вокруг железнодорожной станции и объектов GECAMINES.
Европейский Колвези состоял из двух районов, называемых старым и новым городом. Старый город составлял западную половину города, а новый город - восточную часть. Центральная железнодорожная станция соединяла две половины, которые вместе покрывали примерно восемь километров с востока на запад и три километра с севера на юг. Внутри этих европейских районов жилища были роскошными по африканским стандартам, с широкими обсаженными деревьями проспектами, обнесенными стенами виллами с садами и современными удобствами, такими как больница, школы и кинотеатр.
За пределами этих районов Колвези представлял собой конгломерат местных поселений с многолюдными корпоративными жилищами для удачливых или лачугами для большинства. В городе было два аэродрома. Главный, примерно в пяти километрах к югу, имел взлетно-посадочную полосу длиной около четырех километров. Асфальтированный, он мог принимать самолеты типа C-130, но не более крупные и тяжелые. Другая полоса была травяным полем аэроклуба к северу от старого города. За пределами городских районов Колвези росли африканские заросли. От густых джунглей с высокими деревьями до саванны, усеянной холмами термитников высотой девять футов, заросли начинались на окраине города. Оказавшись за его пределами, слоновья трава высотой одиннадцать футов закрывала почти все боковые поля зрения, окружая поляны с миниатюрными лесами.
Полковник Гра дал своим людям указания относительно того, как он представляет себе операцию. Неожиданность и скорость были важными элементами. Только обеспечив безопасность всего города одновременно, атакующие части могли помешать повстанцам напасть на заложников. Такой подход требовал использования нескольких зон сброса. Но Гра хотел, чтобы зоны высадки находились на той же оси восток-запад, чтобы командующий силами мог перебросить силы в последнюю минуту, не заставляя пилотов FAZ менять свой курс. Он полагал, что повстанцы заняли большинство общественных зданий, таких как школа Жана XXIII, больница GECAMINES, почтовые отделения и офисы. Чтобы быстро добраться до всех этих мест, требовалось максимально быстрое продвижение наземных войск.
Подполковник Вагнер учел концепцию Гра в своем изучении проблемы. Он выбрал две зоны сброса. Первой была взлетно-посадочная полоса старого аэроклуба к северу от старого города и к западу от нового города. Второй, открытая площадка к востоку от штаб-квартиры FAZ в новом городе. Из этих двух зон высадки силы могли разойтись на большую часть европейских территорий. План действительно был сопряжен с риском. Когда войска прыгнут рядом с городом, они приземлятся почти на головы повстанцев. Гра указал, что французы успешно проделывали то же самое в Индокитае против более опасного врага, чем FNLC. Используя непосредственную поддержку с воздуха перед операцией, можно было бы снизить риск приземления на организованного противника. Кроме того, существовала опасность от ракет класса «земля-воздух», запускаемых с плеча, но Гра счел опасность минимальной, поскольку в течение недели по Mirage FAZ не было выпущено ни одной ракеты. Риск ошибки пилота был не менее значительным фактором, чем угроза противника, но с большей вероятностью мог повлиять на исход операции. Если бы пилоты FAZ ошиблись, силам, возможно, пришлось бы приземлиться внутри городов или в зарослях. Когда Вагнер предложил использовать главный аэродром, Гра посоветовал ему расположить зоны высадки поближе к городу. Лучше рискнуть, прыгнув с близкого расстояния, чем приземлиться на взлетно-посадочной полосе в пяти километрах от города. Задача заключалась в спасении заложников внутри города, а не в проведении воздушно-десантной операции по захвату аэродрома. Конечно, план был сопряжен с риском, и Гра понимал, что только хорошо обученное подразделение сможет успешно выполнить такую миссию. Вскоре после этого Гра получил сообщение, которое развеяло его сомнения относительно потребности в хорошо обученных и хорошо управляемых войсках. В 11:00 Париж уведомил его, что 2-й R.E.P. был готов к отправке в Заир.
В пяти тысячах миль отсюда, на острове Корсика, зазвонил телефон в штаб-квартире 2-го R.E.P. Генерал Лирон, командующий 2-й парашютной бригадой, вызвал подполковника Филиппа Эрулина, командира 2-й R.E.P. Взяв трубку, Эрулин с удивлением узнал, что у него есть шесть часов на подготовку своего подразделения к отправке в Заир. Недоверчивый Эрулин возразил, что на подготовку ему потребуется двадцать часов, а не шесть. Тем не менее Лирон подтвердил свой приказ. Эрулин приказал поднять сигнал тревоги, и лагерь Раффали, дом подразделения, превратился в муравейник.
Как и бельгийский полк Паракоммандо, 2-й R.E.P. имел короткую, но яркую карьеру. Созданный в Марокко в 1948 году как Zéme Batallion Etranger de Parachutistes (2-й B.E.P.), подразделение было развернуто в Индокитае в следующем году. С тех пор 2-й B.E.P. сражался почти непрерывно, пока не был уничтожен во время катастрофы под Дьенбьенфу. Воссозданный и переименованный в 2éme Régiment Stranger de Parachutistes, отряд покинул Индокитай в 1955 году потеряв 775 человек. Вскоре после этого прибыв в Алжир, 2-й R.E.P. снова оказался в состоянии войны, на этот раз Алжирской, пока французы не ушли в 1961 году. В 1967 году 2-й R.E.P. был включен в регулярную французскую армию в состав 11-й воздушно-десантной дивизии. Базирующийся в лагере Раффали, названном в честь командира батальона, погибшего во Вьетнаме, 2-й R.E.P. продолжал действовать за границей в таких местах, как Джибути и Чад.
Хотя Эрулин возражал против невыполнимого графика, он знал, что его люди смогут его выполнить. Две роты подразделения находились в режиме 48-часовой готовности; теперь подразделение должно было перейти на шестичасовую боевую готовность с моторизованными силами, двумя ротами и конной разведывательной секцией. 2-й R.E.P. имел всего четыре линейных роты, роту боевой поддержки, штаб-квартиру и роту поддержки. Каждая линейная рота специализировалась на определенном роде боя. 1-я рота специализировалась на противотанковой обороне пехоты. 2-я рота сконцентрировалась на подготовке к действиям в горнах и зимних боях, а 3-я - на амфибийных операциях, включая навыки боевых пловцов. 4-я рота отрабатывала навыки диверсионной деятельности и снайперского огня. Затем каждое подразделение обучало остальные части полка своей конкретной области знаний. В роты боевого обеспечения входили разведывательный отряд, обученный прыжкам с парашютом в свободном падении, минометная секция и противотанковый секция ПТРК «Милан». В общем, во 2-м R.E.P. было около 700 человек. Подобно батальону рейнджеров армии США, это подразделение было грозным противником.
Главной проблемой Эрулина было то, что его полк был рассредоточен по всей Корсике и проводил тренировки. Он должен был отозвать людей с своих полигонов и подготовить их к развертыванию. Проблема усугублялась хронической нехваткой офицеров в части. Из сорока двух пехотных офицеров, назначенных на 2-й R.E.P., десять были откомандированы в другие места - семь в Чад, а четверо должны были оставаться на случай потребности в подкреплении, что не позволяло их задействование. Следовательно, для проведения операции у Эрулина оставалось всего двадцать восемь офицеров. Поэтому он во многом полагался на своих унтер-офицеров, в подготовке подразделения к выдвижению, и они его не подвели. В 20:00 2-й R.E.P. был готов. Однако больше не поступало приказов, и Эрулин продемонстрировал свой опыт, приказав войскам расслабится. Все офицеры и унтер-офицеры получили аналогичные инструкции, когда их отпустили домой. С дежурным в каждой роте 2-й R.E.P. отдыхал и ждал.
Для полковника Ива Гра ожидание быстро становилось невыносимым. После новостей о том, что 2d R.E.P. был в боевой готовности, Гра и его сотрудники смогли уточнить свой план по захвату Колвези. Он хотел бы рассчитывать на поддержку бельгийских парашютистов, чтобы отрезать любые пути отступления повстанцев, но к этому времени Гра пришел к выводу, что никакого сотрудничества с бельгийцами не будет. Вместо этого он рассматривал эту операцию как французско-заирскую. Когда он узнал в тот вечер, что 311-й воздушно-десантный батальон майора Махеле предпринял попытку захватить аэродром Колвези, Гра был недоволен. Он чувствовал, что 311-й батальон был изможден и, что более серьезно, оставил мост Луалаба без присмотра. И снова Гра позвонил в Елисейский дворец и потребовал действий. Спрашивая о передвижении 2-й R.E.P., Гра сказал генералу Ванбремершу, что намерен провести операцию утром 20 мая. В полночь 17-го из Парижа пришло известие. 2-й R.E.P. выдвигался всеми четырьмя ротами и минометами. Гра было приказано взять на себя командование операцией.
Порядок передвижения 2-го R.E.P. практически гарантировал французам обязательство вмешаться. Это также вызвало дебаты между Парижем и Брюсселем по поводу правильного подхода к конфликту. В соответствии с активным подходом президента д'Эстена к африканскому континенту, Франция была не менее озабочена восстановлением внутренней безопасности Заира, чем защитой экспатриантов. Французы не подошли к проблеме как к эвакуационной операции. 2-й R.E.P., действуя по приказу Гра, направлялся в Заир, чтобы уничтожить повстанцев и спасти европейцев. Брюссель сосредоточил внимание на безопасности экспатриантов. Несмотря на деловые интересы Бельгии в Заире и стремление обеспечить эти инвестиции, правительство помнило горький урок операции 1964 года. После того вмешательства было убито больше экспатриантов, чем раньше. Несмотря на готовность полка Паракоммандо, Брюссель все еще надеялся, что переговоры об освобождении иностранцев могут произойти через Красный Крест. Разница между двумя европейскими соседями была фундаментальной. Министр иностранных дел Бельгии Симоне попытался свести к минимуму спор, сказав: «Мой французский коллега сказал мне, что его правительство придерживается гуманности, но оно также хочет навести порядок. Речь не шла о разнице во взглядах между Парижем и Брюсселем, но разница в перспективе». Симоне был просто виртуоз в дипломатическом искусстве лицемерия.
Для Соединенных Штатов ситуация в то же время стала более ясной, с одной стороны, и более запутанной, с другой. После успеха эвакуации большинства американцев силами Morris-Knudsen давление на Вашингтон, округ Колумбия, резко уменьшилось. Правда, тринадцать или четырнадцать американцев оставались в Колвези, но французы и бельгийцы казались готовыми под присмотром американцев провести совместное спасение. Вряд ли понадобится 82-я воздушно-десантная дивизия. В общем, до сих пор кризис работал на пользу администрации Картера, позволив ей продемонстрировать относительно дешевую решимость. Все, что от США требовалось сделать, это предоставить французам и бельгийцам стратегические воздушные перевозки. Это оказалось сложнее, чем ожидалось, поскольку возможность единой комбинированной операции рассыпалась. Вместо этого Соединенные Штаты собирались в конечном итоге поддержать две независимые операции с одной и той же целью.
Перевод книги американского подполковника Томаса П. Одома, посвященный войне Шаба II. Переводчик Mural