Поскольку Эрдоган балансирует между Западом и российско-китайской осью, именно его цель – обеспечить свое политическое будущее у себя дома – определяет, в каком направлении он пойдет.
В течение пяти дней на прошлой неделе президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган передал Вашингтону два диаметрально противоположных послания, подчеркнув свои колебания в отношениях с Соединенными Штатами и, в более общем плане, с Западом. Это отражает его политику балансирования, которую он больше не в состоянии продолжать.
В своей речи 15 февраля, последовавшей за гибелью 13 турецких пленных (в иракском районе Гар, где произошли столкновения между турецкими войсками и Курдской рабочей партией, – прим .), Эрдоган дал залп по Вашингтону за то, что тот, по словам президента Турции «перешел на сторону террористов РПК». Он был возмущен позицией США, которые, казалось, воспринимали турецкую версию событий с недоверием (Турция обвинила РПК в казни пленных, – прим ). Говоря о РПК и ее союзниках, Эрдоган сказал: «Вы утверждаете, что не встаете на сторону террористов, не встаете на сторону РПК, ОНС (Отрядов народной самообороны – курдской милиции в Сирии) и ПДС (Партии демократического союза – правящей партии в Автономной администрации северной и Восточной Сирии, которую Турция считает филиалом РПК, – прим .), но вы явно поддерживаете их».
Затем, в видеообращении к американской турецкой общине, сделанном 20 февраля, Эрдоган поддержал «стратегическое сотрудничество» между двумя странами. «Мы считаем, что наши общие интересы с Америкой намного перевешивают наши разногласия. Мы готовы и дальше укреплять наше сотрудничество с новой американской администрацией, основываясь на долгосрочной перспективе и беспроигрышном подходе», – сказал он.
Такие головокружительные повороты связаны не столько с турецко-американскими связями, сколько с внутренней политикой Турции и нерешительностью Эрдогана.
Для начала стоит отметить, что уже нельзя говорить о турецкой внешней политике в том виде, в каком мы ее знали прежде. С момента перехода Турции в 2018 году к системе исполнительного президентства, разработанной специально для Эрдогана, то, что делает Анкара, вряд ли является национальной внешней политикой, а скорее выглядит внешними отношениями, направленными на защиту и укрепление политического положения Эрдогана внутри страны и очень похоже на [современный] стиль общественных отношений. Чтобы лучше понять противоречия Эрдогана, нужно рассматривать дипломатический выбор Анкары не как внешнюю политику, а как расчет на обеспечение политического выживания Эрдогана или как рекламные трюки, нацеленные на повышение его имиджа дома.
Стратегия Анкары по игре США и России друг против друга в кризисных регионах, таких как Сирия, Ирак, Ливия, Восточное Средиземноморье, Черноморский бассейн и Нагорный Карабах, использовавшая серые зоны в американо-российских отношениях, завершилась в результате более напористых шагов США, России и Европы и, самое главное, смены караула в Вашингтоне. Администрация Джо Байдена и Кремль сигнализируют о том, что пришло время Эрдогану выбрать свою сторону.
Тем не менее, Анкара, похоже, не понимает, следует ли ей сделать решительный поворот в сторону Соединенных Штатов и Европы, традиционных союзников Турции, или сделать выбор в пользу более тесного партнерства с Россией и Китаем, как проповедуют евразийцы страны. В расколе, который становится все более заметным с прошлого года, сторонники Эрдогана разделились в вопросе о том, в каком направлении лучше служить его интересам.
Например, в феврале 2020 года Бурханеттин Дюран – глава проправительственного аналитического центра SETA и член Совета по внешней политике, консультирующего президента, – написал, что Соединенные Штаты должны стать более активными в удерживаемой повстанцами сирийской провинции Идлиб, чтобы обуздать Россию. Эта статья, написанная на фоне турецко-российской напряженности в Идлибе в то время, вызвала резкую реакцию ежедневной газеты «Айдынлик», рупора турецких евразийцев, которые горячо поддерживали сближение Анкары с Москвой.
А после победы Байдена на выборах в США Дюран писал, что «новые геополитические взаимозависимости» вынуждают Анкару и Вашингтон сотрудничать, призывая обе стороны «перевернуть все с ног на голову». Очевидно, Дюран и ряд других внешнеполитических экспертов, близких к Эрдогану, считают, что склонение к Соединенным Штатам и Европе и сохранение транзакционных связей с Западом лучше всего послужат внутренней повестке Эрдогана. Отражая это мышление, Анкара, похоже, пытается использовать кризис с Вашингтоном по поводу покупки российских систем ПВО С-400, чтобы добиться уступок, которые сыграли бы ей на руку дома. С точки зрения Анкары, хорошая уступка означала бы, что она откажется от С-400 в обмен на свободу действий для преследования РПК и ее союзников в Ираке и Сирии. Такие военные операции обещают большие успехи во внутренней политике (согласно соцопросам, около 70% жителей Турции поддерживают военные операции против РПК, – прим ).
Однако вариант склонения к Соединенным Штатам и Европе – это не способ сотрудничества с фактическим союзником правительства Эрдогана, Партией националистического движения (ПНД), которая заманила Эрдогана в ловушку националистического и изоляционистского дискурса, а также евразийских и антизападных клик.
В начале февраля министр внутренних дел Сулейман Сойлу – фигура, близкая к ПНД (возможный преемник Эрдогана, – прим .) – обвинил Вашингтон в том, что он является реальным виновником попытки государственного переворота в Турции в 2016 году, как раз когда помощники президента пытались организовать телефонный разговор между Эрдоганом и Байденом. Резкая вспышка Сойлу, по-видимому, саботировала эти усилия, и Вашингтон осудил эти обвинения как «необоснованные и безответственные заявления... несовместимые со статусом Турции как союзника по НАТО и стратегического партнера Соединенных Штатов».
Учитывая обширную историю прагматических поворотов Эрдогана, многие наблюдатели ожидают, что он в конечном итоге выберет восстановление связей с Соединенными Штатами и Европой, хотя и с целью установления деловых, транзакционных связей, а не в качестве преданного сторонника США и ЕС. Скептики, с другой стороны, считают, что он достиг точки невозврата в антизападном евразийском сдвиге, который также является авторитарным и изоляционистским.
Автор этой статьи, однако, считает, что Эрдоган все еще не определился, изо всех сил пытаясь осознать, что 2021 год станет для него моментом истины; отсюда его частые колебания, которые накладывают свою цену на всю нацию, поскольку страдают международный авторитет и предсказуемость Турции.
Некоторое представление о намерениях Эрдогана, скорее всего, появится в ближайшее время. Его Партия справедливости и развития (ПСР) проведет большой съезд 24 марта, чтобы избрать своих лидеров на следующие три года. Новое руководство будет формировать политику ПСР в преддверии президентских и парламентских выборов, намеченных на 2023 год. Сообщается также, что Эрдоган планирует заменить некоторых министров и партийных лидеров в преддверии съезда. Все эти изменения дадут достаточно подсказок о том, в каком направлении движется Эрдоган.
Наблюдатели помнят дебаты в международных СМИ несколько лет назад о том, сместилась ли ось турецкой политики при Эрдогане. Пристегните ремни: в этом году мы узнаем ответ.
Источник: anfnews.ru