- Вы позвоните завтра в это же время,- предложил бодрым голосом дежурный врач на том конце трубки. – Вашей маме станет лучше, и вы поговорите. А сейчас она спит.
Эта бодрость могла сбить с толку обычного человека. Но Марина сама тысячу раз прибегала к этой интонации, когда нужно было отвлечь родственников пациента от тяжелых мыслей.
Марина тоже работала врачом. И сейчас не питала иллюзий.
Еще две недели назад Маринина мама просила дочь заехать в Садовый центр за землей и семенами. Еще семь дней назад она советовалась с Мариной, посадить ли больше перца в этом году. И в конце разговора сообщила, что немного приболела. Слабость, боль в суставах и сухой кашель непонятно отчего.
Однажды на работе коллеги говорили о своих родителях и Марине потребовалось охарактеризовать свою маму. «Моя мама – советский человек», - почему-то сказала Марина. Позже она поняла, что это самое точное определение. Мама никогда не нарушала инструкций и правил. Если были объявлены пандемия и изоляция, мама строго сидела дома.
Мама жила одна, но пару раз в неделю Марина привозила ей продукты и коротко пила чай на уютной маминой кухне.
Через три дня мамин сухой кашель стал влажным и мучительным. Марина приехала и в маминых легких не услышала ничего, что показалось бы необычным. Однако было решено, что больная начнет принимать терапию, которую предписывали современные рекомендации коронавирусным пациентам.
На следующее утро мама позвонила. Марина была на дежурстве в своей поликлинике, вела неврологический прием. Мама стала больше кашлять и кашляла теперь с кровью. Крови было много. Мама приняла решение вызвать скорую и ехать в больницу. Марина попросила дождаться ее. Но мама была непреклонна, так как в популярной передаче про медицину в таком случае советовали немедленно госпитализироваться.
К сожалению, мир так устроен. Ребенок-врач — это зачастую меньший авторитет для его родителей, чем странноватый ведущий телепередачи в стиле «Не болеть - прекрасно».
Маму госпитализировали в закрытое отделение.
Ежедневно в оговоренное время несколько раз в день Марина и мама созванивались. Маме ставили капельницы, делали уколы, приносили таблетки. Мама уверяла Марину, что дело идет на поправку. Между тем по голосу дочь чувствовала, что мамино состояние ухудшается.
В выделенные часы по телефону врачи ковидного отделения осторожно, избегая прогнозов, сообщали родственникам о состоянии своих пациентов. Врачи старались поддерживать видимость разговора, но при этом особо не распространяться. Марина слушала и между слов угадывала несказанное. Она договорилась, чтобы маму перевели в платную маломестную палату. Оказалось, что можно организовать и постоянный уход за дополнительную плату.
Еще через два дня мама позвонила вне графика и сдавленным глухим голосом сказала всего несколько слов: «Забери меня, пожалуйста. Я умираю». Больше мама не разговаривала. Теперь она только тяжело дышала в трубку и произносила отдельные непонятные звуки.
Марина всю ночь думала и утром решила забрать маму домой. Но тут позвонили из больницы и сообщили, что мама умерла от обширного инфаркта.
Есть большая разница, когда умирают родители у обычных детей и у детей-врачей.
В обычных семьях тяжелобольной родственник – это человек, которому, по совету доктора из поликлиники, не нужно мешать лишними манипуляциями. Достаточно обеспечить достойный уход и обезболить, чтобы не страдал. Мол, пришло его время, и нужно отпустить больного. И родные отпускают. И фактически и в душе.
Дети-врачи принимают тяжелую болезнь близкого как профессиональный вызов. Каждый новый симптом, появляющийся у угасающего родителя, встречается мощной современной дорогостоящей терапией. Все свои знания, силы и средства ребенок-врач бросает на борьбу с болезнью. Пациент-родитель будет возвращен к жизни после самых безнадежных инсультов, инфарктов.
Дети-врачи будут, не сдавая позиции, поддерживать жизнь своих «уходящих» родителей-пациентов, словно раздувать свечку, которая уже давно догорела. Закрывать ее бережно и неистово от ветра, чтобы еще чуть-чуть задержать эту жизнь рядом с собой.
А когда больной родитель все же уходит, на ребенка-врача наваливается неподъёмная тяжесть «работы над ошибками». Невыносимое чувство вины поселяется внутри и остается с ним на всю жизнь. Чувство вины, что не справился, что не заметил вовремя, что оказался профнепригодным.
На похоронах рядом с Мариной стоял младший брат. Брат жалел и любил мать, но принимал случившееся как неизбежное. Он был с женой.
В детстве Марину с братом отправляли отдыхать на каникулы к бабушке в деревне. Там собиралась веселая компания их ровесников. В основном, это были городские дети. Деревенских тоже принимали. Те больше молчали и смотрели на городских как на народных артистов. Среди местных была одна девочка, которую Марина тогда особо и не запомнила. Никаких достоинств у девочки не было. Что не помешало девочке вырасти и выйти замуж за Марининого брата.
Марина тоже вскоре вышла замуж и переехала к мужу. А брат с молодой женой поселились у мамы. Но характер у невестки оказался не очень. Она и мама начали ссориться. И на семейном совете было решено, что молодожены уйдут на съем. Жили они вроде неплохо, но общались с Мариной мало.
У Марины хватало своих проблем. Последние годы Марина и ее муж отдалились друг от друга. Стали совсем чужие. Детей не было. И Марина думала о том, что, наверное, надо завершить этот проект. Развестись и переехать к маме.
Гроб опустили в могилу. Провожающие по одному подходили и бросали горсти земли на лакированную крышку гроба. Снег летел хлопьями, и его белый чистый цвет смешивался с черным цветом земли, словно своим контрастом природа отвлекала людей от тяжелых переживаний.
Марина взяла брата под руку. По его другую руку в белой норковой шубе шла невестка.
- Марин, нам нужно с тобой поговорить, - начала вдруг официально невестка. - Не знаем, когда снова увидимся. Мы решили с тобой обсудить, как с маминой квартирой поступим. Конечно, время сейчас не очень подходящее. Но ты же знаешь нашу ситуацию. Ты хорошо устроилась, в своей квартире живешь. А мы по съемным скитаемся. Нас опять сгоняют. Вот мы и решили, что ты, конечно же, не против будешь, если мамину квартиру мы заберем. А ты откажешься от наследства. Я уже узнавала. Это все просто делается.
А дальше случилось следующее
_______________________________
Марина не согласилась с предложением брата и невестки отказаться от наследства. Она сообщила родственникам, что разводится с мужем. И переезжает в мамину квартиру.
Марина берется оценить ее, и готова половину стоимости в течение нескольких лет выплатить брату.
Брата вариант с рассрочкой не устроил. Он предложил продать квартиру. Марине квартира была дорога как память о маме, поэтому она назвала вариант с продажей «невозможным».
И началась та глава «семейной саги», которая довольно часто случается даже в самых благополучных семьях, если родители и дети заранее не обговорили друг с другом, как распределится в будущем между наследниками имущество родителей.
Взаимные упреки, обиды из прошлого, нечестные приемы, угрозы судом – все пошло в ход. Отношения между братом и сестрой перешли в разряд «не подлежат восстановлению».
В итоге стороны приняли решение, что в наследство вступает одна Марина. Брат, по причине занятости по работе отказывается от своей доли, но после продажи квартиры забирает ровно половину полученных от покупателя денег.
В какой-то момент Марина подумала, что возможно уже пора посоветоваться с риелтором. Но потом решила, что подключит риелтора, когда начнет поиск покупателя.
С маминой смерти прошло полгода. Марина вступила в наследство. Покупателя искать не пришлось. Мамин сосед сам нашел Марину и предложил, как показалось ей, нормальную рыночную цену в 10 млн. рублей. Покупатель полностью взял на себя подготовку к сделке. Марина только пришла в банк в назначенный день. Вопрос о риелторе отпал.
На сделке, пока сидели в очереди, сосед в деталях рассказывал, как после сделки объединит две квартиры и получит в придачу свой собственный тамбур. Марине была неприятна эта беседа. Ей хотелось закончить все как можно скорее. Деньги разместили в ячейке.
После регистрации перехода права Марина забрала у нового собственника ключ от ячейки в обмен на расписку о том, что все средства за проданную квартиру ею полностью получены. И позвонила брату.
Марина, брат и невестка встретились в банке. Брат приехал на новой машине, невестка была в приподнятом настроении. Все трое держались официального тона.
Марина забрала из ячейки 10 млн. рублей. Брат отсчитал свои 5 млн. и вместе с невесткой уехал из банка и из Марининой жизни. Как позже узнала от общих знакомых Марина, родственники перебрались на родину невестки и сменили телефонные номера.
Марина занялась покупкой жилья и решила взять ипотеку. Тема недвижимости была для нее сложной. И женщина обратилась к риелтору.
На первой же встрече риелтор уточнила, какой суммой для покупки Марина располагает. И, узнав историю получения пяти миллионов, сообщила клиентке неприятную информацию.
При продаже наследственной квартиры, которая находится в собственности менее трех лет, Продавец обязан уплатить налог государству в размере 13% от суммы, указанной в договоре купли-продажи за вычетом 1 млн . В Договоре купли-продажи была указана сумма 10 млн., поэтому Марине предстояло уплатить налог с 9 млн. рублей, что составляло 1,17 млн. Т. о., по итогам сделки, брат получил 5 млн. рублей, а сестра - 3,83 млн. рублей.
Марина поняла, что решение брата оформить квартиру на нее, которое она восприняла как знак доверия, было на самом деле продуманным планом ухода от налогов с его стороны. Если бы квартира была оформлена на обоих, налог бы также делился на двоих
(Все имена и события в тексте вымышлены, совпадения случайны)
__________________________________
Совет 7. Если вы продаете или покупаете наследственную квартиру, пригласите к сотрудничеству риелтора. Кроме того, что существует огромная законодательная база, которую знает только специалист, в наследственных сделках часто не последнюю роль играет интуиция риелтора
Добрый день, друзья. Меня зовут Клара Ц. Вы можете написать мне на почту ClaraRoza2021@yandex.ru