Когда-то я начал замечать, что меня в жизни кто-то пасет. Пасет не в блатном или ментовском смысле. А направляет на пастбище, где много свежей зеленой травки, и нет волков. И, даже если я собьюсь с дороги, что чаще всего бывало, направляет и защищает меня всю дорогу до этого благословенного пастбища.
До него я, правда, так и не добрался. Одни пеньки да россыпи ржавых гвоздей по дороге. И так всю жизнь. Но – выжил. И до сих пор радуюсь своей прошлой жизни.
Начну с простого. Моя первая машина – Москвич-2140. 350000 км без капремонта. Не вру, поверьте! И за этот путь меня ни разу не таскали на галстуке. Ломался, да. Москвич есть Москвич. И на трех цилиндрах ездил, и без сцепления, и без тормозов. С ручником. Скажете – хвастаюсь своей квалификацией? Ну, была квалификация. Но кто-то стоял за моей спиной.
Дальше – больше. Ладога, залив Ковш, скалы. Сдуру решил пройти параллельно земле по этим, неизвестным мне скалам. Как это называется, уже не помню, кто в теме, тот поймет. Какой-то опыт с Ястребиного озера у меня был. Завис. Внизу камни, метров пять до них. Эту пару зацепок: одну для руки, другую для ноги я сам нашел? Не уверен.
В продолжение альпинистской темы. Чукотка, залив Лаврентия. Заброшенная деревня на другом берегу залива, прямо напротив поселка Лаврентия. Там был наш пост. Напарнику повезло съездить с чукчами на охоту. На вельботе, на моржа. Потом он мне рассказал, что горный массив, возле которого мы стояли, можно обойти по берегу. А дальше – Эльдорадо. Россыпи моржовых клыков и золотых самородков. Ну, я тоже тогда был молодой, и золотые самородки для меня были самое то. Погода испортилась, корабль наш штормовался в заливе, а мы пошли на дело. Ползли очень долго, и уперлись в птичий базар. Под ним – море, дороги дальше нет. Что он там увидел из своего вельбота?
Но кровь еще играла, поэтому решили обойти базар верхом. И когда-то наступил момент для песен из кинофильма “Вертикаль”.
Как я уже сказал, какой-то опыт у меня был. А у напарника не было ни хрена. Потерялся. Зову – не отвечает. Пошел вниз. Дорога - отвесные скалы, а на пологих полках между скал лежат друг на друге огромные булыжники. И все, что можно, засыпано снегом. По снегу нашел следы, и нашел его. В пещерке из этих самых булыжников. И в полной прострации. Дал по морде и заставил идти впереди меня. Вверх и по моим командам. Кто в теме, знают, что в таких местах надо идти только вверх. И мы выбрались на вершину сопки. Но сам бы я этого точно не смог. Кто был рядом?
Бог. Пророк. Ангел-хранитель. Кто был рядом с двумя молодыми козлами, которые не ведают, что творят?
Теперь – главное. 1990 год. Мы хорошо отработали в Союзе на нашем ИЛ-18. Работали на маршрутах из Архангельска и из Чарджоу в Туркмении. Через неделю вылетать в Антарктиду. А я по прилету в Питер сломался. Полностью. Сбегал к терапевту – ничего не понятно. Зайдите к тому врачу, и вот к этому. И сдайте анализы. А какие, к черту, анализы, если мы через неделю улетаем? О том, чтобы сняться с рейса, я вообще не думал. Каждое утро мой напарник заезжал за мной на своей машине, и мы ехали в Пулково. Устанавливать аппаратуру на самолете. А вечером жена колола мне гамма-глобулин.
Взлетели. Отлет - праздник геологов и геофизиков. Уже все налито и намазано. Как думаете, кто мне наливал там по полстакана? Я знаю. Ангел-хранитель. Чтобы моя болезнь поскорее вылезла наружу.
До Мозамбика я долетел уже совершенно никакой. Там у нас промежуточная стоянка перед Антарктидой. Обычно – пару дней. И только в этот раз стояли неделю. “Совершенно случайно” в Антарктиде оказалась нелетная погода. Бывает.
Начальник рейса зашел ко мне вечером перед отлетом. Я, конечно, сказал, что полечу с ними. А после него из какого-то кабака вернулся мой напарник. И “совершенно случайно” оказалось, что он уже когда-то переболел гепатитом, и знал, что это такое. И, увидев меня, уже похожего на молодой одуванчик, поднял тревогу. Я сразу понял, где это счастье нашел. Ведь в Туркмении люля-кебаб с запеченными внутри мухами – это, считай, национальное блюдо.
Дальше – просто. Если бы я полетел с ними, то оказался бы на острове Гранат. На кладбище настоящих полярников. Но не срослось. Полтора месяца в санчасти еще советского торгпредства. Горсть таблеток и два ведра в вену через капельницу. Ведра я считал. Выжил. Вернулся домой на том же нашем самолете.
Что это было? Набор совершенных случайностей или что-то другое?
Еще было, и не раз. Описано в моих предыдущих статьях. Но я – жив! Вот я, стучу здесь по клавиатуре.
Потом было совсем плохо, но я не буду про это рассказывать. Это было недавно, и еще очень больно про это вспоминать. И там были следы, которые не каждому дано увидеть. А я что-то увидел.
Старый человек в поисках Бога. Возможно, это просто старость. Так у многих бывает. Но я не пойду в церковь. Не буду бить поклоны и лобызать зализанные поцелуями древние изображения. Буду их просто уважать. Как память человека, который тоже когда-то искал Бога. Не буду слушать эти заунывные песнопения. Кстати, почему на старославянском? А у католиков почему на латыни? Ведь Христос говорил на древнеарамейском? Не понимаю.
Не буду целыми днями молиться Ему. Зачем? Я ведь еще могу почти целыми днями работать. В поте лица своего, как написано в Его книгах.
И не буду спрашивать у Бога дорогу в рай. Я инженер, бродяга, и кое-что понимаю и в дорогах, и в райских кущах. Понимаю в жизни и в смерти. Сколько близких уже похоронил. Хотя не прочь бы пожить еще разик. Только в этом мире, а не в том, я ведь еще что-то здесь могу. Ну, на худой конец, могу пожить и в аду. Я ведь прожил здесь девяностые, так что ад мне довольно привычен.
О чем писал, сам не понял. Не я, душа писала. Ангел-хранитель, помоги мне поспать! Бессонница замучила.
