Начало истории можно прочитать здесь: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7.
Дом, погруженный в тяжёлый муторный сон, пребывал в странном оцепенении. Не слышно было никаких звуков, ни малейшего движения. Удивительно… всякая жизнь в нём давно прекратилась, но сам он жил, думал, помнил. Словом, он ещё скрипел.
Вздыхал под весом снежной шапки, пытался сбросить с себя ледяные оковы. И больше всего хотел заговорить, запеть человеческими голосами, которые вновь вдохнули бы душу в его старые стены.
А ведь он мог бы многое рассказать… Только кому, да и кто сможет понять? Дома ведь не разговаривают… Или всё же… Тот парень, что был здесь – почему-то дому казалось, что он ещё вернётся. Надо будет ему помочь. Кто-то же должен узнать правду…
***
Ветреным промозглым вечером Матвей поехал к бабушке. Сидя за кухонным столом, он вяло крутил в пальцах вилку, хотя на столе стоял его любимый салат, а в духовке доходила курица. Но сейчас мысли были заняты другим.
– Ты что-то выглядишь уставшим, – проговорила бабушка. – Под глазами круги… Не высыпаешься? Работы много?
– Не, ба, всё нормально, – попытался отмахнуться Матвей. – Работы – да, много, просто… Ещё одно дело есть.
– Что за дело?
– Да, понимаешь, не складывается у меня. Хочу разыскать информацию об одном человеке – учёном, но нет ничего. Совершенно. Ведь так быть не может?
– А где ты искал, в каких источниках?
– Да везде – в сети, в книгах, газетах старых в библиотеке, как ты советовала тогда ещё. Нашёл пока только о его жене.
– Ничего не понимаю… Какой-то учёный, его жена… Имя есть у него?
– Я узнал фамилию его супруги. Ну, значит, и у него такая же…
– Не обязательно, – бабушка достала разделочную доску и принялась нарезать тонкие ломти свежего хлеба из пекарни на углу. – Иногда женщины оставляют девичью…
Матвей замер. Как же он сразу не сообразил, ведь у пианистки та же фамилия, что и у Алисы, а значит, и у Алисиного деда! Выходит, изобретатель этот не Барсов! Надо было сразу спросить девушку, за кого вышла Софья Барсова.
– Ба, ты у меня просто золото! – воскликнул парень. – Я тебе потом всё расскажу, когда сам разберусь. А можно мне вон тот кусочек? Уж больно он аппетитный… – и он принялся уписывать ужин за обе щеки.
На следующий день после работы Матвей опять поехал в библиотеку. Алиса была занята, и он не смог перекинуться с ней даже парой слов. Парень отправился в читальный зал – он перелистывал серые, местами пожелтевшие страницы, которые, наверное, давно никто не брал в руки. И вдруг, обернувшись, увидел, что девушка стоит в дверях.
– Матвей, Вы хотели поговорить? Что-нибудь узнали?
– Пока нет… Я совсем забыл спросить имя того изобретателя, мужа Вашей бабушки. Как его звали?
– Олег… Вообще-то все называли его Олег Валентинович. Он ведь был старше Софьи, а её брат – мой дед – годился ему в сыновья, если не во внуки… Солидный человек, учёный. Все говорили, что он обладал каким-то даром… подчинения что ли. Он мог влиять на людей, и когда появлялся где-либо, все слушали именно его.
– А фамилия?
– Савицкий. Олег Валентинович Савицкий.
Матвей снова просидел в зале газет почти до самого закрытия. Но не нашёл нигде упоминания о человеке с таким именем. Он уже собирался уходить, когда взгляд упал на заголовок: «Доктор наук, учёный, изобретатель дал лекцию студентам-практикантам станкостроительного завода».
Почему Матвей застрял на ней? Фамилия-то была другая. Но… Много ли было там изобретателей? Тем более, тот самый завод, к которому примыкал заброшенный дом.
Парень углубился в чтение. Фотографий к статье не имелось. Сообщалось о том, что профессор Савинов рассказал молодым людям о будущем инженерии, высказывал занимательные гипотезы об устройстве человеческого мозга, имеющее нечто общее с принципом работы радиодеталей. Один из слушателей, в свою очередь, заметил, что это скорее, фантастика, выдумка, описанная в художественных произведениях. Профессор не пытался убеждать студента и туманно отвечал, что время покажет, кто прав.
Матвей был удивлён содержанием лекции. Учёный вещал о том, что в будущем появятся устройства-излучатели, импульсы которых, влияющие на эмоциональное и общее физическое состояние человека, помогут, например, в лечении некоторых заболеваний, а также в повседневной жизни, способствуя достижению поставленных целей.
Странным было то, что лекцию подобной тематики читали практикантам станкостроительного завода. Возникал вопрос: с чего вдруг и с какой целью? В общем, вопросов становилось всё больше, а к разгадке заброшенного дома Матвей пока не приблизился.
Полвека назад
Кабинет с деревянными панелями и громоздким столом сегодня показался ему каким-то… недоброжелательным. Он скользнул взглядом по стенам и заметил ящички в нижней части одной из них. Что это? Какая-то картотека?
Хотя хозяин кабинета, облачённый, как и прежде, в клетчатый, хорошего кроя костюм, широко (но несколько механически) улыбался при виде гостя и даже сделал руками жест, будто собираясь заключить того в объятия, мужчина почувствовал холодок, пробегающий по спине, и даже некую опасность неясного рода.
– Дорогой наш Олег Валентинович, – проскрежетал «клетчатый», восседающий сегодня во главе стола. – Надеюсь, Вы понимаете, что работу необходимо ускорить. Сроки поджимают. На Вас сделали ставку, но результаты… заставляют себя ждать, – проговорил он торопливо и постучал пальцами по массивной деревянной столешнице.
Визитёр даже несколько… растерялся. Он не привык к такому обращению. И потом… в прошлый раз его принимали совершенно по-другому. Однако человек это был решительный, привыкший сам отдавать распоряжения, управлять коллективом и строго спрашивать за малейшие промахи с подчинённых.
– Что значит, нет результатов? – возопил он, усаживаясь на один из стульев слева от стола и пытаясь рассмотреть глаза собеседника, которые сегодня закрывала тень от настольной лампы с зелёным абажуром. – Я докладывал, что эксперимент с животным вполне успешен и нужно продолжать исследования.
– Это вовсе не те результаты, что ждёт от Вас руководство, – протянул сквозь зубы хозяин кабинета, наклоняясь к самому столу, так что воротник клетчатого костюма наползал теперь до самых его ушей, а плечи задрались. «Клетчатый» то ли улыбался, то ли ухмылялся – понять было трудно.
«Вот же какой неприятный скользкий тип, – подумал мужчина, приглаживая правой рукой топорщившиеся вихры своих непослушных волос. – А в прошлый раз он показался мне… интеллигентным понимающим человеком…». Вслух же сказал:
– Поймите, что это наука. Технические изобретения не делаются с кондачка.
– Не кипятитесь, профессор, – «клетчатый выпрямился и откинулся на спинку кресла, продолжая барабанить костяшками пальцев. – У Вас будет возможность исправить свои… эээ… неудачи, – и он жестом широкой ладони остановил готового взорваться гостя. – Оставьте животных. Руководство одобряет начало экспериментов с человеком.
– Но… но это невозможно, – выдохнул учёный и завертел головой, будто пытаясь освободить шею от жёсткого воротничка. – Вы не понимаете… Человек – это…
– Попробуйте с малого, – перебил хозяин кабинета. – Допустим, повысить производительность труда на предприятии. Что Вам стоит внушить рабочим, что они полны сил и готовы выполнить, скажем, полторы нормы за смену.
Напрасно учёный пытался воззвать к разуму, объясняя, что последствия не предсказуемы, что опыты над людьми проводить рано, что нужно собрать результаты, тщательно всё взвесить и обдумать. Тем более, с собакой происходит что-то не то... Однако ему дали понять, что задачи не обсуждаются, а эта аудиенция подошла к концу.
Наши дни
Матвей расположился дома на диване с ноутбуком на коленях. Он грыз орешки, пролистывая ленту новостей, и так увлёкся, что не сразу понял, что рядом завибрировал телефон. Парень взглянул на экран – звонил напарник Дэн. Оказалось, у того возникли неотложные дела на завтра, и Денис взял отгул, но переживал теперь за два срочных заказа.
– Да какой разговор, я сделаю, тем более, ты говоришь, там ерунда, – заверил приятеля Матвей. – Решай свои дела, Дэн. Давай, удачи!
Вот и у него самого засада и с этим домом, и с учёными. Савинов и Савицкий… Кто эти люди? И связаны ли они между собой?
Если о Савицком – муже пианистки Барсовой – были кое-какие сведения, пусть и скудные, что-то вроде «… изобретатель, работавший в области радиоинженерии», то о Савинове, который читал лекцию на заводе, вообще не нашлось ничего. Ни в библиотечных раритетах, ни в сети.
А ведь Матвей надеялся, что этот лектор как-то связан с Савицким. Возможно, он работал под его началом. Удивительно, что фамилии похожи.
По словам Алисы, Олег Валентинович Савицкий был каким-то важным учёным, даже, скорее всего, засекреченным. Ведь семья потеряла связь с Софьей, после того как она стала его женой.
Новоявленный Пинкертон закрыл ноут, примостил сверху лист бумаги из принтера и принялся рисовать схемы – имена, стрелки и знаки. Вопросительных получилось много. Но мозг отказывался работать. Парень откинулся на подушки, заложив руки за голову, и сам не заметил, как погрузился в сон.
Ему снился дом. Его двери и окна распахивались от страшного ветра, хлопали и звучали какими-то голосами, разобрать которые было невозможно. Но определённо в доме кто-то был…
Следующим днём Матвей трудился, не покладая рук, перебирая компьютеры, проводя диагностику, меняя видеокарты, устанавливая операционные системы.
Помимо заказов Дениса, нарисовались ещё три. И все они были срочными. Молодой человек спасался только кофе, порции которого исправно выдавал новомодный агрегат. К вечеру глаза уже слипались, шея затекла, но он твёрдо решил ехать к заброшенному дому. Разгадка должна быть там.
Ещё днём небо заволокло облаками, которые гнал порывистый ветер. Одни улетали прочь, другие тут же прибывали на их место. Наконец, солнечный луч стал пробиваться сквозь серую пелену, и даже проглянул лоскут синевы, который, впрочем, тут же залепила очередная туча. Тусклый свет только подчёркивал серость небосвода, и в конце концов, солнцу, видимо, наскучило бороться, и оно покатило за горизонт.
Матвей, подняв воротник, шёл к дому, когда повалил липкий снег. Или дождь?.. Ткань куртки покрылась влажными пятнами, руки застыли, и он долго возился с дверью, прежде чем переступил порог таинственного дома. Дом вздохнул, заскрежетал, зашелестел шёпотом сквозняков...
Зубы выбивали дробь. Нет, на улице не было морозно, просто Матвей вымок в эту оттепель и, похоже, промочил ноги.
Надо было как-то согреться. Конечно, он взял с собой и термос, и фонарь. Но прежде всего не мешало высушить одежду. Только как это сделать?
Парень слонялся из одного помещения в другое и вдруг наткнулся на печурку. В углу было что-то вроде кладовки. Матвей потянул за дверку и увидел поленницу дров. Вот это да… Правда, толку в этом не было. Дерево, что неудивительно, было холодным и сырым.
Незадачливый гость, одетый не по погоде, так и не смог разжечь ни одной щепки. И тут его осенило! Там, возле разбитого рояля, лежали старые ноты. Что если, попробовать затопить ими?
Он ринулся в бывшую гостиную. Схватил охапку листов – кому они теперь нужны… Сидя на корточках перед печкой, Матвей комкал бумагу. И вдруг заметил на одном листочке какие-то знаки. Забыв про сырость и холод, парень пристроил бумагу на колено и разгладил ладонью. На одной стороне были ноты какого-то музыкального произведения. А вот на обороте…
Не может быть… Конечно, чернила изрядно потускнели, но ещё можно было разглядеть радиосхемы… Интересно, почему они нарисованы на изнанке нот и что за устройство здесь проектировалось?..