Продолжаем разговор, начатый ранее.
Итак, на дворе трагический 1176 год, которому суждено быть увековеченным в легенде о прекрасной Розамунде — год ее безвременной смерти. В начале лета папские легаты, ранее посланные к Генриху II, получают от Папы Римского примечательное письмо:
Епископ Александр, слуга Божьих слуг, приветствует своих возлюбленных сыновей Петра, священника святого Хризогона, и Хью [Пьерлеони], дьякона Сан-Анджело, кардиналов и легатов апостольского престола.
В связи с тем, что дочь нашего дражайшего сына во Христе Людовика, прославленного короля Франции, на которой Генрих II, прославленный король Англии, уже давно обещал женить своего сына Ричарда, герцога Аквитанского, достигла возраста, подходящего для брака; этот самый король Франции горько жалуется на нас, ибо из-за нашего небрежения, как он утверждает, эта самая дочь не была возвращена ему и не отдана в жены означенному герцогу, как следовало по договору.
Поскольку этот самый король Франции настаивает на том или на другом, мы хотим и должны помочь ему в этом деле, ибо было бы бесчестно, неприлично и абсурдно, чтобы с дочерью этого короля и далее обращались подобным образом: мы приказываем вам этим апостольским письмом приложить все усилия, совместно или поодиночке, от нашего лица и от вашего, с помощью отеческого увещевания и убеждения, заставить означенного короля Англии в течение двух месяцев выдать вышеупомянутую дочь французского короля за вышеназванного герцога в величественной манере, как и полагается королям, или вернуть ее без промедления означенному королю [ее отцу].
Если же он, несмотря на ваши уговоры, в течение предписанного времени не сделает ни того ни другого, то мы своей властью запретим проведение всех церковных служб, за исключением крещения младенцев и отпевания умерших, во всей Кентерберийской провинции и разрешим их только после того, как он сделает одно или другое. Если же и в этом случае он не одумается, то вы подвергнете такому же наказанию все графство Пуату. Более того, если один из вас не захочет или не сможет озаботиться тем, чтобы это дело было доведено до конца, пусть его доведет до конца другой.
Дано в Ананьи, 21 мая [1176 года]
Собственно, всё яснее ясного: короля Англии высочайше обвиняют в тяжком бесчестьи: девицу королевской крови взял, брачные обязательства от имени сына (Ричарда) принял и не собирается их выполнять, а равно и возвращать девицу отцу. Второй вариант, конечно, тоже нежелателен и чреват серьезными политическими последствиями (одно из них все тот интердикт – отлучение от церкви целой страны или области, о чем и речь в письме). Но если девица возвращена в добром здравии и телесной чистоте (девицей в смысле), это одно, а вот если… Но обо всем по порядку.
Конец 60-х выдался тяжелым в отношениях двух стран. Генриху и Алиеноре приходилось сдерживать бунты в своих владениях на севере и юге Франции, да к тому же у Плантагенета слюнки текли при виде Бретани и некоторых владений самого Людовика. Про внутриполитические трудности, связанные прежде всего с личностью и деяниями Томаса Бекета, вообще молчу.
К королю Франции, как к формальному сюзерену в том числе и самого Генриха (за французские владения английский король должен был приносить вассальную клятву — оммаж — французскому, что само по себе воспринималось как унизительный пережиток), обратились с жалобами бретонские и нормандские бароны. Причем дочь одного из бретонцев, Одеса, захваченную в качестве заложницы, Плантагенет изнасиловал и вернул отцу беременной (свидетельство хрониста Джона Солсберийского). А это уже прямой повод к войне августейшего сюзерена с оборзевшим вконец вассалом. Пардон за некуртуазное определение, но точнее не скажешь.
Как известно, войну всегда легче начать, чем закончить, и механизмов урегулирования конфликта так, чтоб без урона для чести той и другой стороны, не так много. Пожалуй, самый распространенный — брак представителей двух противоборствующих сторон. Тут и земельно-имущественные вопросы можно разрулить полюбовно. Вот и возникла у Людовика VII гениальная в своей простоте идея выдать дочь от второго брака Адель за сына Генриха Плантагенета — Ричарда. У французского короля был далеко идущий план: приданого за Аделью давать он первоначально не планировал, зато получал в зятья совсем юного аквитанского герцога, пока еще будущего, но всем ясно, что Алиенора спит и видит передать Аквитанию своему любимцу. А уж там лаской отеческой, которой Ричарду явно не хватало, да добрым обращением…
Хм, Генрих не был бы Генрихом, если б повелся на это, и военные столкновения на всех фронтах продолжались, перемежаясь с перемириями. Генрих показательно жестоко разгромил бретонцев, и Людовик понял, что приданое отрезать от небольшого французского пирога все же придется. Им стала историческая область Вексен на северо-востоке Франции, причем на нормандскую ее часть английский король, он же нормандский герцог, уже наложил руку.
Итак, в январе 1169 года в Монмирае состоялась помолвка 8-летней Адели (в Англии ее принято называть Алиса) и 11-летнего Ричарда. По малолетству нареченных разлучили. Ричард всегда держался рядом с матерью, и наличие невесты его нимало не трогало. Адель же, как и ее приданое, поступили в полное распоряжение короля Генриха до скорых и лучших времен, когда повзрослевшие дети смогут соединиться узами брака. Обычная по тем временам вещь.
Правда в этом случае существовала практика помещать невесту в достойную обитель на родине жениха (мужа), где настоятельницей была знатная дама, часто из королевского рода, и где девочке продолжали давать соответствующее образование и воспитание — как будущей властительнице этой страны, притом охраняя от каких бы то ни было посягательств на ее честь и невинность до самого венца или достижения возраста консуммации, если брак уже был заключен. Так традиционно поступали в землях Империи.
Но Людовик, не изживший обид первого супружества, поставил непременным условием только, чтобы его дочь была избавлена от «тлетворного» влияния «распутной» Алиеноры.
Почему в тот момент ему не вспомнились жалобы бретонского барона Одеса? Людовик VII чем-то напоминает мышку-мать из стихотворения Маршака: «Побежала мышка-мать, стала кошку в няньки звать: «Приходи к нам, тетя кошка, нашу детку покачать»... Возможно, он просто не мог представить себе, чтобы Генрих посмел обесчестить названую дочь.
Когда будущий свекор соблазнил, а возможно, попросту изнасиловал девочку, переданную на его попечение, сказать трудно. Это все та же история про «незримые слёзы».
Осенью 1175 года (Розамунда еще жива и в миру!) в окружении английского короля поползли слухи, будто Генрих хочет развестись с опальной Алиенорой, дабы жениться, но не на Розамунде, как утверждают сторонники мифа о роковой любви к херефордширской красавице, а на Адели-Алисе. Якобы он даже обращался с этим вопросом к папскому легату, кардиналу Хью (Уго) Пьерлеони, который прибыл в Винчестер на встречу с королем в октябре по его же приглашению.
Хронист Гервасий Кентерберийский недвусмысленно пишет, что цель короля – добиться аннулирования брака с Алиенорой, а Гиральд Камбрийский добавляет: дабы жениться на Алисе Французской, жившей при его дворе. Интересно в связи с этим упоминание о непомерном сребролюбии легата.
Итак, мысль о разводе в голову королю вроде бы приходила, но не ради женитьбы на Джоанне-Розамунде, которая в это же время удалилась в монастырь, как и положено отставленной любовнице. Однако, судя по всему, эта идея вскоре сошла на нет.
Дальше Алису будут использовать как рычаг давления все и на всех. Папа Александр III станет метать перуны, грозить интердиктами, Генрих – выторговывать новые уступки под ничем не подтвержденные обещания, единокровный брат Адели-Алисы Филипп II — шантажировать Ричарда. Бедняжку даже попытаются пристроить за Джона, который был значительно младше и к тому же уже женат. От сожительства с Генрихом она родит детей, а замуж наконец выйдет почти в тридцать пять, когда многие ее ровесницы уже обзаводились внуками, и тем самым вернет Франции Вексен — свое приданое. Адель (Алиса), графиня де Понтье родит новообретенному мужу наследников, переживет и несостоявшихся свёкра со свекровью, и недомужа-жениха, будет, возможно, с удовлетворением наблюдать, как ее брат Филипп II методично отвоёвывает у Джона Плантагенета земли некогда огромной "Анжуйской империи".
Действительно ли король Англии желал аннулировать брак ради женитьбы на Алисе? Тот случай, когда я не верю слуху, добросовестно зафиксированному хронистами. Не тот он был человек, чтобы выпустить из рук благодатную и обширную Аквитанию, как это сделал когда-то Людовик. Тем более, что с Ричардом, наследником этих земель, у него были очень неоднозначные отношения, как, впрочем, и с другими сыновьями — Жоффруа (Джеффри) и Генрихом Молодым, который сопровождал отца на той октябрьской встрече с легатом. Едва ли Генрих стал бы привлекать старшего сына и наследника к хлопотам по поводу «отставки» его матери. Да, он хотел бы вбить клин между Алиенорой и сыновьями, а то уж очень спелись. Но таким путем добился бы обратного, а Генрих дураком не был. И главное, конечно, то, что брак с Аделью не добавлял анжуйцу вожделенных земель, которые он не мог бы завоевать сам, по праву силы (тот же Вексен), в то время как разрыв с Алиенорой лишал самой сладкой части пирога: Аквитания утекла бы сквозь пальцы с Пуатье и Гасконью. Ни одна любовница того не стоила.
Похоже, все эти прелестницы — Джоанна-Розамунда, Адель, Ида и десятки других, как бы ни увлекался ими король, были всего лишь женщинами, "беллебелле". А Генрих исповедовал правило не смешивать женщин и политику. Хотя по факту именно этим и занимался.
Так что же прекрасная Розамунда? Пусть остается героиней готической сказки.