Часть V
Приветливые лучи утреннего солнца скакали по моим ресницам в надежде меня разбудить. Не стану скрывать, им это и вправду удалось. Я приоткрыл глаза. В сени разлапистого персикового дерева за столом сидели капитан Стриж и приютивший нас старик Грос. Сдвинув в сторону чайный прибор, они играли в нарды. Я поднял с подушки голову, чтобы посмотреть, где умывальник. И, как оказалось, вовремя. Где еще мгновеньем раньше покоилась моя голова, сейчас расплывалось розоватое пятно птичьей какашки.
- Доброе утречко, - подмигнул мне Стриж.
- А, Вячеслав, - сел вполоборота ко мне Грос, - вы что будете пить – зеленый чай или кофе?
Я выбрал кофе. На скатерти цвета апельсина передо мной были расставлены всяческие вкусности: искрящееся арбузное варенье, вазочка с шоколадными конфетами, цветная халва. Ароматом свежеиспеченного хлеба дышали принесенные с базара лепешки.
- Как спал, солдат? – не спуская глаз с кувыркающихся по игральной доске кубиков, поинтересовался Стриж.
- Угу, - необыкновенно отчетливо ответил я, несмотря на полный рот.
- А вот я не очень, - с тоской в голосе признался капитан.
- Неужто вам и ночью эти чертовы письма покоя не давали? – сочувственно покачал головой старик.
Стриж не успел ответить. У калитки выросла фигура крупного человека в сером костюме и белой панаме. На его довольной физиономии красовались солнцезащитные очки а ля Рэмбо. На вид ему можно было дать от силы полтинник. Как выяснилось позже, Игнатову Виталию Анатольевичу в тот год стукнуло ровно шестьдесят.
Игнатов говорил и говорил. И мне казалось, что остановить его уже не сможет ничто. При этом Виталий Анатольевич еще и оживленно жестикулировал, словно выступал перед студенческой аудиторией. Местами он самозабвенно прикрывал глаза, и с его губ вереницей слетали диковинные латинские названия представителей растительного мира, которые никому из его сегодняшних слушателей ровным счетом ничего не говорили.
- Полынники оказались неспособными накопить продуктивную подземную фитомассу. Потому что полынники попросту не могут создать задернованный, достаточно гумусированный слой почвы, устойчивый к ветровой эрозии и разрушительным действиям горных селей.
Я не верил своим ушам. Мужик на ура выдавал сложнейший научный материал, да еще и... в такую рань. Начиная откровенно скучать, я вовсю ерзал на стуле. Судя по всему, капитана этот прирожденный оратор тоже успел загрузить, и, улучив момент, Стриж спросил:
- Какие еще полынники, Виталий Анатольевич?
Но сбить Игнатова с толку оказалось непросто. Расценив вопрос капитана как-то по-своему, он пояснил:
- К примеру, горная полынь цитваровидная. Полынь подвида Seriphidium. Artemisia ciniformis. И наконец – Artemisia kopetdaghensis.
- Ну какой еще, к черту, копетдагензис, Виталий Анатольевич? – не выдержал Стриж.
- Я не совсем понимаю, - опешил было Игнатов.
- Конечно не понимаете, - согласился Стриж. – Меня не интересует растительность Копетдагского хребта. Я хотел бы услышать о конкретных представителях фауны этого региона Азии.
- Ну, а я разве... – попытался оправдаться приезжий.
- А вы во всех тонкостях и деталях просвещаете нас о каких-то полынниках и их влиянии на задерьмованные почвы.
- Задернованные, - улыбнувшись, поправил раздраженного капитана Игнатов. До него, видимо, пока не доходило, что же не понравилось военному в его спонтанной лекции.
Пока Игнатов ублажал нас своим монологом, капитан методично просматривал архив Гроса. И когда растерявшийся Игнатов умолк, видимо перебирая в памяти населяющих Копетдаг животных, вдруг подскочил на стуле и вскрикнул «Нашел!». Чем всех нас изрядно напугал.
- Вот! – излучал почти детскую радость Стриж. В руке, как выяснилось, он держал продолжение письма...
- Es überfliegt die Schlucht in der Querrichtung; schnurgerade zieht es seinen Weg, den Körper nach vorn geneigt. Ein drittes, ein viertes kommt dazu… Man sieht Flügel, man sieht… - снова читал Грос на немецком. Теперь он уже увереннее произносил мудренные слова. Эта часть записей по своей сохранности немногим отличалась от тех, что мы успели проработать вчера. Он перевел:
- Оно пересекает ущелье поперек. По одной линии, не меняя направления. Наклонив корпус вперед. Вот появилось еще одно, третье, четвертое... Хорошо видны крылья, видно...
Я, с вечера введенный в курс дела Стрижом, с большим интересом наблюдал за его реакцией на слова Гроса. Стриж ждал . Ждал и очень надеялся услышать больше .
- Bei dem Haltepunkt Nr. 4 wurde zu Abend gegessen; dann ging die Suche weiter.
Галияб Фридрихович откашлялся, отпил из своей чашки успевшего остыть кофе и донес до нас смысл прочитанного:
- На нашей четвертой по счету стоянке мы поужинали и снова отправились на поиски.
Игнатов даже в общих чертах не знал о сути дела. В его темных глазах светилось любопытство, а его пальцы теребили снятую с головы панаму. Я мог бы поспорить, что в его мозгу в эти минуты велся усиленый поиск разумного объяснения тем обрывкам информации, которые в час по чайной ложке выдавал хозяин дома. Своеобразный обыск и допрос догадок, выловленных по закоулкам черепной коробки.
- Zunächst gab es eine kleine, von Felsen umgebene Schlucht, in der kühle Schatten schlummerte… Dann gelangen wir auf einen Platz… Der machte auf uns einen niedergeschlagenen Eindruck… Der aufsteigende neue Tag fand uns dabei beschäftigt, die raue Landschaft zu betrachten, denn wir brannten darauf, mit dieser von hohen Felsen durchzogene Gegend bekannt zu werden und zu erfahren…
Грос оторвался от чтения и перевел нам:
- Сначала было небольшое ущелье, в котором клубились тени... Потом мы оказались в другом месте... Оно производило угнетающее впечатление... Новый день застал нас за осмотром неприветливого ландшафта. Потому как нам очень хотелось узнать, что нас ожидает в этой пронизанной высокими скалами местности.
Галияб Фридрихович вновь обратился к письму:
- Direkt vor uns erhob sich ein fast senkrecht ansteigender Abhang. Der war mit großen Stein- und Felsblöcken bestreut oder, besser gesagt, bedeckt, durch die wir hinaufklettern sollten. Nicht lange nahmen wir uns Zeit, unsere Umgebung zu bewundern, sondern wir kletterten den gefährlichen Abhang hinauf und begannen mit der Besichtigung des Gipfels… - Прямо перед нами почти вертикально вверх начинался резкий подъем. Он был буквально усеян острыми камнями и крупными валунами, через которые нам предстояло пробираться. Недолго полюбовавшись окрестностями, мы двинулись вверх по опасному подъему и, преодолев его, занялись осмотром вершины скалы.
- Тут снова не хватает нескольких строчек, - теперь уже с ребяческим возмущением Грос продемонстрировал листок капитану.
Стриж повел плечами, продолжая просматривать что-то в своей записной книжке.
- Wir setzten jedoch den Fuß auf diese unwillkommene Höhe und befanden uns auf einer großen Hochebene, die mit einem zarten Hauch vom feinsten Staub bedeckt war. Da sahen wir auch die Spuren…
- Добравшись до этих негостеприимных высот мы находились теперь на большой ровной платформе. Ее покрывал девственный слой мельчайшей пыли. А потом мы увидели и следы...
- Стоп, - коротко, словно выстрелил, произнес капитан. – С этого места, уважаемый Галияб Фридрихович, буквально дословно!
- Как прикажете, - улыбнулся отдохнувший за ночь хозяин дома.
- Das Nest war halb durch die Höhe der Steinhänge gegen die Sonne geschützt. – читал он дальше. - От солнца гнездо наполовину скрывали вертикально поднимающиеся каменные стены. – И потом: - Es war fast zum Erschrecken. Überall, im Radius von fünf bis sieben Meter, lagen Tierknochen zerstreut, – поразмыслив, Грос сообщил : - Это было ужасно. Везде, в радиусе 5-7 метров были разбросаны кости животных.
- Именно кости животных? – переспросил Стриж.
- Здесь так значится. – И тут же зачитал следующий пассаж: - Die Hautfarbe dieses Wesens sah etwas nach… aus. Bei einem hatte die Farbe entschieden Neigung zu einem noch dunkleren Tone.
Он поднял на капитана глаза, и было видно, что старик сбит с толку.
- Что там? – поинтересовался Стриж.
- Здесь написано... Цвет существа походил на таковой... У одного же цвет определенно менялся к еще более темному тону.
- Я решительным образом ничегошеньки не понимаю, - впервые за все время произнес Игнатов.
Грос же, поправив блеснувшие на солнце очки, сказал, обращаясь к капитану:
- Вынужден вас вновь разочаровать, молодой человек, но на этом листе кроме посткриптума больше ничего нет.
Стриж отреагировал на слова старика неожиданно равнодушно:
- Значит, судьба. Но вы уж давайте и постскриптум нам переведите.
Грос поднес пожелтевшую бумагу поближе к очкам.
- Meine Gedanken gehen noch weiter. Und ich gestehe, dass ich mich mitunter geneigt fühlen möchte, darin keine zu maßlose Übertreibung zu sehen, wenn ich behauptete, dass alle diese Ereignisse, die ich beschrieb, in nichts dem gleichen, was sonst auf der Erdkugel anzutreffen ist. Und man konnte unmöglich ein noch hässlicheres teuflisches Wesen antreffen.
Мы сидели и ждали перевода. Но Грос вдруг поднялся и, не говоря ни слова, удалился в дом. А когда снова появился, то держал в руках толстую книгу в сером переплете. Это был немецко-русский словарь. Старик нашел нужную ему страницу и углубился в ее изучение. А несколькими минутами позже отодвинул от себя томик и, наконец, передал нам содержание постскриптума:
- Мои мысли заходят еще дальше. И я склоняюсь к мнению, что ничуть не приувеличиваю, утверждая, что все описанные мною события не идут ни в какое сравнение с тем, что еще возможно в этом мире. И что более дьявольское существо едва ли еще может существовать.
Пришло время прощаться с гостеприимным хозяином дома, его привлекательной внучкой и утопающим в тени персиковых деревьев садом с декоративной брешью в дувале.
Виталий Анатольевич Игнатов упрямо мотал головой, не желая соглашаться с предположениями Стрижа.
- Это просто невозможно! Какие еще доисторические птицы! Вы сами подумайте, когда это было-то.
Капитан только ухмылялся. Он выпросил у Гроса письмо с упоминанием удивительных событий и несколько старых карт, составленных на заре века. Все эти бумаги он теперь аккуратно складывал в... мой вещмешок.
- Товарищ Игнатов, вы же не станете утверждать, что для подобного существа на Копетдаге не хватило бы пропитания.
- Не стану, - загудел ученый. – В горах еды хватает всем. И бородачу, и грифу, и беркуту. Зверья там - в изобилии.
- Вот, - затягивая веревку мешка, подвел итог капитан.
- Что вот? – возмутился Игнатов. – Вы поймите, капитан, что климат с тех пор менялся сотни, если не тысячи раз. Там, где сейчас распласталась пустыня, каких-нибудь пятьдесят тысяч лет назад возможно лежал снег. Слышите, снег!
- Возможно, - устало ответил Стриж. – Но для меня важно знать, что в последние несколько тысяч лет на территории этой горной страны для крупного зверья хватало пищи.
Капитан поднялся.
- Ну все, рядовой Майзингер, нам пора! Спасибо вам за все, уважаемый Галияб Фридрихович! И, как говорится, мир вашему дому!
- А могу я с вами?
Вопрос Игнатова прозвучал так неожиданно, что Стриж поначалу даже не нашелся что сказать.
- Я ведь знаю, что вы теперь туда отправитесь, - почесал макушку биолог.
- Э-э-э, - протянул Стриж. – Я эти вопросы не решаю.
- А кто решает? Позвоните ему, пожалуйста! Прямо сейчас! – голос Игнатова дрогнул. – Я не буду вам обузой. Скорее наоборот. На Копетдаге только ядовитых пауков около двухсот видов. А змеи, а эти, как их... бабочки!
- Тоже ядовитые? – засмеялся Стриж.
- Капитан, - не обращая на его веселье никакого внимания, буквально умолял Игнатов, - в этом году мне стукнуло шестьдесят. Нет, вы только не подумайте, я еще ого-го! Но кроме кабинетной работы, кроме институтских аудиторий... Поймите меня правильно! Я ужасно устал от бумагомарания и глотконадрывания. Хотелось бы еще разок вдохнуть горного воздуха, ощутить песок пустыни на зубах или услышать клекот степного беркута над головой. Еще хотя бы раз...
Стриж поскреб в задумчивости подбородок. Из дома вышел Грос. Пораженный пылким монологом Игнатова, я даже не заметил, как он уходил. В руках Галияб Фридрихович держал телефонный аппарат. А его прищуренные глазки хитро блестели за стеклами очков. Капитан усмехнулся и, опустив мой вещмешок на землю, снял трубку.
- Товарищ майор, здесь такое дело...
Все молча ждали, что будет дальше. Галкин что-то долго говорил капитану. И на губах у Стрижа то оседала, то вновь испарялась шельмовская улыбка. Наконец он оторвался от телефона и обратился к вытянувшимуся словно на параде биологу:
- Товарищ Игнатов, мое начальство желает вас проверить. Прямо тут. Один единственный вопрос. Ответ на него решит, либо вы едете с нами, либо продолжаете пудрить мозги вашим студентам.
- Согласен, - оставаясь очень серьезным, почти прохрипел Игнатов.
Стриж выслушал вопрос майора и, еле сдерживая улыбку, передал его «экзаменуемому»:
- У какого животного Копетдагского хребта учеными установлена бигамия?
- Двоежопство... – от волнения оговорился Игнатов и тут же поправился: - Простите, двоеженство наблюдалось у турана.
Мы покатились со смеху. А разволновавшийся Игнатов продолжал смотреть на телефонную трубку. Из которой также доносился хохот.
- Ответ верный, - отсмеявшись, похвалил биолога Стриж. А затем шутливо скомандовал: - Смирно! Товарищ Игнатов, в понедельник 17-го июля вам надлежит быть в Джаркургане. Ровно в 11 утра у автовокзала вас будет ждать машина.
По этому линку Вы при желании сможете попасть на познавательно-развлекательный (основной) канал автора! Увлекательного чтения!
😊😊😊