Пожалуй, одна из устоявшихся точек воззрения на миф о фригийской богине плодородия Кибеле и ее сыне/любовнике Аттисе предполагает разговор о символической кастрации сына своей матерью, месть с ее стороны за попытку самостоятельной жизни и влюбленности в некую постороннюю девушку. Оставим эти известные инсинуации и попробуем посмотреть, что мы упускаем, прибегая к закосневелым интерпетациям мифов.
С юнгианской точки зрения, действительно, мы используем мифы для обогащения нашего понимания психической реальности индивида. В культурном наследии человеческой мысли мы находим отголоски беспокоящих нас конфликтов, оттенки переживаемых нами чувств; мы прибегаем к обнаруженным до нас смыслам, в конкретной духовной дилемме ориентируемся на протоптанные до нас тропинки; кроме того, мы исследуем эволюцию человеческого сознания, общие формы опыта, психические реалии - через материал сказок, легенд, систем верований и продуктов художественного творчества. Однако, амплифицируя, мы рискуем начать придерживаться известных дефиниций архетипического, тем самым обедняя как собственную психическую жизнь, так и понимание психической реальности клиента, лишаясь животворного материала, необходимого для инсайта и трансцендентного личного акта. Упускаемые из вида малоприметные детали мифа, исторические параллели процессов, личное чувственное переживание их, словно утекающие сквозь пальцы капли, уносят с собой потенциальные возможности жизни. Остаются голые имена и названия, предполагающие как будто, что мы уже все ими назвали и об имманентном переживании сказали: Нарцисс, Эдип, Кибела и Аттис.. И это вызов для нас: мы должны расшириться до исследования феномена со множества сторон, до объемного его изучения, - насколько хватает наших сил и возможностей. Так, одним из мощных психоаналитических открытий второй половины XXв. стало воззрение на Эдипа как на героя (эго-сознание), жаждущего знания любой ценой (проникновения в бессознательное и возвращения вытесненного).
Миф о Кибеле и Аттисе, несмотря на его широкую известность, имеет свои, упускаемые нами, смыслы. Я говорю здесь и о себе, потому как и я упускаю эти смыслы. То же касается и других феноменов. Именно поэтому я считаю максимально полезным профессиональный обмен опытом в виде дискуссий и коллективных амплификаций. Если по итогу статьи у кого-то будут дополнения, буду рада их услышать, потому что невозможно одному человеку объять миф.
Известно, что Кибела была фригийской богиней плодородия, Матерью богов, чей культ особенно был распространен в Пессинунте. Сейчас это пустынное место в центральной Турции, мало изученное с точки зрения его античного прошлого. И его фригийский период - самый темный из всех. С приходом греческой династии Атталидов происходит преображение форм почитания - строятся монументальные культовые сооружения, т.н. "теменосы" - пространства, посвященные богине. Пессинунт управлялся жрецами-евнухами (галлами) в тесном контакте с правящей династией, он представлял собой сакральный религиозный центр, из которого культ Кибелы в дальнейшем распространился в римские земли. При римском правлении здесь возникают первые храмы, постройки которых дошли до наших дней.
Дж.Фрезер в "Золотой ветви" описывает весенние празднества, посвященные Кибеле и Аттису следующим образом:
"22 марта в лесу срубали сосну. Ее приносили в святилище Кибелы и обращались с ней как с великим божеством. Священное дерево несли члены особой касты. Ствол его, как труп, перебинтовывали шерстяными повязками и обкладывали венками из фиалок, потому что, согласно преданию, как на крови Адониса выросли розы и анемоны, так на крови Аттиса проросли фиалки. К середине ствола привязывали статуэтку юноши (несомненно, самого Аттиса). 23 марта, на второй день праздника, занимались преимущественно тем, что трубили в трубы. Третий день назывался Кровавым. В этот день архигалл (первосвященник) вскрывал себе вены на руке. Жрецы более низкого ранга, возбужденные необузданной, варварской музыкой – боем кимвалов, громыханием барабанов, гудением рогов и визгом флейт, – с трясущимися головами и развевающимися волосами кружились в танце до тех пор, пока наконец, приведя себя в состояние бешенства и потеряв чувствительность к боли, не начинали наносить себе раны глиняными черепками и ножами, забрызгивая алтарь и священное дерево своей кровью (...). в Кровавый день оскоплялись новопосвященные. Доведя себя до наивысшей степени религиозного возбуждения, жрецы оскопляли себя и бросали отрезанные части тела в статую жестокой богини".
Аттис по одним сведениям был сыном, по другим пастушком-возлюбленным Кибелы, рожденным из груди Богини (девы) от цветов миндаля. Для нас имеет значение его божественное происхождение, его молодость, невинность, творческая одаренность (он играл на флейте, сопровождая Кибелу). Согласно одним источникам его растерзал вепрь (более близкий вариант Адонису), по другим, распространенным в Пессинунте, Аттис оскопил себя под сосной и умер от потери крови (после смерти был превращен в сосну). В нашем рассмотрении мы будем ориентироваться на второй вариант мифа; первый, думаю, подходит для другого спектра психологических процессов, которые заслуживают отдельного разговора.
По примеру Аттиса жрецы Кибелы становились евнухами; новопосвящаемые проходили через ритуал оскопления и причащения кровью (быка), даже зрители нередко, входя в трансовое состояние на всеобщем весеннем празднике, наносили себе непоправимые членовредительства. Кровь, детородные органы, тестикулы животных бросались как дар к ногам Великой Богини.
"..Подстрекаем буйной страстью, накатившей яростью пьян,
Оскопил он острым камнем молодое тело своё.
И себя почуял лёгким, ощутив безмужнюю плоть,
Окропляя теплой кровью кремнистый выжженный луг.
. . .
О, как был я горд и счастлив, о, как много я пережил!
Вот я дева, был мужчиной, был подростком, юношей был,
Был палестры лучшим цветом, первым был на поле борьбы.
От гостей гудели двери, от шагов был тёплым порог.
Благовонными венками был украшен милый мой дом.
От постели, вечно весел, подымался я поутру.
И теперь мне стать служанкой, стать Кибелы верной рабой!
Стать Менадой, стать калекой, стать бесплодным, бедным скопцом!"
(Катулл. Аттис, пер.А.Пиотровского)
Согласно версии Овидия, Аттис впадает в безумие после того, как нарушил данный Кибеле обет оставаться всегда отроком при ней, влюбился в нимфу и вступил с ней в интимную связь. Собственноручно сын-любовник оскопляет себя на горе Диндимус (символический алтарь Кибелы, т.к. гора ассоциировалась так же с ней).
Этот кровавый ритуал "кастрации" довольно подробно изучен юнгианцами. В частности, Натан Шварц-Салант детально исследует его с точки зрения комплекса слияния (тесная связь - сепарация - психотическая тревога):
1) «Невозможная» динамика слияния-сепарации является центральной чертой мифа: Аттис не мог ни оставаться с Кибелой, ни расстаться с ней.
2) Безумие Великой Богини, ее негативная нуминозность олицетворяет сумасшествие в ядре комплекса слияния.
3) Безумие Аттиса, настигающее его при попытке сепарироваться от Кибелы, иллюстрирует то, как расставание с безопасным состоянием слияния может привести к серьезной, дестабилизирующей тревоге психотического уровня.
4) Центральная роль кастрации в культе Кибелы имеет психологические корреляты, характерные для комплекса слияния.
5) Как и гермафродит Агдитис, Кибела обнаруживает не только безумие, но также и мощные страсти и насилие, что отражает эти грани комплекса слияния.
6) Отчаяние Аттиса и его регрессивное возвращение к Кибеле после того, как она убивает нимфу, которую он возжелал, — основная поведенческая модель комплекса слияния, принимающего форму регрессивного цепляния за «безопасную территорию» — явно не угрожающую трудностями работу, ригидные отношения, неспособность встретиться с творческим вызовом — все это приводит к непрожитой жизни.
7) Безумие Кибелы в ядре комплекса слияния разбивает защиты и доминирует в поле между людьми, приводя к внезапному изменению масштаба переживания, посредством чего человек может погрузиться в эмоциональный вихрь, словно бы внезапно оказавшись увлеченным в быстрину когда-то спокойного моря.
8) Героический подход терпит поражение в отношениях с Кибелой, так же, как и не годится он для комплекса слияния.
9) Проживание безумия комплекса и ограничений, которые он порождает — это путь исцеления; точно так же те, кто побывал на мистериях Богини, очищались от своей мании.
10) В форме Марсия Аттис оказывается освежеванным, что подчеркивает, как инфляция приводит к потере защитной кожи тонкого тела.
(Н. Шварц-Салант "Комплекс слияния или черная ночная рубашка").
С психологической точки зрения мы видим, что Божественный ребенок, каким безусловно был Аттис до нарушения обета, под влиянием гнева Богини гибнет в страданиях, превращаясь в сосну.
Здесь самый подходящий момент, чтобы перевести материал на психологический язык.
Мы можем предположить, что активизация комплекса Кибелы (через обесценивание, критику, нарциссически деструктивную провокацию) в психике матери, действительно, символически кастрирует сына, но, кроме того, превращает Божественного ребенка, творческую и либидинальную часть, в "сосну". Отщепляется Анима (нимфа Сагаритис). Даже если мужчина вырастает в невротика, невротичной является только его ВНЛ - внешне нормальная личность. Она суха и стабильна, как литосферная плита, потому что уж очень угрожающие процессы происходят под нею, и они интуитивно воспринимаются. Сознательный слой закосневает, лишь бы сохранить стабильность картины мира и представлений о себе. Это защита от жизни, ее непредсказуемости. Под литосферной плитой продолжается бурлящая магматическая жизнь. И в момент прорыва Тени эпилептоидно прорываются эмоции мужчины.
Образ Аттиса по замечанию Фрезера близок образу Марсия, искусного также в музыкальной игре, вызвавшего на состязание самого Аполлона, потерпевшего поражение и закончившего жизнь на дереве через сдирание кожи.
В состязании с Аполлоном мы можем заметить элемент эдипального конфликта. Божественный ребенок, соревнуясь с Отцом, проигрывает. Здесь проявляется дерзость ребенка, его несоотнесенность со временем, недостаток опыта, но большая претенциозность. Божественный ребенок, соревнуясь с Сенексом на стезе второго, проиграет.
Конечно, мы не можем не заметить параллелей с образом Христа. Кажется, мифологема Христа могла впитать в себя элементы ранних форм богопочитания, ритуалов, сам миф - жертвы, распятия... Но мы не можем свести весь миф Христа к ранним формам. Он видится довольно переработанным, переведенным в плоскость любви; это примирение с Отцом. И, значит, более поздний миф и более развитое сознание человека per se.
Богоматерь как будто смиряется и рождает ребенка в мир для его судьбы. Ей остается только любовь, она любит.
Кибела - жаждет обладать, ей нужны тестикулы животных и людей; оплодотворяясь ими, она творит. Без участия человека (эго-сознания) Богиня бесплодна и бесплодной остается земля.
В отношении женской психики мы можем заметить, что активизировавшийся комплекс Кибелы завладевает Анимусом дочери и последняя теряет энтузиазм, смелость и дерзость активной жизни, становится инертной, безынициативной, подверженной навязчивым страхам и сомнениям, нерешительности, вине и стыду.
Развитие предполагает разворот Анимуса во вне через творческий процесс. Сама вырабатываемая форма развития - это уже творчество.
Хочется обратить внимание на момент, зачастую теряющийся из вида - акт творения Кибелы, следующий за обладанием мужским. Она должна не просто забирать, но отдавать потом нечто третье - рождающееся из мужского и ее женского, она должна творить в мир. Это очень мощная, сильная Богиня. В ней хтоническая сила, сила духа, потому как в ней есть мужское. Она берет это мужское и дальше должна трансформировать в себе, как в алхимической реторте, соединить со своим женским и отдать в мир третьим продуктом - природой и урожаем.
Что это может значить в отношении матери и ребенка?
Что может быть таким третьим продуктом - "не твое, не мое"?
Так, мальчик в эдипальный период развития несет матери свою маскулинность. С отцом соревноваться ему еще не по силам, но он должен тестировать свою мужественность: достаточна ли она, можно ли с ней выходить в мир? Чем мать может обогатить маскулинность сына и что вернуть в мир (сыну) впоследствии? Мне видится, что таким образом мать может вернуть сыну жизнеспособную Аниму. Она соединяет в себе свое феминное с маскулинным сына и возвращает ребенку обновленный опыт маскулинности - одушевленный, соединенный с женским началом. Это смягченная маскулинность - плодородная, способная к созиданию, состраданию, широкая и дарующая.
В отношении Анимуса дочери происходит похожее: он дополняется истинно феминным как естественно природным девочки, т.е. Анимус не уподобляется в психике дочери стегающим вожжам, летящей стреле, его действие смягчается и разбавляется природой женщины; он не обладает эго девочки, не пожирает ее феминную природу, но способен быть мудрым помощником на пути.
Как любой другой, архетип Кибелы двуполюсный. Есть полюс кастрирующий и есть полюс творящий. О втором не так просто помнить ввиду ужасающего первого. Но тем не менее, Кибела может и творит. За страшной жаждой обладания мужским принципом стоит Смысл - рождение нового. О нем, на мой взгляд, нам необходимо помнить. Кибела не просто так вбирает мужской принцип, но, совершая в себе алхимическую работу по соединению противоположностей, отдает в мир "третий продукт", и божественный Аттис - через нее, после сокрушительного безумия, страдания и смерти, окропленный кровью и украшенный фиалками, - снова прорастает молодой травой..
Если в индивидуальной психике мы наблюдаем проявление только одного полюса, например, кастрирующей Кибелы, уместно задаться вопросом, куда западает второй - смыслообразующий и творящий, - где он, что с ним происходит и как помочь ему активироваться.
______
В статье представлены некоторые точки воззрения на известный миф, не исчерпывающие возможных трактовок. Данная работа - приглашение к совместному исследованию.
